- Бежим!
Марго побежала обратно вглубь леса. Ее далекий расплывающийся силуэт почти не проглядывался в густом голубоватом тумане, появившемся неизвестно откуда. В который раз наткнувшись на дерево, Том все-таки потерял девочек из виду. Недолго думая, он рванул вперед и с ужасом услышал приближающееся лошадиное ржание. Каулитц свернул направо: перед ним расстилалось голубое озеро. Вода светилась изнутри, придавая картине невероятное очарование, но ржание и топот копыт подгоняли Тома к действиям. Парень попытался обогнуть озеро, но словно бежал на месте. Ржание становилось все громче, заставляя мужчину соображать быстрее, и, наконец, ему в голову пришла безумная мысль: нужно нырнуть и переждать.
Том быстро скинул с себя футболку и джинсы. Не было ни малейшего ветерка, поэтому вода в озере стояла неподвижно. Вдохнув по-глубже туман, неосознанно узнавая знакомый горьковатый запах, Том начал медленно и осторожно погружаться в воду. Наконец, полностью погрузившись, он почувствовал невероятную легкость. Ему никогда в жизни так легко не дышалось. Или, может быть, дышалось? До того, как он начал курить, поспевая за «большими» мальчиками со двора и школы, которые курили и подговаривали маленького доверчивого Томми на это. Они заливисто, зло смеялись, смотря, как 12-летний ребенок задыхается, но пытается докурить сигарету.
Это время пронеслось перед глазами Тома так, как будто все это заново происходило, но он был только зрителем. Он смотрел на самого себя: маленького, худенького, синего, стоящего в «слепой» зоне школы. Но вдруг все смолкло: мальчишки перестали смеяться, Томми не задыхался, машины перестали ездить, дети в школе и во дворе не галдели. И все смотрели на него - на взрослого Томаса. Внезапно он вспомнил, что снял одежду перед тем, как нырнуть. Он понял, что стоит посреди школьного двора в одних трусах. Мужчина оглядел себя и удивился, увидев на себе свою одежду. Но этот взгляд учеников, преподавателей, прохожих. От этого взгляда он поежился. Взгляд, полный укора. За что они все укоряют его? Что он сделал? Почему именно на него все смотрят? Почему именно он попал в 48-ой квартал, а не Билл? Почему именно он?
- Именно поэтому, - хриплым голосом произнес маленький Томми и громко прокашлялся, прочищая легкие, - именно поэтому, Том, ты попал сюда, а не он, не Билл.
Томас молчал, пребывая в замешательстве. Что ему ответить? А нужно ли?
- Хочешь, я тебе кое-что покажу? – спросил Томми и, не дожидаясь ответа мужчины, завернул за угол и направился к главному входу в школу.
Томас последовал за ним. Они поднялись по лестнице на второй этаж и пошли вперед по коридору левого крыла. Наконец Томми открыл дверь одного из кабинетов. Там было тихо, светло и чисто. Кабинет анатомии, судя по макету человеческого черепа на преподавательском столе.
А на широком подоконнике сидел маленький Билл и смотрел в окно. Его маленькие плечики подрагивали. Томми толкнул себя взрослого в кабинет и захлопнул зверь снаружи. Без единой мысли в голове Том направился к Биллу. И только мужчина подошел вплотную к ребенку, тот внезапно обернулся, показывая ему маленькое заплаканное личико с красными от слез глазками.
- Я сидел здесь каждый день и плакал, - произнес он внезапно спокойным, ровным и уже сломавшимся голосом, голосом взрослого Билла. – Я каждый день смотрел, как ты мучаешь себя, думаешь, будто это делает тебя крутым и взрослым в глазах этой шпаны. Я сидел на этом самом подоконнике и не мог взять в толк: ну, как можно быть таким глупым?!
Этот крик заставил Томаса вздрогнуть. На него всегда кричали – взрослые, родители, учителя. Но Билл? Брат?! Как ты можешь?
- А ты как можешь? – уставшим тоном спросил Билл, и его нижняя губка подрагивала. – Зачем, Томми? Почему? За что? Я мечтал, Том, я мечтал, чтобы ты когда-нибудь перестал водиться с ними и бросил курить. Я проклинал их… Но я не смог! Без тебя я не смог и закурил сам. У меня сигареты пошли легче, чем у тебя. Ты месяц привыкал к ним, задыхался. А я только затянулся и – будто всегда ими дышал. И тогда я начал про-клинать тебя. Чтоб ты захлебнулся, Том. Чтоб ты захлебнулся!
От неожиданности Том отпрянул от ребенка. Вода хлынула в нос и рот. В глазах защипало, отчего Том с силой зажмурился. Он понимал, что тонул и надо как-то выбираться, но ноги и руки перестали его слушаться. Боль пронзила все его тело, и как только темнота начала завладевать им, мужчина почувствовал, будто кто-то тянет его за футболку, и, наконец, вода расступилась перед ним, а воздух ударил в лицо. Том тяжело и глу-боко вздохнул, протер пальцами глаза и вытаращил их на Марго. Она смотрела на него испуганным взглядом. Том огляделся: ванная комната.
- Мы никогда не любили мыться в ванной, - внезапно спокойным, чужим голосом сказал он, - В нашей ванной комнате были две душевые кабинки. В них быстрее и легче… А ванны не было.
Они опять встретились взглядами. Тому внезапно показались эти глаза знакомыми. И этот взгляд…
- Я думаю, тебе надо приставить охрану, - хрипло произнесла Марго, - Цербера должно хватить. Ведь да?
***
«Красиво здесь все-таки. Очень даже. Мерный серый цвет расслабляет. Вот смотрю – и мне спокойно. Только грустно немного. Не хватает заката. Ярко-красного заката на востоке. Да…» - с такими мыслями Том сидел на подоконнике. Прикрыв глаза, он дремал под легкий храп небольшой трехголовой собаки, заслоняющей выход своим телом. Левую руку привычно ломило, оттесняя чувство голода.
- Знаешь, - прозвучал голос Лоры, - когда я впервые ее увидела, она была ниже меня на целых десять сантиметров, - она усмехнулась, - я тогда подумала, мол, какая же она маленькая! И стоило мне только моргнуть – она стала одного со мной роста. Моей первой мыслью было: «Чер-товщина какая-то». И тогда она сказала: «Не стоит кидаться такими сло-вами. Все здесь неспроста». Знаешь, я почему-то сразу ей поверила. И сейчас я хочу тебе сказать то же самое. Поверь, Том, даже то, что мы сейчас бесцельно коротаем время в твоей квартире, - это что-то да значит.
Том открыл глаза и взглянул на девочку. Она сидела на подлокотнике большого тускло-бордового кресла. В этом кресле очень любил от-дыхать его брат. Вот так развалится, ножки вытянет, руки положит на подлокотники, откинет голову и прикроет глаза. Мелочь, как любил называть его Том. А младшего это сильно раздражало, особенно, когда они были детьми. А потом он просто перестал обращать внимание.
- Ты кажешься старше сестры, - произнес Томас, - потому что ты как-то спокойнее. И голос у тебя ниже. А она все еще пытается остаться ребенком. Даже здесь. Хотя ты тоже радовалась кровати в его спальне.
- Что бы это могло значить? Как ты думаешь? Сначала я очень не хотела здесь быть, но сейчас мне здесь нравится. Всегда бы так жила: с сестрой, Маргаритой, тобой-недоумком и трехголовой псиной.
Том не знал, что сказать ей на это. Так и не дождавшись ответа, Лора откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Том не мог сказать, сколько они так сидели, но его вдруг отвлек шум со стороны комнат.
Мужчина слез с подоконника, прошел по коридору. Лотта, свернувшись калачиком, спала на полу у двери в некогда бывшую комнату брата. В самой комнате на кровати скакал мальчишка, заметно подросший с прошлой встречи, которая была, кажется, утром, а может вчера или вовсе пару месяцев назад. В тот раз ему было года четыре, а сейчас на вид лет десять.
- Богдаша, - умиленно улыбнувшись, Том позвал мальчика, и тот обернулся на зов, счастливо улыбаясь и сверкая глазками.
- Откуда ты знаешь? – спросил он, сияя от счастья, - Мне очень нравится, когда меня так называют, хотя немногие об этом знают. Чаще меня сокращенно называют просто Боня, но мне это не особо нравится. А мое полное имя – Богдан, хотя оно мне совсем не нравится.
Мальчик слез с кровати, подошел к почему-то закрытой двери и открыл ее. Взору Тома предстал задний двор их с братом родного дома из детских воспоминаний: зеленая трава, яркое солнце, большой красивый дом. Богдан медленной походкой (конечно же, напоминавшей походку брата, - подумал Том) направился к калитке.
- Кто ты? – спросил Том, не зная наверняка, точно ли ответит мальчик или в общих непонятных ему чертах.
- Я Богдан. Живу с мамой. Это пока все, что я могу сказать.
- Но ведь ты искал папу, - припомнил Том, - Куда он делся?
- Он даже не подозревает о моем существовании. Хоть я его и не знаю, мне его очень не хватает. Мама, конечно, пытается найти себе хахаля и мне замену отца в одном лице, но я однажды посмотрел ему в глаза, представляешь?! Мама об этом не знает. Да и я не хочу, чтобы она узнала.
- Почему?
- Потому что я боюсь ее огорчить.
- Я ей не скажу. Это будет нашей тайной.
Мальчик ускорил шаг, и вскоре Том буквально наступал ему на пятки, но почему-то знал, что не должен ровняться с ним, пока Богдан сам не повернется к нему. Мальчик вырос на глазах, вытянулся, волосы по-темнели и стали короче.
Внезапно мальчик остановился. К Тому обернулся симпатичный подросток лет шестнадцати-семнадцати с карими глазами и пухлыми гу-бами.
- Оглядись вокруг, Том.
Как ни странно, мужчина узнал это место: тот самый лес с голубым озером. Только туман пропал, и деревья казались какими-то «квад-ратными» и по-детски нарисованными акварелью. Ветер больше не гулял по местности, видимо боясь снова пораниться. А мальчишка, точнее уже взрослый, самостоятельный парень, стоял и смотрел на Тома непрони-цаемым взглядом. И эта улыбочка, «одной щечкой». Во всем этом мужчина смутно, еле уловимо узнавал никого иного, как самого себя.
- Эти постоянные слова, - грубо начал Богдан, - о том, что его ни-когда не будет рядом, эти всхлипы, плачь, слезы… Как мне это надоело! Но я терпел. Терпел семнадцать лет и девять месяцев, если не больше. «Отца никогда не будет рядом. Прости меня за это, сынок», - говорила мне мама, обнимала за плечи, целовала в висок и плакала, плакала. А мне хотелось ее убить, чтобы хоть так она навсегда перестала плакать!
Голос мальчика дрожал. Казалось, он вот-вот сам расплачется. Он говорил, не переставая улыбаться. Говорил, глядя на Тома холодным взглядом, парализуя его, чтобы тот смотрел только в эти глаза и слушал только этот голос, не смея убежать. Тому было невероятно страшно. Это было состояние на грани паники. Но он слушал. Не понимал, но слушал этот сломавшийся, окрепший голос, так похожий на его собственный.
- Я так мечтал об отце, и мама это знала. Ты не представляешь, ка-ково это - жить без отца!
- Я прекрасно тебя понимаю, Богдаша, - слабым голосом отозвался Томас, поражаясь самому себе. – Мама развелась с отцом, когда мне было шесть лет, но и до этого я его ни разу не видел. Я не помню своего отца, я жил с матерью, как и ты.
- Какой же ты дурак! – глухо воскликнул парень, - У тебя был брат. И держу пари, он все еще есть! А у меня никого нет кроме нее.
Том молчал. Он понял, что совершил ужасную глупость, когда упомянул о матери, не вспомнив брата. Ему стало вдруг внезапно стыдно перед ним, за то, что даже в своих мыслях, где его никто не услышит (хотя в этом нет стопроцентной уверенности), не может произнести его имени, потому что… просто не помнит?..
- Пошли, - позвал Богдан. – Напомню.
Затем он повернулся и пошел вглубь леса. По какой-то прямой-извилистой дороге, которую Томас даже не попытался запомнить, парень привел его к озеру. Вода была темная, мутная, зеленая от ила. Зайдя в воду по пояс, Богдан обернулся и увидел, что Томас неподвижно стоит у кромки озера.
- Не бойся, - произнес он.
Тут же кровь отхлынула от его лица, обильным потоком полилась через рот на подбородок и грудь, глаза закатились. Богдан повалился назад и ударился о воду с громким, высоким всплеском. Томас, испугавшись, побежал к тому месту, посмотрел в воду и увидел полуразложившийся труп. Внезапно высокий визгливый крик резанул по ушам, перед глазами все поплыло и почернело. Мужчина с силой зажмурил глаза, затем, повинуясь неизвестной силе, открыл: кругом лишь влажный белоснежный туман. Его собственный крик до сих пор звенел в ушах. Или это не в голове? Это было похоже на истерический плач. Немного завывающий, как плачет хныкающий ребенок. Как плакал тот ветер в лесу с каменными деревьями. Том обернулся: в слепящей белизне еле виднелось серое облачко. Само оно было каким-то бесформенным, и внутри него явно что-то двигалось. Это был силуэт парня, который накрыл лицо ладонями и плакал навзрыд, надрывисто и немного визгливо. Ничего почти было видно, так еще и облачко начало рассеиваться. Но до того, как парень полностью исчез, кто-то позвал его отцовским старческим голосом:
- Успокойтесь, Билл…
И тут Том все вспомнил: вспомнил, как зовут брата, маму, отчима, родного отца и даже себя! Том – это его имя!
Но рано радоваться: тьма поглотила Тома полностью. Он терпеливо ждал, когда же прояснится… И внезапно лошадь лягнула его между лопаток. Боль пронзила все тело, и он не заметил, как очутился на земле каменного леса, на том самом месте, где он впервые увидел Всадников.
Преодолевая пульсирующую боль в мозгу, мужчина поднял голову и огляделся вокруг: несколько Всадников вели лошадей рысью, гоняя близнецов от одного края поляны к другому. Лора и Лотта, в конце концов, просто упали на землю и закрыли головы руками. Марго каким-то чудом забежала в лес, но и ее нагнал Всадник. Лошадь лягнула девочку так же, как только что Тома. Она упала и ударилась виском о камень. Лошадь радостно скакала вокруг тела девочки, а Всадник нагнулся к Марго и, судя по всему, рассматривал ее.
«Вставай, - произнес Тому голос, так похожий на его собственный, - вставай! Ты сможешь!»
- Я смогу…
«Да! Ты сможешь!»
- Я смогу, Богдаш, ты только… - Том не успел договорить: взгляд зацепился за Марго, которая смотрела на него с просьбой, надеждой, при-казом.
Ноги сами понесли мужчину к близнецам, но путь ему преградил неизвестно откуда взявшийся Всадник. Лошадь стояла на дыбах, опасно лягаясь передними ногами. Том успел отскочить назад, когда лошадь тя-жело упала на все четыре ноги. Томас попытался оббежать лошадь, но Всадник успел схватить его за плечо своими костяными пальцами, на-гнулся к нему вплотную и… В нос Тому резко ударил тот самый горькова-тый запах тумана. Черный дым окружил мужчину, кожей ощущалось чье-то присутствие. Причем совсем неопасное, скорее наоборот, бояться было нечего. И казалось, что в кромешной тьме можно было разглядеть, как двигались, парили клочья дыма. И слышалось чье-то дыхание, такое мо-розное дыхание, но хотелось не поежиться от холода, а согреть того са-мого дышащего человека. И где-то вдалеке чуть проглядывало лицо, и то не лицо, а скорее его часть: худые, впалые щеки, пухлые губы…
Тут Тома кто-то схватил за руку худыми длинными пальцами. На мгновение его охватил животный страх, что с ним что-то случится, и он больше никогда не увидит ни Марго, ни девочек, ни Богдана… Никогда не согреет дышащего человека.
Но тьма расступилась, и мужчина увидел удаляющееся от него, скрытое капюшоном «лицо» Всадника. Рядом два всадника наклонились к Лоре и Лотте. Сначала лица девочек пропали в черноте капюшонов Всад-ников, а затем их как будто «всосало» в неизвестность под плащами. Том уже собирался броситься к ним, но его остановил крик Марго:
- Нет! Том, беги! Убегай!
