в общем я тут сваливаю на два дня, поэтому выкладываю всё полностью)))
********
Как я ни старался, развеселиться у меня не получилось. Взгляд то и дело натыкался на Тома, который РАЗГОВАРИВАЛ с этой Арахнидой. Тьфу ты, в смысле Араминтой! Хм… А Арахнида ей идет больше.
Когда же Том начнет к ней приставать? Ведь не в его правилах держаться от девушки на пионерском расстоянии.
Я больше не мог терпеть это безобразие. Встал и ушел домой, даже не попрощавшись ни с кем.
Всю ночь я ворочался в постели, представляя как Том трахает эту дуру. Никогда не думал, что смогу так разволноваться из-за банальной ревности.
А Том вернулся только под утро, усталый, но жутко довольный. Сел рядом со мной, погладил ладонью по руке. «Билли… Знал бы ты, как мне сейчас хорошо, я такую девчонку отимел!...»
Брат с довольной улыбкой упал на кровать, прямо мне на ноги.
Я коснулся его руки. «Что, хорошо эта Арахнида трахается?»
Том поднес мою ладонь к лицу и поцеловал запястье. «Кто?.. А, Араминта.. Я не с ней спал, с другой. Ну не ревнуй, с тобой никто не сравнится!». Он перевернулся на живот и подполз к моему лицу. Прижался носом к моей щеке. «Я же люблю только одного тебя».
«Давай спать, ты, наверное, устал». Я повернулся на бок, Том обнял меня сзади.
После того случая Густав и Георг вообще перестали со мной разговаривать, смотрели, как на пустое место. И в их взглядах я читал презрение. Ничтожества, это я должен их презирать! Без меня наша группа ничто! Но Том говорит, что дело тут не только в группе, а в моем отношении к людям.
А как еще я должен относиться к людям, которые ниже меня по развитию? Странный у меня братишка.
Кстати, о братишке. Эта его Арахнида стала задерживаться у нас все дольше и дольше, сидела в гостях, неизменно вся в черном, болтала с Томом. Все было так невинно и по-дружески, что я начинал выходить из себя. Но Том убеждал меня, что они просто приятели. Да-да, он-то, может, ей просто друг, но я хорошо видел, как она пожирает его глазами.
Мы лежали в моей комнате на кровати. Я гладил ладонью его запястье. «Что ты в ней нашел?»
Том взял меня за руку, переплетая пальцы. «Ты об Араминте? Она просто очень хороший человек. Кстати, почему ты зовешь ее Арахнида?»
Я фыркнул и положил голову ему на плечо. «Арахнида – это вроде что-то связанное с пауками? Вот и она, как паучиха, черная и противная».
«Ты у меня тоже часто в черном ходишь».
Я отстранился от него и сел. «Ну, я же не такой противный! И вообще, хватит ее защищать! Ты меня уже достал со своими шлюхами!»
Том тоже поднялся и обнял меня за плечи. «Хочешь, серьезно скажу, почему она для меня значит больше остальных?»
Я не обнимал его в ответ, но и не двигался. «Хочу»
Том провел рукой по моей щеке. «Она не озабочена сексом, и она любит меня. Любит по-настоящему, я вижу. И она единственный человек, который знает, что я тебя люблю».
Я схватил его за запястье, впиваясь ногтями в кожу почти до крови. «То есть ты рассказал о нас первой встречной шлюшке? Давай теперь рассказывать об этом каждой, которая признается тебе в любви! Ты уверен, что она не сдаст нас прессе?!»
Том пытался убрать мою руку, но я только сильнее вцепился. «Она не сдаст. Я в ней уверен»
Я решил, что истерики здесь не помогут и лег обратно. «Живи, как хочешь. Тебе, наверное, просто не хватает любви, ведь я-то тебя не люблю».
Я почти физически почувствовал его боль. Да, вот такой вот я, ударил по самому больному.
Том поцеловал меня в щеку. «Почему ты меня тогда терпишь?»
Я пожал плечами. «Сам не знаю. Наверное, потому что ты трахаешься хорошо».
Поцелуй на моей шее. «И все?»
Я провел ладонью по его затылку. «Да».
И опять его боль, я не мог от нее отгородиться, она была слишком сильной. Он страдает из-за меня... Сам виноват! Я оттолкнул Тома от себя. «Иди отсюда! Тебе слишком больно, и я это чувствую!»
«А почему мне так больно, ты не догадываешься?»
«Том, вали, а? Мне сейчас меньше всего хочется разбираться в твоих мыслях».
Я перевернулся на бок и закрыл глаза. Минуты через две хлопнула дверь.
Весь следующий день Том ко мне не подходил, даже не смотрел. Я пытался заговорить с ним, но он ограничился тем, что взял меня за руку. «Мне все еще больно, а ты просил не подходить к тебе в такие моменты». А потом быстро ушел в свою комнату.
Я смотрел на закрытую дверь. Что за глупости? Если ему больно, это еще не значит, что со мной должно быть то же самое! Мог бы и не выпендриваться! Ну и ладно, без него обойдусь!
Я отправился на запись альбома. Это был уже наш третий альбом “Scream”, полностью на английском языке. В студии работал один я, так как музыка оставалась та же, переписывались только вокальные партии, поэтому «задний фон» остался дома.
Когда я стоял со звукорежиссером и прослушивал последнюю запись, вошел Йост. Он что-то сказал, фигню какую-то, не помню, и встал рядом со мной.
- А эта запись определенно удалась, - проговорил он, как бы невзначай обнимая меня за талию.
Вообще-то, с Йостом трахалась моя мама, но в последнее время я стал ловить на себе его жадные взгляды. Видимо, однажды придется заменить мамочку… Что ж, я к этому уже готов. Не горю желанием, конечно, но готов.
Звукорежиссер дал мне перерыв, пока обрабатывает плоды сегодняшнего труда. Йост подошел ко мне.
- Билл, тут такое дело, - он запинался и нервничал. Что-то не нравится мне это. – У нас в последнее время неполадки со спонсорами, ты знаешь.
- Ну, - я кивнул головой, разглядывая свой безупречный маникюр.
- Вот и… в общем, я нашел спонсора… но у него свои условия… Йост замялся, глядя в пол. - Он оплатит нам и тур, и несколько клипов… но … Короче, он хочет тебя. На одну ночь.
- Что?! – мне казалось, что я начинаю задыхаться от возмущения. Продать меня. Как какую-то шлюху?!
- Извини, Билл, это его условия. Я бы не хотел упускать этот контракт, но на тебя никто не давит. Решение за тобой. – Йост посмотрел прямо мне в глаза.
Как всегда в трудных ситуациях, я начал вспоминать маму. Кажется, она говорила что-то вроде: «Секс – самый легкий способ заработать деньги». А я не верил, когда мне говорили, что в шоу-бизнесе все через постель!
- Я согласен. – Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы лицо не изменило своего выражения. Я не хочу! Я совсем не хочу этого! Но придется…
- Хорошо, тогда вот, держи. – Он протянул мне бумажку, на которой было название отеля и номер комнаты. Ну точно как шлюха! – Завтра, в восемь вечера.
Стоп! Так значит они все уже без меня решили? И мое мнение на самом деле никого не интересовало?
Меня продали, продали как последнюю шлюху.
Настроение было испорчено на весь день. В результате я нахамил звукорежиссеру, ни за что, просто чтобы снять напряжение. Он сам виноват, что оказался единственным в тот момент, на кого я мог наорать!
С*ка Йост!
***********
Домой я пришел в смешанных чувствах. Хотелось денег, но не хотелось ради них ложиться под какого-то озабоченного урода.
Я прошел в свою комнату мимо двух Г. Они даже не взглянули на меня, про то, чтобы поздороваться я вообще молчу. Тома нигде не было видно. Наверное, сидит в своей комнате, страдает.
Я упал на кровать. Внутри царила атмосфера подавленности и обреченности. Как же я не хочу завтра идти в этот отель.
Хочешь сладкой жизни, Билли? Придется отработать.
Меня внезапно затошнило при мысли о том, что со мной может сделать этот спонсор. Как же мне противно и… и страшно…
Не хочу ложиться под мужика. Не хочу! Ни один парень кроме Тома меня не возбуждал.
Том! Том, где ты, когда мне так плохо? Сидишь в своей комнате, обижаешься. Я же знаю, ты чувствуешь мое настроение. Приди сюда, ты нужен мне! Томми…
«Приди сам, если я тебе нужен. Ты знаешь, я всегда буду рад тебя видеть».
Голос Тома звучит прямо в моей голове. Это уже слишком, мы что телепаты какие-то?!
Это ужасно, это ненормально! Надоело быть уродом! Хочу быть таким, как все люди! Надоело слышать чужие мысли! Не хочу завтра в этот отель… почему я?.. не хочу… почему именно я должен идти в этот отель? Почему не Том? И почему именно у меня покалеченная душа, разорванная пополам?... не хочу быть уродом… хочу свою душу…
Я свернулся калачиком, обхватив себя руками, с мрачным удовольствием наблюдая, как мои мысли теряют последнюю логичность. Лежа и тихо всхлипывая, я внезапно осознал, как я одинок. Да, у меня миллионы поклонниц, но что с них толку сейчас, когда мне плохо?
В зале тихо работал телевизор, Густав с Георгом обсуждали фильм, как вдруг зазвонил телефон.
Ну, пожалуйста, пусть это позвонят мне… Мне так хочется с кем-нибудь поговорить…
- Том, иди, тебе Араминта звонит! – Крикнул Густав.
Ну конечно же это Тома, кого еще? Ведь мне некому звонить…
Я ощутил, как Том обрадовался этому звонку. Заеб*ло! Мне своих чувств хватает, тут еще его приплетаются!
Решительно поднявшись с кровати, я вышел из комнаты, плавной походочкой миновал сидящий в зале «задний фон» и оказался на улице. Я собирался сделать себе вторую татуировку. Меня направляла уверенность в том, что чем сильнее мы с Томом будем отличаться, тем легче будет от него отделиться. Не хочу быть его частью.
Не знаю, почему мысль про тату пришла в голову именно сейчас. Наверное, плохое настроение толкает на необдуманные поступки.
**********
Примерно через час внизу моего живота красовалась миленькая звездочка, пока что накрытая повязкой.
Не успел я закрыть за собой дверь нашей квартиры, как ко мне подошел Том. Он легонько провел пальцами по моей руке от запястья до локтя. Ничего. Тогда брат сжал своей ладонью мою. Опять ничего.
Я не мог сдержать улыбки. Неужели получилась?
Ага, щас! Том взял мою вторую ладонь в свою, и мысли потоком полились в мой мозг. «Билл, что случилось? Я больше тебя не чувствую».
Я пожал плечами. «Я сделал вторую татуировку. Кажется, я нашел способ, как нам отделиться. Ты не заметил, что нам теперь нужен более тесный контакт, чтобы общаться без слов?»
Том уткнулся лбом мне в плечо. «Зачем ты это делаешь? Зачем? Ты не понимаешь, что только калечишь нас обоих? Тебе не разорвать эту связь».
Я сильнее сжал его ладони. «Ты так уверен в этом? Том, я хочу свою собственную отдельную душу, мне не нужен кусок тебя. И я пойду до конца».
«Ты убьешь нас обоих».
Том отодвинулся от меня и ушел к себе. А мне вдруг почему-то стало холодно.
На следующий день мы должны были давать концерт. А после него все уедут домой, к своим теплым постелькам, а я – в отель к этому спонсору. Бл*ть!
Из-за вчерашних слов Тома я всю ночь не мог уснуть, а теперь выслушивал укоры Наташи по поводу мешков под глазами. Что-то она сегодня разошлась… Забыла с кем работает? Напомнить?
- Ты сегодня заткнешься или нет? – рявкнул я, Наташа сразу притихла. Давно бы так. – Заеб*ла уже! Твое дело – исправлять эти мешки под глазами, а не отчитывать меня! Орать на меня тебе еще никто права не давал!
Настроение сразу поднялось на несколько делений вверх. На кого бы еще наорать?..
Но сорвать злость я так и не успел – нас позвали на сцену.
Пока на нас вешали аппаратуру и всякие там провода, я смотрел на экраны, показывающие наших фанаток. Они визжали, орали, держали плакаты с признаниями в любви мне… Вот оно счастье!
Так, а это что такое?
- Это что такое?! – я не замедлил озвучить свою мысль, тыкая аккуратненьким пальчиком в монитор. Там одна фанатка держала плакат «Георг, ты - №1!!!». Девушка была довольно симпатичная, светленькая, стройненькая, с приятной улыбкой. Это злило еще больше.
Все сразу как-то притихли и ничего не отвечали. Знают, с*ки, как я переживаю за своих фанаток.
- Немедленно уведите эту дуру с концерта! – Я кричал все громче. – Что еще за новости?!
- Билл, - окликнул меня Том. – Успокойся. Что она такого сделала?
- Успокойся??? Что значит «успокойся»? Я тут вкалываю за всех, прыгаю по сцене, улыбаюсь в камеры, а ты мне «успокойся»?! Пока эта дура на МОЕМ концерте, я на сцену не выйду! Пусть Георг поет, если они его так любят!
- Билл, бл*ть, хватит истерики закатывать! – зло сказал Густав.
- Ой, ну надо же, наша тихоня ротик раскрыла! А я и забыл, что ты разговаривать умеешь! - я хлопнул в ладоши с притворным умилением. Потом продолжил уже громче. – Я сказал, уведите эту с*ку из зала!
- Билл, - предостерегающе протянул Том.
- Значит, нет? НЕТ? Тогда пусть Георг отложит гитару, он сегодня поет!
- Билл, мы задержали концерт уже на пять минут! – подал голос Йост.
- И задержим еще! Хотя бы плакат у нее отберите! – я скрестил руки на груди и отвернулся.
Георг подошел к Йосту и что-то сказал, потом про отдал распоряжения своим парням, и я имел удовольствие видеть, как два мужика в черном подходят к этой девушке и простят отдать плакат.
Ну теперь можно начинать концерт!
Когда я вышел на сцену, фанатки зашлись в бешеных криках. Да! Да! Это я! И сегодня я ваш!
Я улыбался, впервые за столько дней я искренне улыбался. Они любят меня, они готовы ради меня на все. Как хорошо, что я - это я!
*******
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Концерт пролетел, как одно мгновение, а через час ехать на встречу со спонсором…
В гримерке Том подошел и обнял меня сзади, положив голову на плечо. «Что случилось? Ты беспокоишься. Я больше не чувствую, но я вижу».
Я скинул его руки со своей талии и сказал вслух:
- Том, от*бись, у меня все хорошо!
Брат обиженно посмотрел на меня, но от*бался. Ну и хорошо! Вот только мне его жалости для полного счастья и не хватало!
Оставшийся у меня свободный до «свидания» час я решил потратить на магазины. Покупать ничего не буду, просто пошарюсь, посмотрю.
Обойдя за час тучу дорогих магазинов и перессорившись со всеми продавщицами, я вызвал такси и отправился в отель, адрес которого указан у меня на бумажке.
Как я прошел через холл и поднялся на нужный этаж, не помню, хоть убейте. Все как в тумане.
Сердце колотится с бешеной скоростью, пульс оглушающе стучит в висках… Не хочу… Не хочу…
Не хочу, но все же берусь за ручку двери и толкаю ее.
В номере полумрак, горит только настольная лампа. С кровати встает стройный мужчина лет 30-35, с темными волосами и идет ко мне. Я бы назвал его лицо очень красивым, если бы не жестокость во взгляде.
- Билл? Заходи, не бойся, - мужчина подходит еще ближе. Я закрываю за собой дверь и стою, прислонившись к ней спиной. Мужчина внезапно улыбнулся. – Ах, да! Совсем забыл, меня зовут Ричард.
Я ничего не ответил, направив все силы на то, чтобы не сбежать отсюда нафиг. Не хочу…
Ричард навис надо мной, он был чуть-чуть выше, но этого хватило, чтобы произвести впечатление. Я чувствовал, как подкашиваются мои ноги.
- Сразу приступим к делу или ты хочешь сначала выпить? – Он проводит рукой по моим волосам. Никогда не думал, что этот жест может быть таким жестоким и собственническим. Том делал это нежнее…
- Выпить, - прохрипел я. Не хочу…
Ричард усмехнулся и пошел к мини бару. Я вздохнул с облегчением. Как тяжело было, когда он вот так надо мной нависал.
Взяв из его рук бокал мартини, я сделал большой глоток. Для храбрости. Как только я поставил бокал на столик, Ричард подошел сзади и впился губами в мою шею, прижав к себе за талию. Я застонал, но не от удовольствия, а от безысходности и обреченности.
Ричард медленно раздевал меня, я столбом стоял возле кровати, позволяя ему делать все, что угодно. Не хочу… Я не шлюха… А он тем временем покрывал мое тело противными горячими поцелуями, стонал от возбуждения, лапал меня руками везде, где мог достать.
Вся моя непокорность сменилась какой-то апатией. Не хочу… Но знаю, что не остановлю…
Он уложил меня на кровать и вошел в меня без всякой растяжки. Я вскрикнул от боли, на глазах выступили слезы.
С Томом мне даже в первый раз не было так больно.
А так противно мне не было никогда вообще!
Ричард тяжело дышал мне на ухо, двигаясь все быстрее. Наконец, он кончил, а у меня даже не стоял. Он откатился набок, переводя дыхание. «Вкусный мальчик» - прошептал он. Меня передернуло.
Никогда не думал, что секс может быть таким грубым. Том всегда был со мной бережен и нежен, даже тогда, когда хотел, чтобы я почувствовал его боль.
На глаза опять навернулись слезы. Чувствовал себя настоящей шлюхой. Каковой я собственно и являлся.
Ричард уже встал и совсем оделся, я последовал его примеру.
- А ты хорошо растянут, - заметил он, глядя, как я застегиваю ремень на джинсах. – А на интервью так убедительно врешь, что натурал… - Он усмехнулся, нагло глядя мне в глаза.
Я ничего не ответил, свою работу я выполнил, разговоров в плане не было.
__________________
Дорога до дома была самой ужасной в моей жизни. Слезы никак не хотели держаться внутри, руки дрожали, а ощущение собственного падения не давало покоя. Я шлюха…
Кое-как расплатившись с таксистом, я на трясущихся ногах вошел домой. Везде было темно, все уже спали. Счастливые…
Хотелось в душ, отмыть с себя следы прикосновений этого Ричарда, вместе с ними смывая воспоминания. Как бы хорошо было все это забыть!
Я провел рукой по своим волосам. Чувствую себя грязным и противным. Поднес прядь волос к носу. Его запах.
Меня резко затошнило, я еле добежал до ванной.
Пока все съеденое мной за день выливалось наружу, чья-то теплая рука легла мне на спину, убирая от лица длинные волосы. «Что случилось?»
«Отравился!». Никогда и никому не расскажу об этой ночи!
«Не ври, у тебя плохо получается!».
Я ничего не ответил, а благодаря татуировке Том уже не мог так просто читать мои мысли. Теперь я могу скрывать их.
Закончив блевать, я развернулся, и наши с Томом лица оказались в миллиметре друг от друга. Брат крепко обнял меня, уже ничего не спрашивая, успокаивающе целуя шею и лицо. Он добровольно отдавал мне все свое тепло, свою уверенность, любовь… Я для него такого никогда не делал.
Как же хорошо в его объятиях, так спокойно и надежно. «Спасибо…»
Я не мог больше сдерживаться и заплакал, уткнувшись в его плечо. Первый раз в жизни я так плакал. Надеюсь, что последний.
Продолжая крепко прижимать меня к себе, Том повел меня в спальню, уложил на мягкую кровать. Потом сам пристроился рядом, обнимая, отдавая свое тепло. Постепенно я успокаивался, издавая редкие всхлипы. Сильнее прижавшись к Тому, я наконец-то почувствовал спокойствие и защиту. «Спасибо…»
Том мягко коснулся моих губ своими. «Что произошло?»
Я отвечал на поцелуй. «Не спрашивай, хорошо?»
«В смысле – не спрашивай?! Я волнуюсь, если тебе интересно!»
«Мне не интересно».
Том перешел губами на мой подбородок. «Билл… Я люблю тебя, я хочу тебе помочь».
Я крепче обнял его. «Подари мне немного нежности»
«Нежности? Билл, что случилось?»
«Том… Пожалуйста…»
Том начал мягко целовать мою шею, гладил теплыми ладонями мою кожу. Потом он медленно стянул с меня футболку, снял свою, то же самое произошло и с остальной одеждой. Я тонул в его ласке и любви, пока он покрывал мою кожу нежными поцелуями. Его губы невесомыми прикосновениями согревали мое тело, руки держали крепко, вселяя надежность. Я тихо простонал его имя.
Том не оставлял на мне засосов, не касался меня языком, только губами. Он хотел дать мне любовь и поддержку, а не похоть.
Через некоторое время Том начал растягивать меня, осторожно, аккуратно, боясь причинить мне боль. А потом вошел в меня, обрушив на нас это привычное соединение двух осколков души в одно целое. Я был им, а он мной.
Том двигался внутри меня все также нежно и аккуратно, обхватил мой член, начиная дрочить в такт своим толчкам. Наши стоны опять сливались. Плевать, что могут услышать, думали мы синхронно, так как мысли слились в одно целое. Сейчас мы были нужны друг другу как никогда раньше. Наша душа, одна на двоих, вновь объединилась. Чувство законченности и нереального счастья охватило меня с головой.
И кончили мы одновременно, как обычно. Но Том не спешил выходить из меня, прислонившись своим лбом к моему. И только тут я понял, как ошибся.
Секс сливал нас в одно целое, мои мысли и воспоминания больше не были для Тома тайной.
Выйдя из меня, брат крепко прижался ко мне. «Я убью его».
Я провел рукой по его спине. «Не надо. Все будет хорошо, это было на один раз».
Том поцеловал мое плечо. «Я все равно убью его, чтобы никто и подумать не смел о том, чтобы тронуть тебя. Ты мой!»
Я взял его за руку. «Успокойся, Том. Давай спать».
«Я люблю тебя».
Нас следующее утро я проснулся первым. Том еще спал со счастливой улыбкой, положив голову мне на плечо, обняв одной рукой.
Он любит меня. Действительно любит.
Но мне это не нужно.
Я был очень благодарен ему за эту ночь и поддержку, но сейчас мне это все не нужно.
Две татуировки сделали свое дело, я смог немного отделиться от него. И я не хотел останавливаться.
Я хочу разорвать эту связь любой ценой. Том еще не понимает, но, когда мы разделимся, он осознает, что так лучше. А его любовь только укрепляет эту связь. Значит, он должен перебороть эту любовь.
Я не хочу делить душу на два тела.
Встав и одевшись, я присел на край кровати. Том зашевелился и открыл глаза.
- Привет, - тихо сказал он. Я только кивнул в ответ, наблюдая, как он натягивает свою безразмерную одежду.
Том сел рядом со мной и взял за руку. Ничего. Так странно было чувствовать его прикосновение, но не слышать ни одной мысли.
- Том, спасибо тебе за все, но нам надо расстаться, - старался не смотреть в его глаза.
- Почему? – тихий голос, и его рука немного дрогнула в моей ладони.
- Я хочу сделать третью татуировку и порвать эту связь. А твоя любовь только помешает. – Я старался говорить как можно более убедительнее, Том должен понять.
- Билл… Душу нельзя рвать на части… Нет ничего хуже… - в его голосе уже звучали слезы. – Ты не понимаешь, что сделаешь еще больнее нам обоим?
- Извини, Том, но я пойду до конца. Я не такой слабохарактерный, как ты, чтобы отказываться от своей цели.
Как сложно было изъясняться словами! Но я теперь не мог говорить с ним, как раньше, мы почти потеряли эту способность.
Том встал на ноги, потом наклонился ко мне, взял мое лицо в свои ладони и прислонился своим лбом к моему. «Ты такой дурак, Билл. Да и я ничуть не лучше. Делай, что хочешь, я не смогу остановить тебя, но помни, что убиваешь нас обоих. А если тебе станет плохо – обращайся, ведь под боком всегда есть идиот-братец, который готов тебе поверить».
Ироничное выражение его лица меня пугало. Лучше бы он кричал, дрался, что угодно, только не это разчарование.
Я открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Том развернулся и ушел.
Вот и все.
**********
Том совсем перестал со мной разговаривать, обращался только в случае необходимости. Я больше не слышал его мысли, не читал его чувства, не мог «говорить» с ним на нашем языке касаний.
Я думал, что от этого мне станет легче, но легче не становилось. Наверное, потому что я пока еще не до конца отделился.
А брат все больше времени проводил с этой Араминтой. Они часто ходили гулять, она сидела у нас в гостях, мило болтала с Томом. Так и хотелось схватить ее за черные волосы и выкинуть из нашей квартиры!
Я видел по глазам, что Том ее не любит, даже не хочет. Но почему тогда они постоянно вместе? Дружба? Вот уж ничего глупее придумать нельзя!
Но факты говорили сами за себя, Том все больше времени проводил в ее обществе.
Наверное, все дело в том, что она его любит, любит той чистой и невинной любовью, которой так мало осталось в современном мире.
Густав продолжал развивать свои отношения с Анитой. Кажется, у них намечается что-то серьезное.
А вот Георг удивил всех – замутил с той фанаткой, которая стояла на нашем концерте с плакатом «Георг, ты №1».Ее звали Кира, и она была без ума от нашей группы и от бас-гитариста в частности, а вот меня недолюбливала. Наверное, ей рассказали о том скандале, что я закатил, увидев ее плакат.
***********
Я возвращался домой поздно вечером. Сегодня прошел последний день записи “Scream”, я был удовлетворен результатом. Скоро мы отправляемся в очередной тур по Европе.
Я вошел в квартиру, везде было темно, только в гостиной горел свет. Я двинулся туда и нашел там три сладкие парочки. Как мило! Сидят, держатся за ручки, смотрят какую-то мелодраму.
Решительно сев в кресло, я окинул их презрительно-оценивающим взглядом, под которым сразу напряглись все присутствующие. Я изящно положил ногу на ногу, руки, облаченные в напульсники, небрежно покоились на подлокотниках.
- Что смотрим? – спросил я, одаряя их сладкой улыбкой притаившегося вампира.
- Фильм. – Сердито ответил Густав, крепче вцепившись в руку Аниты.
- А я бы и не догадался! – иронично воскликнул я. Остальные молчали. Ну раз они говорить не хотят, мне самому придется заполнять тишину. – Густав, милый, да не цепляйся ты так за свою девчонку. Кстати, как ее зовут? Анна?
- Анита, - сквозь зубы прошипел он.
- Ах, да, точно! – Я улыбнулся еще шире. – Извини, быстро забываю имена. Так вот, не цепляйся ты так за нее, я не собираюсь ее уводить! Можешь не волноваться, твоя скучная тихоня меня не привлекает.
Анита покраснела, но ничего не сказала, Густав тоже молчал, мрачно глядя на меня. Ну, почему они молчат? Хоть бы закричал кто-нибудь! Хочу поссориться, поорать! Только бы не эта давящая тишина и мрачные взгляды.
- Может, познакомишь меня со своей новой девушкой, Георг? – продолжал я, не дождавшись никакой реакции. – Кажется, я ее где-то видел… Ах, это же та самая, которая стояла с тем дурацким плакатом на МОЕМ концерте! Ну-ну… А ты пользуясь моментом, сразу замутил с ней? Молодец, Листинг! Правильно! А то кто знает, когда тебе еще встретится девчонка, способная полюбить твою далеко не идеальную мордочку! – я усмехнулся, потом зло поглядел на Араминту. – А ты как, Томми? Я вижу, твоя очередная шлюха задержалась дольше остальных. Так хорошо делает минет, что ты до сих пор ее не прогнал? – Иронично поднимаю правую бровь. Никакой реакции, только все те же тяжелые ненавидящие взгляды. – Ну, ладно, ребята, пойду я. Не буду мешать тройному свиданию! – Я встал с кресла и ушел в свою комнату.
Настроение окружающих было испорчено, но мне от этого легче не стало. Я тоже хотел вот так сидеть перед телевизором, в окружении друзей, держа за руку любимую девушку…
**************************
На следующее утро два Г отправились со своими девушками гулять за город. Мы с Томом остались одни в доме. Я не хотел выходить из своей комнаты, знал, что получу выговор за вчерашнее. Не то чтобы меня это волновало, нет! Просто пропало всякое желание ссориться с кем бы то ни было.
Но Том не дал мне возможности тихо отсидеться в своей комнате и пришел сам.
- Что ты вчера устроил?! – он говорил вслух, так как теперь для общения мыслями нам нужен был очень тесный физический контакт.
- По-моему, я вел себя, как всегда! – дерзко ответил я, понимая, что эта фраза никак не является оправданием.
- В том-то все и дело, что ты всегда себя так ведешь!
- Я уже говорил миллион раз: Томми, братишка, мне можно все! – Заявил я, собрав всю свою наглость. (набралось довольно много! – прим.автора)
- Ты совсем с ума сошел? – прошипел Том. – Не смей больше так отзываться об Араминте!
- Извини, я высказываю свое мнение. Если тебя так задели слова о минете, тогда объясни мне по какой еще причине ты можешь задержать возле себя девушку дольше, чем на два дня?!
- А о том, что я мог влюбиться, ты не подумал? – с издевкой спросил Том. – Или не можешь поверить, что человек способен любить кого-либо кроме тебя?! Знаешь, тебе надо умерить свое самомнение, шлюха!
Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но эти несколько слов просто вышибли мне мозги. Плохо соображая, что делаю, я подлетел к Тому и начал с размаху бить его ладонью по лицу.
- Не смей!.. – один удар. – Не смей называть меня так!... – еще и еще удары. – Дрянь! – удар. – Не смей!!!
На глаза наворачивались слезы. Я не шлюха! Словно в истерике я продолжал бить его, не обращая внимания но то, что моя ладонь уже горит от этих пощечин.
Ошарашенный Том не сразу пришел в себя, но, когда он обрел способность ясно мыслить, я испугался. У него был такой взгляд, как будто он припомнил все обиды, нанесенные ему мной. К сожалению, их было очень много.
Том резко ударил меня по челюсти. Ударил по-мужски, в отличие от меня, без всяких пощечин и истерик. От неожиданности я согнулся по полам, Том подошел ко мне сзади и, не дожидаясь пока я очнусь от шока, закрутил мне руку за спину. Я выпрямился и выгнул спину от боли.
- Я буду называть тебя, как хочу и когда хочу, - прошипел он мне на ухо. Я не сдержался и двинул ему локтем по животу.
- С*ка! – взревел Том и набросился на меня. Завязалась нешуточная драка.
Вообще-то мы с Томом дрались последний раз лет 8 назад, но сейчас это уже не важно.
Минут через десять ожесточенного боя я оказался на полу, на мне сидел Том, одной рукой держа обе мои кисти, другой сжимая волосы на затылке, отчего я откинул голову назад, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить боль.
- Пусти меня, - хрипло произнес я.
Том только улыбнулся как-то нехорошо и сильнее сжал мои руки. «Ну уж нет. Не пущу пока не поклянешься мне, что оставишь Араминту в покое!»
Ну вот, мы снова разговариваем, на астральном уровне! Это надо прекращать!
Я ответил со всей возможной в моем положении издевкой. «Ага! Если ты отпустишь меня, я никого не буду обижать, честное слово! Особенно твою Арахниду!»
Том дернул меня за волосы, заставив сильнее откинуть голову. Я почти физически ощущал, как его взгляд скользит по моей шее. Брат ничего не ответил, вместо этого он прижался к моим губам грубым властным поцелуем. «Ненавижу тебя, ненавижу! За всю ту боль, что ты мне причинил!..» - говорил Том, проникая языком в мой рот. Я хотел откусить этот язык нафиг, но вместо этого начал отвечать на поцелуй с той же страстью.
Том уже лежал на мне, отпустив мои руки, но продолжая держать за волосы. Он сильнее сжал пальцы, прошелся по моей шее дорожкой поцелуев. «Люблю…» - почти простонал он, оставляя засосы на каждом сантиметре моей коже.
Дернув еще сильнее за волосы, так, что я выгнул спину, Том пальцами второй руки начал водить по моим позвонкам. Потом задрал футболку и начал покрывать горячими поцелуями мой живот. Я непроизвольно застонал, почувствовав на своей коже его теплый язык.
- Бл*ть! – тихо выругался Том, быстро вскочил и выбежал из моей комнаты. Через пару минут хлопнула входная дверь. А я все продолжал так же лежать на полу.
Том как нив чем ни бывало вернулся поздно вечером, когда «задний фон» уже был дома.
Я не выходил из своей комнаты, готовый пойти на все что угодно, только бы не попадаться на глаза брату.
Но, так же как и утром, Том сам пришел ко мне.
- Билл, я не мириться пришел, не надейся. – Его взгляд бегал по белым узорам на моем бежевом ковре. – Просто меня не покидает предчувствие беды. Поэтому я хочу, чтобы ты помнил: если что-то случится, Араминта всегда сможет тебе помочь. И не надо смеяться! Ты просто не знаешь всего… - Тут Том посмотрел мне прямо в глаза. – Верь ей, Билл, всегда и во всем.
От его серьезного взгляда у меня смех в горле застрял. Даже после его ухода эти слова продолжали вертеться в голове «Верь ей…».
Не хотелось признаваться в этом самому себе, но меня мучили те же предчувствия, что и Тома.
Может, все дело в том, что я собираюсь делать третью татуировку? Ведь у нас скоро день рождения, и я решил устроить себе маленький подарок.
***********
С момента нашего последнего поцелуя Том ни на минуту не расставался с Араминтой. Он постоянно куда-то ходили вместе, разговаривали по телефону.
Ну что он в ней нашел? Обычная такая девушка, ничего особенного, разве что только одевается всегда в черный, но на гота не тянет. Тихая, спокойная, не орет, но и не смеется очень громко. Мимо таких как она, люди обычно проходят, не замечая. Короче, я абсолютно не видел, за что ее можно любить.
Но слова Тома о том, что она поможет мне в случае беды, не вылетали из головы.
Да даже если я буду на краю гибели, ни за что не приду к этой Арахниде!
*********
Мы начали тур по Европе. После первых концертов плохое настроение вылетело в форточку.
А я уже успел подзабыть, как сильно они меня любят! Эти девчонки, что визжат и плачут при моем появлении, готовы ради меня на все! Для них я – Бог!
А если я Бог миллионов, то почему меня должно волновать мнение окружающих? Их косые взгляды, злые слова за спиной, враждебность… Меня все это совершенно не задевает… Совершенно…
*********
За пару недель до нашего с Томом дня рождения, нам дали маленький отпуск. Планировалось, что мы немного отдохнем, а потом с новыми силами будем раздавать по 10 интервью в день по поводу нашего совершеннолетия.
Я зашел в комнату Тома, чтобы спросить, куда он собирается ехать. Просто раньше мы всегда проводили отпуск вместе, но на этот раз все будет не так.
- Я, наверное, поеду в Америку… Не знаю еще… Давно хотел там побывать. – Ответил Том, развалившись на кровати и глядя в потолок.
- А я думал поехать к маме, мы давно с ней не виделись. Поедешь со мной? А то я уже забыл, когда вы последний раз встречались… - Осторожно сказал я. Знаю, для Тома это больная тема.
- Год и 8 месяцев назад. – Взгляд Тома стал мрачнее тучи. – И я не собираюсь ничего менять. Тебе она, может, и мать, но вот я с этой шлюхой ничего общего иметь не хочу.
- Том! Нельзя так! Она наша мама!
- Бл*, Билл, ты когда таким правильным заделался? – Том сел на кровати, устремив на меня негодующий взгляд. – Значит, как закатывать истерики, оскорблять всех подряд и вытирать ноги об окружающих – это можно, а как назвать шлюху шлюхой – так сразу нельзя?! И не смей ее защищать!
Я захлопнул рот и ушел в свою комнату.
Том поссорился с мамой очень давно, я уже и не помню когда. Нам тогда вроде лет по десять было.
Он говорит, что не собирается терпеть мать-шлюху, не хочет иметь с ней ничего общего и вообще она ему никто. Короче, я уже и забыл, когда они последний раз нормально разговаривали. Просто они по характеру очень разные. Том всегда думает сердцем, к разуму он прислушивается редко, поэтому его раздражает то, что мама всех людей (особенно мужчин) оценивает по размеру кошелька. А сама она говорит, что Том слабохарактерный и мягкий.
А потом Йост предложил нам четверым поселиться в городе, чтобы до студии ближе было, да и на интервью ездить легче. С тех пор Том порвал с мамой последний контакт.
Короче, к маме я поехал один. Остановлюсь у нее денька на два, а потом махну на какие-нибудь острова.
На следующий день я уже был дома, развалился на кресле в родительской комнате, мама сидела на кровати, оценивающе глядя на меня. На мне была черная футболка, светлые джинсы, черный ремень, пара браслетов, напульсник и тонкая длинная цепь, обмотанная вокруг шеи несколько раз. Рядом валялась черно-красная кожаная куртка. На лице обычный макияж, волосы зачесаны набок и только на макушке немного приподняты гелем.
- Дорого выглядишь, - наконец вынесла она вердикт. С ее стороны это была высшая похвала.
- Спасибо, - кивнул я.
- Как у тебя на работе? Насколько я вижу по телевизору – все очень хорошо.
- Да, все замечательно, - я скользнул взглядом по маминым новым джинсам, узкие, с заниженной талией и какими-то нашивками, хочу себе такие... – Классные джинсы.
- Эти? – мама оглядела себя. – Ну, да, ничего… Как там Йост? Не пристает к тебе еще?
- Нет, - я пожал плечами. – Только иногда смотрит, как кот на рыбку, но не подходит. Боится, наверное, что я натурал и пошлю его куда подальше.
- А ты не натурал? – спросила она совершенно спокойно. У меня от нее секретов нет, она всегда поддержит. Мой единственный друг.
- Не знаю… - задумчиво протянул я. - Я так думаю, что я би. Но в моем возрасте эти сомнения совершенно нормальны… Хотя среди парней меня возбуждает только один… - Я быстро прикусил язык и заткнулся, но от мамы ничего не скроешь.
- И со многими парнями ты спал? – осторожный вопрос.
- Ну, не особо. Так, было пару раз…
- Не ври! – резко перебила она. Я вздохнул.
- Ну, ладно, много раз было, но только с одним!
- И кто это? Я его хорошо знаю? – ненавижу это женское любопытство, помноженное на материнский инстинкт!
- Очень хорошо, - выпалил я, не думая. Но сразу об этом пожалел.
- И кто это? – повторила мама.
- Я не хочу об этом говорить! – заявил я категорично.
- Жалеешь мои нервы? – иронично спросила она. Надо же, а ирония в ее голосе, совсем как у Тома… - Не волнуйся, они у меня покрепче, чем у некоторых. – Она испытывающее посмотрела на меня.
- Это Том, - ну не могу, не могу я врать ей, да еще под таким взглядом!
- К-кто?
- Том, мой брат, по совместительству твой сын. – Устало пояснил я. Ну кто меня за язык дернул начать эту речь о моей ориентации?
- И давно?
- Спим вместе? С пятнадцати лет.
- И почему ты все это время молчал?
- Не знал, как ты это воспримешь, - я перевел дыхание. Вроде она все поняла… Или притворяется.
- Да я бы это и тогда восприняла нормально, - задумчиво ответила мама. – Вы взрослые люди и все такое, можете сами принимать решения… Ну или что там говорят обычные мамы? – она улыбнулась.
- Обычные мамы при такой новости падают в обморок! – Засмеялся я. Люблю свою маму!
Внизу зазвонил телефон, я пошел взять трубку. Это был Йост. Сказал, что отпуск отменяется и надо срочно валить обратно в город, работать над записью новой песни.
Я вздохнул. Отдых, как всегда, накрылся медным тазом.
Понеслись последние недели перед днем рождения. Мы с Томом были загружены донельзя всеми этими интервью и фотосессиями.
Фанатки неимоверно радовались тому, что нам исполняется по 18. Такое ощущение, будто каждой из них кажется, что после моего совершеннолетия у нее прибавится шансов замутить со мной. Вот дуры!
С братом мы не общались совершенно, он все свободное время проводил со своей Арахнидой. Понятия не имею, что он в ней нашел. Она была влюблена в него, но такие влюбленные, как она, вокруг Тома крутились тучами. Хотя брат ведь сам говорил, что ее любовь другая, чище, светлее…
За два дня до нашего совершеннолетия я пошел делать третью татуировку. Freiheit 89… Свобода…
Теперь я освобожусь от этой связи, стану отдельным человеком. Мне больше не придется делить душу с кем-то еще…
Мне на руку нанесли красивый изящный рисунок. Я чувствовал, как с каждым новым штрихом рвется наша с Томом связь, я ощущал это физически. Сегодня, наконец, все закончится. Закончится то, что я начал восемь лет назад. Мы станем разными людьми.
Мастер воткнул иголку мне в руку… FUCK!!! Душа начала рваться на части… Наша с Томом врожденная связь становилась все тоньше и тоньше. Я чувствовал, как от меня отрывают половину, и это было больно, неимоверно больно.
Но я буду терпеть. Буду терпеть ради того, чтобы наконец-то получить свободу.
По щекам катились слезы, которые я уже не мог сдерживать. Мастер думал, мне больно от того, что он делает татуировку, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что я сейчас испытывал.
Из меня вырывали душу. Вырывали с корнями, не оставляя шансов вернуть ее назад.
Как больно…
Мы, я и Том, родились одним целым, всегда вместе, всегда рядом. А теперь я пытался изменить это, разорвать одну душу на два тела.
И у меня это получилось.
Хотелось кричать, чтобы вместе с криком эта боль улетела в пространство. Но так просто от нее не избавиться. Она была везде, задевала каждую клетку моего тела, вырывая из меня душу.
С губ все-таки сорвался крик, но это не принесло никакого облегчения. Душа продолжала медленно расползаться на части… Что я наделал?..
Когда мастер закончил, я оглядел свою руку, на которой красовался новый рисунок. Интересно, Том чувствовал то же, что и я? Я больше не мог этого знать, на больших расстояниях я не чувствовал его уже давно.
Значит, пойду домой, проверю, как он там.
Через час я был в нашей квартире. Когда я зашел в комнату, там уже сидел Том.
- Ты все-таки сделал это? – спросил он, приближаясь ко мне.
- Да, - я пытался увернуться от его пронзительного взгляда.
Брат взял одну мою ладонь в свою, потом другую… Ничего. Нет даже намека на прежнюю тесную связь. Том прижался ко мне всем тело, крепко обнял… Ничего. Совершенно ничего. Я больше не чувствовал его, а он меня. Все кончилось.
Но вместо долгожданного облегчения пришла пустота.
Своими действиями я не обрел отдельную душу. Нет, совсем наоборот. Во мне осталась только половина души, и воссоединить ее со второй половинкой больше не было никаких шансов.
Я привалился спиной к стене. Том со всей силы ударил кулаком по обоям рядом с моим плечом.
- Добился, чего хотел?! – заорал он. – Добился?! Я говорил, что ты убьешь нас обоих! Ты придурок, Билл!
Я не мог ничего ответить. Да и что я мог говорить, когда сам от себя оторвал половину души?
По лицу потекли слезы, а из горла начал вырываться истерический смех.
Кончено, все кончено… Только я получил не ожидаемую свободу, а кровоточащую рану на том месте, где раньше соединялись ниши с Томом половинки души.
Я, как в истерике продолжая смеяться и плакать, сполз вниз по стене. Том не пытался меня успокоить, даже не приблизился. Он просто молча развернулся и ушел.
В тот день, прямо перед нашим днем рождения, я потерял брата, того, кто был мне ближе всех на свете. У меня никого не осталось, и в этом виноват только я.
*******************
Вечеринка в честь нашего дня рождения. Кучи журналистов, повсюду камеры, папарацци. Фальшивая улыбка приросла к моим губам, а за ней скрывалась бездна боли. Нас с Томом постоянно садили рядом, фотографируя счастливых братьев в их праздник. Мы выдавали уже давно заученные ответы на неоригинальные вопросы, делали счастливые лица.
И никто, никто не понимал, КАК нам больно. Я безумно хотел вернуть все назад, в далекое-далекое детство, и не делать свою первую татуировку, не краситься в другой цвет, отговорить Тома от идеи с дредами. Вновь стать одним целым, иметь возможность сказать брату хоть что-нибудь простым прикосновением руки.
Но ничего нельзя исправить.
А Том весело улыбался в объективы камер. Может, это была наигранная радость, может, ему действительно было весело… Я уже не знал о нем ничего.
Я думал, что отделившись от Тома стану счастливее, но это оказалось не так. Брат был частью меня, а теперь я собственноручно оторвал эту часть.
*************
На следующий день мы с Томом отправились на теле-шоу. Опять придется долго изображать бурные восторги по поводу нашего дня рождения. Как же я устал…
Но в студии я немого отвлекся от своих мыслей. Меня окружали фанатки, все камеры были направлены на меня. Я ощущал себя центром вселенной. Моя слава, известность – это то, что делает меня по-настоящему счастливым. И вспоминая о том, сколько миллионов людей без ума от меня, я начинаю думать, что не так уж и важно, что недавно я потерял одного.
Во время перерыва к нам в гримерку пришла Араминта.
Бл*ть, что она здесь делает???
Я демонстративно поднялся с кресла и вышел под хмурый взгляд Тома.
Выдя на крыльцо черного хода, я покурил и решил, что можно возвращаться обратно. Надеюсь, эта Арахнида уже ушла.
Проходя по коридору, я остановился у зеркала и одернул черно-белую кожаную куртку, поправил кожаный напульсник с шипами и серебряный браслет. Потом я открыл дверь гримерки, и мой взгляд наткнулся на очень милую картину – Том целовался с этой Араминтой. Я тактично кашлянул. Ну надо же какой я воспитанный стал! Парочка резко отскочила друг от друга, Арахнида залилась краской.
- Я пойду, - тихо сказала она и проскользнула мимо меня в дверь, проигнорировав все возражения Тома.
- Обязательно было портить наш первый поцелуй? – Брат обратил на меня свой гневный взор.
- Первый? – я поднял правую бровь. – А мне казалось вы давно трахаетесь. Хотя ведь для этого можно обойтись и без поцелуев…
- Я не спал с ней, - делая ударение на каждом слове, сказал Том.
- Да ты что? – я всплеснул руками. – С каких пор мы целочек из себя строим?
- Ты ничего не понимаешь, - удрученно сказал брат. – С людьми иногда общаются без желания трахнуть.
Его тон немного отрезвил меня. Видимо, эта Араминта дорога ему.
- Слушай, Том, - я перевел тему. Давно хотел поговорить с ним кое о чем другом. – Том, ты прости меня за эту татуировку, я не знал, что так выйдет. Я честно, жалею, но изменить уже ничего нельзя. – Я чувствовал, как краснею. Ненавижу просить прощения, и еще больше ненавижу признавать, что был не прав. Но я хочу, чтобы брат знал, что я не бесчувственная скотина.
- Извини, Билл, - тихо произнес Том, - Но я никогда не прощу тебе этого. Я предупреждал тебя, но ты продолжал думать только о самом себе. Ты уничтожил нас обоих, полностью.
- Ах, ну да! Как же я забыл? Великому Тому Каулитцу обязательно надо повыделываться! – Ко мне возвращался прежний издевательский тон.
Я гордо развернулся и вышел из гримерки.
Нет, ну как так можно?! Я сам, первый, подошел к нему попросить прощения, а он… Зла на него не хватает! И какого х*я он вообще строит из себя невинную жертву? В конце концов, полвина этой души моя, а значит у меня есть полное право делать с ней все, что я ни захочу!
Спустившись вниз по лестнице, я оказался в холле. Так, до начала второй части съемок у меня еще 15 минут, чем бы таким заняться?
Я огляделся по сторонам и заметил Араминту, которая отделилась от группы каких-то людей и шла к выходу. Я смерил ее презрительным взглядом, она ответила тем же. Сквозь стеклянные двери я видел, как она поймала такси и уехала.
Ну и хорошо! Чем она дальше, тем мне спокойнее!...
Вдруг над входом замигали красные лампочки, из динамиков, из которых раньше лилась спокойная музыка, раздался громкий голос:
- Объявляется пожарная тревога! Всем без паники идти к ближайшему выходу. Сохраняйте спокойствие!
Но конец фразы потонул в испуганных возгласах. Что за стадо баранов?! Мы и так возле выхода находимся, а они орут и пугаются!
Я выбрался из здания и отошел на середину улицы. По дороге уже неслись машины со спасателями. Молодцы, быстро работают.
Но не всем повезло так, как мне. Некоторые до сих пор не успели выбраться из охваченного огнем здания.
Я посмотрел наверх. Из окон третьего этажа вырывались клубы черного дыма, раздавались крики.
Оглядевшись по сторонам, я заметил приближающегося ко мне Тома.
- Ты в порядке? – спросил он. – А то я начал волноваться, вдруг ты не успел выбраться…
Я хмыкнул и отвернулся от него. Не хочу сейчас с ним разговаривать, он сильно меня обидел! А Том начал вертеться по сторонам, а потом и вовсе исчез в неизвестном направлении. И куда это он? Хотя какая мне разница?
Несмотря на все усилия вовремя подоспевших спасателей, пожар успокаиваться и не собирался. Через пол часа огонь охватил уже даже первый этаж и разгорался все сильнее и сильнее. Из окон валили столбы страшного черного дыма, между которыми иногда показывались яркие языки пламени.
Люди вокруг суетились, откуда-то прилетели врачи и начали ухаживать за ранеными. Я словно со стороны смотрел на все происходящее, эти картины меня совершенно не задевали. Я, конечно, удивлялся собственному хладнокровию, но что еще ждать от человека, у которого осталась лишь половина души? Всеобщая обеспокоенность, нытье и плач меня только раздражали.
Здание студии начало потихоньку рушиться, и этот процесс меня очень заинтересовал. Вот уже обвалилась часть крыши…
Тут ко мне подбежал запыхавшийся Том.
- Ты не знаешь, где Араминта? Я не могу ее найти!
Он может перестать думать о ней хоть на минуту?! Меня охватила дикая злость. Везде, везде только эта дура! А на меня ему плевать совершенно!
- А она, кажется, там осталась, в студии, - произнес я. Ну да, я сам видел, как она уходила, но решил немного поиграть.
- Что? – Том побледнел. Я, словно вампир, наслаждался его переживаниями.
- Там, она, там, - наверное, это обида и отсутствие половины души сделали меня в тот момент таким тупым и ограниченным.
Но я же не знал, что Том окажется идиотом!
Но он оказался им и бросился к горящему зданию.
Он побежал за ней… Но ее там уже не было!
- Тооом! Стой! – заорал я изо всех сил, но брат уже не слышал. Я бросился за ним. – Стой!
Меня остановили спасатели, начали говорить что-то об опасности. Я вырывался из их рук, кричал, чтоб они остановили его. Как сквозь туман я наблюдал за людьми, которые пытались догнать Тома, но не успели, и он скрылся в дверном проеме. Я закричал от отчаяния и возобновил попытки вырваться. Я должен его остановить, должен!
- Тооооом!... – Я без сил повис на руках державших меня спасателей. – Сделай те же что-нибудь! Что вы тут стоите?! – закричал я, начиная бить по ним кулаками. Люди бегали вокруг здания, тушили огонь, кто-то отправился внутрь спасать застрявших там. Я отошел назад, оставив всю работу профессионалам.
Зачем Том побежал туда? Зачем?! Этот идиот серьезно думал, что смог бы ее спасти, если бы она была там?
Я, как завороженный, смотрел на входную дверь студии, ожидая появления брата. Секунды медленно шли, а его все не было.
Внезапно мое тело пронзила острая боль. Я почувствовал, как горит моя одежда, моя кожа, как страх сковывает все мои движения, а дым мешает смотреть, куда идти. С потолка падали охваченные огнем балки, меня окружил невыносимый жар…
Нет, Том, нет!
Я переживал то, что сейчас переживает мой брат. Боль и страх. Как сквозь сон, я услышал крик. Мой или Тома? Скорее всего они вырвались у нас одновременно.
Я чувствовал, как он теряет сознание от едкого дыма и страшных ожогов.
Он пытался бороться, но выхода не было, кругом только огонь. Бешеное биение его сердца совпадало с моим, каждый его вдох следовал синхронно с моим.
В последние минуты его жизни наша душа вновь объединилась, позволив мне соприкоснуться с ним.
«Я люблю тебя, Билл» - пролетели его мысли в моей голове.
А потом темнота. Я вновь обнаружил себя стоящим посреди улицы.
Нет, нет, нет… Этого не может быть… Но я слишком хорошо все почувствовал.
Нееееет…. Ноги отказались держать меня, и я упал на колени на мокрый асфальт.
- Билл? – Ко мне осторожно подошел Йост. – Что случилось? Ты так кричал…
- Том… - я посмотрел на про пустыми глазами. – Он там…
- Что? – Йост вздрогнул, по его лицу пробежала тень. Он положил руку мне на плечо. – Не бойся, его обязательно спасут…
- Нет, - тихо перебил я. – Уже нет. Мой брат мертв.
Что было дальше, я не помню совершенно, я не шевелился, продолжал тупо смотреть в пространство, ни на что не реагируя. Вроде вокруг начали суетиться люди, пытались привести меня в чувство. Потом я как-то оказался дома, сидел в гостиной на диване, бессмысленно уставившись в стену, а Густав и Георг о чем-то тихо говорили с про.
А меня это все уже не волновало. Меня уже ничего не волновало.
Мой брат мертв.
И виноват в этом я.
Я убил его.
Кажется, из глаз потекли слезы, но не было сил даже поднять руку и вытереть их. Да и зачем?
На меня нашло абсолютное безразличие. С этого самого момента моя жизнь полностью лишилась смысла.
Я сам не мог понять, почему на меня нашла такая апатия. Просто только сейчас начал осознавать, что Том занимал большую часть моих мыслей, моей жизни. Все мои планы, надежды, мечты… Везде Том был рядом. Я мог не любить его, мог унижать, оскорблять, посылать, использовать, но он всегда был рядом. Я просто не мог представить своего существования без него.
И сейчас, когда его нет, я не знаю, что мне делать, куда идти, зачем жить. Внутри одна бездонная пустота и больше ничего. Нет даже боли.
Как-то даже не верится, что его больше нет. Это просто невозможно.
Но это правда.
- Билл… - кто-то осторожно тронул меня за рукав. Я перевел взгляд со стены на человека, сидящего рядом. Георг. – Билл… Может, пойдешь спать? Уже поздно…
Я опять уставился в стену. Спать? Для этого надо встать, дойти до комнаты, умыться, смыть косметику, раздеться, лечь…
Да и зачем все это, если Тома больше нет?
Георг вздохнул и, не дождавшись от меня ответа, ушел.
*******************
Через три дня я стоял рядом с мамой на кладбище. До сих пор не мог со всей полнотой осознать, что это хоронят моего брата.
За все эти дни я ни разу не плакал. Пустота внутри меня не могла породить ни одной слезинки. Все тем же отсутствующим взглядом я смотрел на закрытый гроб. Да, моего всегда такого красивого брата хоронили в закрытом гробу. Мне, конечно, его останки не показали, пощадили мои нервы, но я чувствовал на себе, как он горел, и понимал, что от него мало что осталось. Личность устанавливали анализом ДНК.
Мама стояла справа от меня. Она уже не плакала, но я видел, как слезинки появляются в уголках ее всегда аккуратно накрашенных глаз. Она умела держаться на публике, но по ночам, в нашей квартире, где она на время остановилась, я слышал ее плач.
Густав и Георг стояли немного позади, рядом с Йостом, Хоффманом и остальными. Толпы людей подходили к нам, выражали соболезнование, клали на могилу цветы, предлагали помощь… Но я знал, что больше половины этих слов абсолютно не искренни, и, выйдя за ворота кладбища, люди о них сразу забудут.
Мне надоело выслушивать эти лживые обещания, и я отошел к только что появившейся могиле, провел пальцем по надгробной плите. Я знаю, что уже ничем не поможешь, но… но я все еще не верю в это. Том, мой милый, мой хороший Том, любящий и нежный… Его больше нет. «Том… Я люблю тебя… Но почему, чтобы понять это, мне пришлось тебя потерять?..»
Но больше всего боли мне причинили его последние слова. Он прекрасно понял, что я соврал про Араминту, я знал это, ведь мы тогда снова объединились. И все равно его последняя мысль – признание в любви мне. Я буквально убил его, причем такой страшной смертью, а он продолжал любить меня.
Неужели обычные люди умеют так любить?
Нет, Том не обычный человек, он – ангел…
- Ну что, ты доволен? – тихий голос у меня за спиной. О, нет… Именно этого я боялся больше всего. Оборачиваюсь. Араминта смотрит на меня глазами, полными слез, потом добавляет совсем тихо. – Ты убил его.
- С чего ты взяла? – Спросил я. Никому и никогда не рассказывал о том, что из-за меня он попал в эпицентр пожара.
- Не отпирайся, я все знаю. – Все так же тихо ответила она.
- Ты любила его? – не знаю, зачем я спросил это. Мне было глубоко плевать, что она чувствует. Наверное, просто хотелось поговорить о Томе с человеком, которому он был не безразличен.
- Больше жизни… - она устремила задумчивый взгляд на его могилу. Потом посмотрела на меня. – А он всегда любил только тебя, у всех остальных не было шансов завоевать его сердце, а ты… - Она замолчала, не в силах продолжать, по ее щеке скатилась одинокая слезинка.
- Я люблю его. – Сказал я. – И всегда любил, просто слишком поздно понял. – Я понимал, что это совсем не оправдание, но больше сказать мне было нечего.
- Звони, если что, - Араминта грустно улыбнулась. – У тебя же остался сотовый Тома? Там есть мой номер.
Мне очень не хотелось, чтобы она уходила. Она была частью жизни моего брата, а мне так хотелось почувствовать его присутствие.
Но она ушла.
А я почему-то вспомнил слова Тома о том, что Араминта поможет, если случится какая-то беда.
![[Heavenly Tintenfisch]](https://forumavatars.ru/img/avatars/0001/6a/7a/780-1274456205.png "[Heavenly Tintenfisch]")
Но без хеппи энда не обойтись 
Низкий поклон аффтору за это воспроизведение 
