POV Том
Тогда было очень красивое лето. Оно размашисто рисовало на полях с подсолнухами желтыми красками, а я тогда был слишком счастлив, не обращая внимания ни на что. Я пил счастье прямо из горла и оно растекалось во мне, как теплое молоко. Я захлебывался в нем и всё равно пил, пока не задохнулся от его невероятной силы. Это был мой лучший день рождения в жизни.

- Мужчина, у вас не найдется зажигалки? - уже была глубокая ночь. Я медленно шагал домой после пьянки в честь моего дня рождения, а он сидел на лавочке в парке возле моего дома. Один.
- Найдется, - блеснув белоснежной улыбкой, он услужливо подкурил мне.
- Спасибо огромное, - я плюхнулся на лавочку, посильней затягиваясь крепким дымом.
- Да не за что, - опять блеснул ровными зубами он.
Так и началось наше знакомство с Анисом. Знакомство, которое переросло в какую-то ненастоящую сказку.

Тогда было очень красивое лето и безумно теплые ночи, пропахшие дорожной пылью и врезавшимся в память, лунным светом в глаза. Еще томительными поцелуями, от которых хотелось хрипловато, но тихо стонать. Но ему было двадцать три, а мне всего лишь шестнадцать. В эту ночь, я, наверное, просто должен был пройти мимо, а не останавливаться рядом с ним. Или с зажженной сигаретой спокойно идти дальше, а ни в коем случае не садиться рядом, не говорить, не обмениваться номерами мобильных телефонов. Наверное, это всё досадные ошибки.

- То, что случилось прошлым вечером... В общем, я не должен был, - сбивчиво говорил Анис, а мне, наверное, в тот момент стоило сойти с ума, от его сбивчивого дыхания в трубке и такого виноватого голоса.
- То, что случилось вечером не было ошибкой. И мне... всё очень понравилось, - я сглотнул ком в горле и нервно облизал пересохшие от волнения губы.
- Я позвоню завтра, - резко оборвавшийся голос и гудки.
Мы начали официально встречаться. Он любил меня, я верю, или даже сейчас любит. Эти грубые поцелуи, как будто с надрывом, были несравненными. Мы захлебывались в неправильности происходящего, но не хотели останавливаться.

Тогда было очень красивое лето. Дни стали длинными и томительными, ожидания встречи стали сущим кошмаром, но потом... страсть, которая убирала все пределы и запреты на своем пути. И когда мы пересекли ту самую черту, которую нарушать было нельзя, начался самый настоящий кошмар. Нет-нет, любили мы еще сильней, просто... судьба так распорядилась, жестоко разрушив наше «вместе».

- Том, мне нужно с тобой серьезно поговорить, - я насторожился. Руки мамы перемещались из одного предмета на другой. Видно было, что нервничает.
- Ну давай, - сказал я, опасаясь.
- Я тут кое-что увидела, Томми. Наверное то, что не должна была, но всё же... Я видела как ты целовался с мужчиной у своего дома, - мама сглотнула и выдохнула, едва сдерживая слезы. Внутри у меня всё рухнуло вниз, руки затряслись и я испуганно посмотрел на женщину.
- Да, мам, я гей, - признался я, стараясь успокоить нервы и не выдавать своего волнения.
- Томми, дело даже не в этом... Конечно, это тоже меня сильно шокировало, но я решила принять своего ребенка таким, какой он есть... - голос матери срывался на истерический крик, а слезы уже вовсю катились с глаз большими каплями.
- А в чем тогда?
- В том, что я знаю этого мужчину. Он, во-первых, бывший вор, а во-вторых, ему двадцать три, Том. Двадцать три, - визгнула мать, хлопнув ладонями по столу.
- Ты же сказала, что приняла меня таким, каким я есть, - повысил голос я.
- Но не настолько. Я запрещаю тебе встречаться с ним...
- Да кто тебя спрашивать будет, - кричу и резко подымаюсь на ноги.
- Я твоя мать, Том, и пока я тебе всё предоставляю, ты должен слушать меня, - мама тоже поднялась из-за стола.

Тогда было очень красивое лето. И невероятно грустное. Я впервые плакал. Не то, что плакал — рыдал, как мальчик, на плече у Аниса. Он действительно сидел в тюрьме за воровство, я этого не знал, а он боялся мне сказать, потому что думал, что из-за такой ерунды я отвернусь от него. Меня просто не выпускали из дому. Я приходил со школы и мама запирала меня в своей комнате и забирала ключи. Я долбил в дверь кулаками, сбивая костяшки пальцев в кровь. Я хотел спрыгнуть с третьего этажа, к нему. А он стоял под моими окнами и грустно улыбался, звонил и просил не нервничать, говорил, что мама остынет и всё опять будет хорошо. Я ненавидел свою мать.

- Ты не понимаешь, я желаю тебе добра! Ты ведь потом мне еще спасибо скажешь! - кричит она. После этого случая, я не услышал от нее даже хорошего слова.
- Иди ты на*хуй со своей е*анной заботой. Бл*дь, за что это всё?! Я тебя ненавижу. Ненавижу, - выплюнул я ей как-то, когда она опять подошла ко мне. Мама ударила меня по лицу. Щека горела, а слезы обиды капали на мою растянутую домашнюю майку.

Тогда было лучшее лето моей жизни, но так случилось, что это счастье было мимолетним и таким сказочным. Почти невесомым, предновогодним, даже можно сказать. Но разрушилось легко, как картонный домик на урагане.

Оно было хрупким в его крепких руках, но он дал ему просто завянуть, раствориться. Он просто ушел и не вернулся, оставив меня один на один со мной и я не знал, что мне делать со своей огромной любовью, которую швырнули мне в лицо, как тряпку.

Телефон пикнул пришедшей сумской. Я бегом рванул к нему и когда прочел ее, то замер. «Я люблю тебя. Прощай и живи нормальной жизнью. Жди свою настоящую любовь, а не ублюдка под своим окном.» Телефон полетел в стену и разлетелся на кусочки. Я упал лицом в подушку, вопя: «Сука» и ревя, как последний психопат. Потом я набрал его мобильный номер со своего домашнего телефона, но его номер был заблокирован оператором.

Тогда было очень красивое лето. Небо стонало вместе со мной. И плакало еще хуже, чем я. Мне сейчас легче, но я жалею только об одном. Что в то красивое лето не сказал ему одного...

Я люблю тебя, Анис.

Украина.
03:35