-Том, ну давай! Еще чуть-чуть и ты свободен. Даже гении должны тренироваться, чтобы не растерять свой талант!
Учитель Штефан ходил вокруг молодого человека кругами, стараясь разбудить в юноше совесть. Штефан заламывал руки, картинно вздыхал, садился в своё кресло и вдруг снова вставал. Так повторялось уже раз двадцать, изо дня в день, из урока в урок. Этот театр достал обоих людей.
В сущности, учителю было плевать на «юное дарование» Тома Кевлица. Его дома ждал телевизор, диван…. А может быть и очередная красотка. В свои пятьдесят мужчина сохранил прекрасную фигуру, здоровье быка и выносливость вола. Седина украшала его, придавая солидность. Девушки клевали на такого «мачо», как рыба на приманку. К тому же, Элла обещала подогнать ему сегодня девочку, бесплатно, по старой дружбе. Длинные ноги, готовность к приключениям – вот что нужно было Бреду Штефану. Учитель довольно крякнул и принялся разглаживать аккуратные усы, пряча похотливую улыбку. Но его настроение тут же улетучилось, когда он вспомнил про Тома.
-Парень, я тоже устал. Меня ждут такие же дела. Кстати, твой парень, Билл, заглянул сюда очень большое количество раз. Я предупреждаю тебя: во время занятий никакой личной жизни! У вас и так времени навалом будет!
Опять Билл! Том поморщился, как будто его накормили лимоном и заставили признаться, что это вкусно.
Тема его и любовника набила конкретную оскомину. Том уже сотню раз разговаривал с Биллом о том, что в институте молодому человеку делать нечего. Во-первых, у Тома из-за его ориентации может полететь к чертям вся карьера. Во-вторых, не хотелось бы лишний раз светиться перед друзьями. Не очень-то приятно, когда за спиной перемывают кости!
Мысль о расставании не раз приходила в голову Томаса, но он быстро её отметал. Не получится без него и все тут. Вдохновение на написание новых мелодий приходит к Тому именно тогда, когда ему на ушко что-то ласково шепчет Билл, гладит его по спине….
-Том! Ты спишь?!
Парень вздрогнул и несильно ударился рукой об инструмент. Рояль зазвенел от такой наглости, но быстро утихомирился.
-Да ты не в себе! Что-то случилось?
Том понял, что легче соврать, чем сказать правду о том, что твориться между ним и Биллом в последнее время взрослому мужчине.
-Проблемы дома.
Учитель тяжело вздохнул и опустился в своё любимое кресло. Приветствуя хозяина, оно скрипнуло, будто тоже хотело передать раздраженное состояние Штефана.
-Ладно. Ты говорил, у тебя есть что-то новенькое? Давай-ка. Сыграешь, и катись к чертям.
Слегка грубоватый тон смягчился. Учитель весь обратился в слух. Он знал: игра Тома Кевлица стоила внимания…
Германия еще не знала такого пианиста и композитора. Молодой, наглый, с тугими афро-косичками и пирсингом в губе, юноша умело покарял сердца публики уже с десяти лет.
К двенадцати годам о нем знал почти весь мир. Концерты, гастроли, светские приемы…. Родители пихали своё чадо во все мероприятия. В интервью на вопросы журналистских акул мать Тома играла наигранную и заученную роль любящей мамаши-наседки, которая прожить без своего отпрыска не может. Она гладила, тогда еще ребенка, по голове, прилюдно целовала в щеку и ласкала. Том, в такие моменты, был по-настоящему счастлив, и со стороны это выглядело довольно естественно. Но стоило уехать всем «дорогим гостям» и исчезнуть вспышкам фотокамер, как женщина тут же преображалась. Настоящей фрау Кевлиц было не то, чтобы все равно…. Просто, скажем так, за воспитанием и делами сына она мало следила. Её волновали деньги, карьера и работа. Бойкая, сорокалетняя блондинка, она вцеплялась в клиентов своей страховой фирмы хваткой бульдога. Ей не составляло труда охмурить любого, даже самого недоверчивого человека, своими «выгодными» предложениями. Хоть и характер у нее был не простой, но за такое рвение её уважали все.
Единственное, что она передала своему сыну кроме красоты и обаяние – это острый язычок. Том, как и мать, мог откусить кому угодно руку по локоть и пожаловаться, что не вкусно.
Отец парня чаще всего пропадал то на работе, то в бесконечных командировках. Если бы не фотографии, Том, наверное, забыл бы лицо своего «родственника». Фрау Кевлиц знала обо всех любовницах мужа, но ей было, прямо скажем, по-барабану где и с кем её благоверный супруг. Её массажист вполне удовлетворял потребности довольно молодой женщины. Причем не только в плане массажа.
Естественно, что Том, когда подрос и стал многое понимать в отношениях, потянулся не только к девочкам. Такой бардак в семье сорвал ему крышу. Он не хотел жениться и не видел себя в роли отца. Как только он пришел домой и заявил, что теперь будет иметь серьезные отношения только с парнями, фрау Кевлиц лишь пожала плечами.
-Это твое дело. Главное – достойный кандидат.
Теперь в двадцать лет юноша сидел за белоснежным роялем музыкального института. Поступление туда было прихотью мамы.
-Образование должно быть законченным. Тем более, что директор этого заведения – мой хороший друг и очень богатый клиент…
Тогда Том слушать до конца не стал. Если клиент – значит, вопрос давно решен. За право заполучить такой лакомый кусочек, как Том, воевали все институты Германии и не только. Но теперь Том учился здесь…
Два года пролетели незаметно за восхитительным белым роялем, полировка которого светилась в лучах дневного солнышка. Прикасаясь к клавишам, юноша затаил дыхание. У него на всю жизнь, наверное, останется эта страсть к инструментам и музыке. Ни дня не проходило, чтобы Том чего-нибудь не сочинил, не сыграл….
Билл был горд за своего любимого. Он часто посещал его на занятиях, и, не заглядывая внутрь кабинета, слушал виртуозную игру молодого композитора.
Том кончиками пальцев провел по клавишам и, наконец, решился…
Тихая, напевная мелодия…. Кажется, что сейчас все взлетит от этой легкости. Фантазия сама обрисовывала в голове Тома картину, которая подошла бы к этому вступлению….