Глава 1. Сон четвертый. Все, что необходимо для жизни.

Марта дочитывала главу из очередного романа, когда в мою комнату вошел отец.
- Матра, если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с сыном наедине, - довольно высокомерно сказал мой отец. Марта молча кивнула, ободряюще улыбнулась мне и вышла. Отец сел на ее кресло. Я молчал и ждал, что он скажет, даже не пытаясь начать разговор. Ждать чего-то хорошего от отца я не привык и поэтому заранее напрягся.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил отец, решив видно начать издалека.
- Отлично, как видишь! Жизнь прекрасна и удивительна! - издевательски проголосил я.
- Том, хватит паясничать! - процедил сквозь зубы отец.
- Хватит задавать идиотские вопросы! - я его ненавижу, почти ненавижу.
- Том, не смей разговаривать со мной в подобном тоне! - было видно, что моему отцу неприятно находится здесь рядом со мной. Рядом со своим полудохлым сыном, но что-то его держит. Ему чего-то нужно.
- Говори зачем пришел и оставь меня, - уже спокойней попросил я.
- Томас, твоя мать беспокоиться за тебя и очень переживает, что ты ее к себе не подпускаешь. Твоей матери нужна твоя помощь... - отец, сделал паузу. Я хмыкнул и отвернулся.
- У нее ответственный момент в жизни, понимаешь? Благотворительный фонд в котором председательствует твоя мать направляет большую сумму денег детям инвалидам... Том, ей нужно, чтобы журналисты тебя поснимали, задали тебе пару вопросов о матери и ты ответил какая она у тебя заботливая и любящая... - я задохнулся от возмущения. Если бы я мог убивать взглядом, отец был бы уже мертв.
- Вы что ох*ели совсем? - заорал я, - Я вам, что цирковая обезьяна? Хотите меня на всю страну унизить?
- Том, помоги матери! - настаивал на своем отец.
- А почему она сама ко мне не пришла? - внутри все кипит, эмоции захлестывают.
- Томас, она боится... боится тебя, ты с ней жесток, - отвечает отец.
- Я ни за что не пойду на это! А если приведете журналистов я расскажу, какая у меня отличная семья и уж поверь мне это сильно отразиться на вашей хваленой карьере! - я сверлил отца ненавидящим взглядом.
- Я вырастил неблагодарное отродье! - отец резко поднялся и вышел из комнаты громко хлопнув дверью.
- Сука, вырастил он меня! Да, что ты сделал-то для моего воспитания! - отчаянно крикнул я закрытой двери. Тут же забежала испуганная Марта.
- Томас, успокойся тебе никак нельзя волноваться. Прошу успокойся, - Марта поднесла к моим губам стакан с водой и таблетку успокоительного, - Выпей, Том.
Я послушно заглотил предложенную таблетку и устало откинулся на подушку. Эта стычка отняла у меня все силы.
- Марта, вот скажи, почему у меня такие родители? - пи*дец, как захотелось тепла и чтобы хоть кто-нибудь меня любил и жалел. Марте было нечего мне ответить, но она чувствовала мою боль и не могла оставаться к ней равнодушной. Женщина присела на мою кровать и стала гладить меня по голове, как маленького ребенка. Глаза заслезились от жалости к себе, от безысходности и от обиды.
- Ну-ну мальчик, тише... Все хорошо будет... - теплый и нежный тон Марты успокаивал меня и я вымотанный морально и пригревшийся в ласковых руках незаметно для себя заснул.
Я даже не удивился, когда снова очутился в уже знакомой мне комнате.
- Том Каулитц, ты пришел! - Билли, взявшись непонятно откуда, кинулся мне на шею и повис на ней сжимая меня в объятьях.
- Билли… - выдохнул я. Боль, злость и одиночество реальной жизни тут же оставили меня. Здесь, в моем сне, рядом с Билли я был нужен. Я был необходим ему и я не был одинок.
Я даже не удивился, когда снова очутился в уже знакомой мне комнате.
- Том Каулитц, ты пришел! - Билли, взявшись непонятно откуда, кинулся мне на шею и повис на ней, сжимая меня в объятьях.
- Билли… - выдохнул я. Боль, злость и одиночество реальной жизни тут же оставили меня. Здесь, в моем сне, рядом с Билли я был нужен. Я был необходим ему, и я не был одинок.
- Томми, ты опять плакал? – Билли оторвался от меня и с озабоченным видом посмотрел в мои, я так подозреваю, красные глаза. Я чуть улыбнулся уголками губ.
- Не важно Билли, здесь мне не хочется плакать, и я счастлив от этого, - Билли широко улыбнулся мне и поцеловал в щеку, потом от чего-то засмущался и покраснел как помидор.
- Томми, а у тебя бывает так, что когда ты трогаешь кого-нибудь, с тобой происходит что-то непонятное? – смущаясь, спросил меня мой странный мальчик.
- Непонятное? Билли с тобой происходит что-то непонятное, когда ты трогаешь меня? – я немного напрягся, чисто интуитивно подозревая, что же «непонятное» происходит с моим субтильным другом.
Билл покраснел еще сильнее, его черные глазки забегали, он закусил губу и сильно напрягся. Смешной.
- Билли… - позвал я оторопевшего от собственных откровений друга.
- Том… это все как-то очень странно. Такого никогда небыло со мной. Но когда ты рядом… близко ко мне, со мной что-то не ладное начинает твориться…, - Билл понизил голос и почти одними губами прошептал, - Даже кое-что шевелиться…
Сказать, что я ох*ел от таких откровений – это ничего не сказать. Такое по детски непосредственное признание вызвало у меня тихую истерику, сильно захотелось смеяться и рыдать одновременно.
- Томми, это не нормально? – видя мой ступор, спросил меня Билл.
- Ну не то чтобы ненормально, - начал было я, - Подумаешь, у тебя на меня стоит… у людей еще и не на такое стоит… – я делано заржал, хотя был крайне смущен и поражен.
- Стоит? – Билли смотрел на меня абсолютно не понимающим взглядом. Я даже подумал сначала, что чего-то недопонял и уже было проклял себя за предыдущий монолог.
- Ну да… ты же сам сказал, что у тебя шевелиться в штанах… - глядя на голые пальцы своих ног, пробубнил я.
- Я не говорил про штаны. Как ты догадался? – Билли смущался, но интерес был явно сильнее.
- Билли, когда ты возбуждаешься, у тебя шевелиться может только в штанах! – нервно выпалили я, и залился краской. Господи, ему, что пять лет?
Миндалевидные глаза смотрели на меня ошалело.
- Билли, ты… ты что ничего не знаешь про секс? – сделал я свое нелепое предположение, но только так я мог объяснить эти удивительно удивленные глазюки уставившиеся на меня.
- Секс? Я не знаю никакой секс! – поджав губы, ответил Билли и гордо отвернулся. Его явно резануло по самолюбию, что он чего-то не догонял. А меня просто убил его ответ. Я возбуждаю его, а он даже не понимает почему и что это значит. Я не знал, что меня больше пугало, что меня пусть даже не осознанно, но хочет особь мужского пола или то, что эта особь в свои 17-18 не имеет малейшего представления об особенностях своего тела.
Мы молчали. Билли делал вид что его очень заинтересовала белая стена напротив. А я переваривал информацию, и тайком поглядывал на хрупкую фигурку в белом.
- Расскажи… расскажи про секс! – минут через пять нашего молчания, потребовал Билли. Любопытство взяло верх над гордостью и самолюбием, - Расскажи же Томми…
- За что мне все это? – я нервно воздел к небу глаза, и мысль в мозгу сразу же родила ответ: «Это тебе за то, что смущал бедную Марту. Вот теперь расскажи свои истории этому маленькому ангельски чистому чудовищу!!»
- Томми… - вновь окликнул меня голосок. Я вздохнул.
- Билл, ты понимаешь, это не так просто, - я снова вздохнул. Черт! Не думал, что будет так сложно.
- Рассказывай! – не унимался Билл.
- Ну… понимаешь… иногда между двумя людьми возникает симпатия друг к другу, притяжение что ли… и тогда возникает чувство… И когда возникает это гребаное чувство, тогда у людей шевелиться и случается секс, - Билл смотрел на меня как на идиота, и я признаться себя таковым и чувствовал. Но я не понимал, как можно объяснить этому созданию ничего не подозревающему о половой связи про секс так, чтоб он понял, что это не просто физическое влечение, а что-то большее.
- Том, я ничего не понял… - смешно выставив вперед нижнюю губу, признался Билли.
- Я же говорю, что все сложно. Тебе только одно нужно знать, секс происходит между двумя любящими людьми, понимаешь? Знаешь, что такое любить? – спросил я у Билли.
- Да… я маму очень люблю… - улыбнулся мальчик и его глаза засветились солнцем, - С мамой должен был быть секс?
Я подавился воздухом. Ху*вый из меня педагог.
- Нет! Ни в коем случае! Это происходит только между влюбленными людьми не родственниками! Не путай! – я нервно зачесался.
- Ничего не понимаю… - прогундосил Билли и подал мне руку, приглашая встать, - Пойдем, я покажу тебе свое любимое место…
Билл вновь потащил меня к знакомой двери и хитро улыбнувшись, отворил ее. Мы оказались во дворе маленького дома, у которого росли яблони со спелыми плодами, наполняя воздух вокруг непередаваемым сладким ароматом.
- Где это мы? - зачарованно осматриваясь вокруг, спросил я Билли.
- Это, мой дом... Ну, по крайней мере, я хочу, чтоб мой дом был таким, - немного грустно ответил мне Билли. Его холодные пальчики доверчиво сжимали мою ладонь, заставляя меня задыхаться от умиления и нежности к нему. Он как дитя, им невозможно не любоваться, невозможно не любить. Я улыбнулся своим мыслям.
- Здесь очень хорошо Билли, - мальчонка солнечно мне улыбнулся.
- Пойдем в дом, там моя мама... - Билл побежал, утягивая меня за собой.
Дом был небольшой, но очень уютный, в нем пахло свежей сдобой и яблоками. Я сразу же почувствовал голод и громко сглотнул.
- Билли, съесть бы чего-нибудь, - простонал я жалостливо.
- Конечно Том Каулитц! Мама как раз испекла яблочные пирожки, - Билли не на секунду не выпускал моей руки, его цепкие пальцы крепко сжимали мою кисть, как будто боясь потерять. Боясь, что я снова проснусь и оставлю его одного. Вновь задохнувшись от нежности к худому существу, я в ответ сильно сжал его ладошку. Билл оглянулся на меня, вглядываясь в мое лицо, а потом неожиданно спросил:
- У тебя тоже так? Тоже чувствуешь это? - я прекрасно понял, о чем он, но предпочел закосить под дурочка. Потому, как сказать мне ему было абсолютно нечего. Я прикипел к нему, я понимал его одиночество, понимал как никто, но испытываю ли я к нему такое же влечение?
- Томммммииии.... - Билл отпустил мою руку и обнял меня, сильно вжимаясь. Я думал одурею от таких неожиданных манипуляций, изо всех сил пытаясь не думать чего добивается этот мелкий засранец, - Томмммииии... - продолжал сладко тянуть мое имя злостный провокатор.
- Бииллии... - выдохнул в ответ я, стараясь отодвинуться от худого, ставшего вдруг таким чрезвычайно горячим тела.
- Томми, я хочу, чтобы ты остался со мной, я люблю тебя... - выдохнул он мне в самое ухо. У меня безвольно повисли руки, остановилось сердце, легкие разучились дышать.
- Билл… Билли, ты не понимаешь что говоришь, - хрипел я, отодвигая сопящее мне в ухо существо от себя, пытаясь заглянуть в его глаза.
- Ты не прав Томми, я люблю тебя так же, сильно, как люблю свою маму! Я это чувствую и мне хорошо, я хочу остаться с тобой навсегда, понимаешь? Мне очень этого хочется... - в черных глазах было столько всего, что я даже не решился бы угадывать. В теплых глазах была обида, за мое недоверие, была решимость, доброта и любовь, черт подери! Действительно ли он меня любит как маму, или просто не умеет пока различать любовь?
- Билли... ты с ума меня сведешь, точно тебе говорю! - вздохнул я, а Билли лишь расхохотался.
- Том Каулитц, ты дурак! - мелкое зло показало мне язык и поманило на кухню, откуда так аппетитно пахло пирожками.
Влетев на кухню секундой позже Билла, я увидел умилительную картину: Билл повис на шее милой темноволосой женщины, расцеловывая ее в обе щеки, получая в ответ такие же крепкие объятия и ласку. Мама Билла, выглядела очень молодой, даже слишком для такого взрослого сына, и была очаровательно милой и красивой. Ее карие глаза излучали любовь и почти физически ощутимое тепло.
- Билли, почему ты не знакомишь меня с другом? - женщина насильно отлепила от себя обвившего ее шею руками, как лианами, сына.
- Мама, это Томми. Я его люблю. Томми это моя самая любимая мамочка на свете, - не глядя на меня, ответил Билли, вновь прилепившись к матери. Женщина улыбнулась мне, и умиленно погладила по черноволосой голове своего нежного сына.
- Томми, ты не смотри на него, он вечно так, не может от меня оторваться, - тихим голосом, как будто извиняясь, проговорила женщина, - Садись за стол, я сейчас налью вам чаю. Билли, садись тоже! - делано строго проговорила женщина. Мой друг нехотя начал отрываться от мамы. Это было довольно смешно, как он постепенно от не отлеплялся, сначала одну руку, потом другую, зацепившись на последок пальцем за воротник ее платья. Он сел со мной рядом и зачем-то взял меня за руку.
- Ты только не просыпайся пока ладно? Мне очень нужно показать тебе мою комнату, - шепотом попросил меня Билли и я кивнул.
Позже нас накормили наивкуснейшими пирожками и ароматным чаем. Я чувствовал себя, как в раю сидя рядом с моим другом и его прекрасной мамой. В воздухе вокруг чувствовалась любовь и тепло. Я готов был прожить жизнь рядом с этими прекрасными людьми, так сильно любящими друг руга. Я был уверен, их любви хватило бы и на меня.
После обеда Билли потащил меня в свою комнату. Она оказалась небольшой, но очень уютной и какой-то сильно детской. Может обои в паровозика «Томаса» мультика, времен моего детства, делали ее таковой.
- Миленько… - не без смешка откомментировал я. Билли сделал вид, что стеба не понял. А может действительно не понял, кто его разберет.
- Видишь Томми, тут хватит места, - воодушевленно начал Билли, глядя на меня широко распахнутыми глазами, от чего взгляд становился светлым и жутко доверчивым.
- Хватит для чего? – не уловив ход его неуловимых мыслей, уточнил я.
- Для второй кровати! Посмотри, как тут здорово. А сад у нас какой! А парк неподалеку! Томми, тут хорошо, и мама рядом и ты будешь рядом…. – черные глаза с такой надеждой смотрели в мои, с такой мольбой, что я не мог не согласиться. Единственное, что меня держало, это страх. Страх, что если я соглашусь, то наверняка в реальной жизни для меня все будет кончено. Я ухмыльнулся. Как будто сейчас еще не кончено. А Билли продолжал пялить на меня свои глазюки, очаровывая меня еще больше, лишая воли и желания сопротивляться. А зачем собственно сопротивляться-то?
Билл стал расплываться и я понял, что просыпаюсь.
- Пожалуйста, Томми останься со мной… - услышал я, звонкий голосок моего искусителя.
Мне совершенно не хотелось просыпаться и вновь оказываться в этой ужасающей атмосфере фальши и моего личного горя. Но ничего не поделаешь я медленно, но верно просыпался. Болели мышцы, хотелось потянуться и расслабить отлежанные конечности, но самостоятельно я был на это не способен.
- Марта... - хриплым со сна голосом позвал я свою сиделку, но ответа не последовало. Женщины небыло в комнате. Чертыхнувшись, я сильно сжал зубы.
Боль в отлежанных мышцах становилась нетерпимой.
- Маартааа! - крикнул я что есть силы. Результата не последовало. Я отчаянно до крови закусил губу, пытаясь отвлечь себя от страшной боли другой болью, более явной, острой. Это помогло лишь на какое-то мгновение.
Хотелось орать от безысходности, от боли, от беспомощности своей, но я только сильнее сжимал зубы на мягкой плоти.
Марта зашла тогда, когда я был почти готов к смерти. Увидев текущую у меня
по подбородку струйку крови она невольно вскрикнула.
- Томас, Господи Боже! Что такое? - женщина бросилась ко мне.
- Больно... - чуть слышно прохрипел я, - Поверни... мне все больно....
Марта сразу, поняв в чем дело, начала переворачивать меня со спины на правый бок. Она скинула с меня одело и со слезами на глазах начала растирать мое затекшее, отлежанное тело.
- Томас, прости, прости меня мальчик... Я не думала, что ты так рано проснешься... - ее теплые руки расслабили меня, избавив от невыносимой боли.
- Спасибо Марта, - устало улыбнувшись женщине, прошептал я. Меня вымотала эта боль настолько, что теперь только проснувшись я уже чувствовал себя выжатым.
- Я сейчас приготовлю тебе завтрак, - гладя меня по голове, сказала Марта, она чувствовала себя виноватой за то, что заставила меня так страдать. Но я совсем не винил ее.
- Не надо завтрак, Марта, я сытый, - я действительно был сыт пирожками мамы Билли, и как не странно наяву тоже.
Женщина на меня посмотрела неодобрительно, и крайне удивленно.
- Сытый? Томас, ты почти ничего не съел за ужином! Если ты будешь так мало есть, тебя переведут на искусственное питание, - Марта была настроена решительно и мне ничего не оставалось, как согласиться на йогурт со свежими фруктами и апельсиновый сок. Добившись своего, женщина вышла, оставив меня одного.
Дальше был завтрак насилу. Позорное опорожнение. Хотя бы, чтоб вообще перестать ходить в туалет, я был готов отказаться от еды насовсем. Я все никак не мог привыкнуть к этой унизительной процедуре. Потом Марта по обыкновению мыла меня, рассказывая при этом совершенно будничным голосом, про свою бабушку, Польскую эмигрантку, про то, как ее не гостеприимно встретила Германия. Марта, всегда говорила, совершая подобные процедуры, она понимая мои чувства, старалась не акцентировать на происходящем внимание, за что я ей был безмерно благодарен.
- Мама спрашивала о тебе, - неожиданно сказала Марта.
- Мне плевать, - грубо оборвал я следующую реплику моей сиделки.
- Том, мне кажется, она правда очень переживает за тебя, - неуверенно продолжила Марта.
- Я вижу, как она переживает! Решила из меня клоуна сделать! - щеки тут же вспыхнули от негодования.
- Том, она все же твоя мать... - взяв меня за руку, тихо проговорила Марта.
- Матери, не забивают на своих детей и не бегают от них, когда им плохо. Марта, прошу, если ты хочешь остаться со мной в хороших отношениях, никогда больше не говори со мной на эту тему! - моя обида была слишком сильна. И особенно теперь, когда я увидел, как настоящие матери любят и заботятся о своих детях, эта обида только возросла.
- Хорошо Том. Хочешь, я почитаю тебе? – женщина, не дожидаясь моего ответа, взяла с тумбочки книгу и открыла ее на заложенной закладкой странице.
Сегодня я, как ни странно, очень внимательно слушал Марту. С жаждой впитывая в себя каждое ее прочитанное слово. На самом интересном месте в дверь постучали.
- Здравствуй Том, - моя мать была при параде, упакованная в дорогой строгого покроя костюм. Я не посчитал нужным ответить на ее приветствие и демонстративно отвел глаза в сторону. Марта засобиралась. Я вцепился в нее умоляющим взглядом, прося не оставлять меня с матерью наедине. Но мать не дала мне шанса, высокомерно кинув моей сиделке:
- Марта, я позову вас, когда вы понадобитесь, - женщина, улыбнулась мне виновато и тихо вышла.
- Не смей с ней так разговаривать! - зло выпалил я.
- А что я такого сказала? Том, ты всегда придираешься, - она изобразила на лице оскорбленную невинность. Я сильнее сжал зубы. Устраивать очередную перепалку мне не хотелось, - Чего ты хочешь?
-Том! Я хочу знать, как чувствует себя мой сын! - она присела рядом со мной на кровать, - Том, ты очень похудел. Марта говорит, что ты плохо питаешься...
- Мама, прошу тебя, хватит. Говори, зачем пришла и иди. Не верю, что тебя волнует мое здоровье, особенно после того, что ты хотела сделать!
- Зачем ты так... - мама погладила меня по щеке.
- Это не я так...это ты так... - я так устал от всего этого, что мне уже ничего не хотелось, а меньше всего хотелось доказывать что бы то ни было матери.
- Я как лучше хотела... - она продолжала сидеть рядом.
- Для кого лучше-то? Явно не для меня... Мама, со мной все как всегда, не лучше не хуже. Ты узнала, что хотела? Все, можешь идти. И позови Марту!
- Я зайду вечером? – неуверенно спросила она.
- Как хочешь... - равнодушно сказал я и закрыл глаза, показывая, что разговор закончен. Несколькими секундами позже я услышал звук закрывающейся двери.

Глава. 2. Сон пятый. Во что выливаются игры.

Весь остаток дня я промаялся в ожидании вечера. Я перенервничал сегодня и поэтому днем уснуть так и не удалось. Марта дочитывала мне роман, отвлекая меня от тяжелых мыслей.
Вечером я попросил у своей сиделки снотворного, но давать она мне его не хотела, объясняя это тем, что я и так слишком часто и помногу сплю. - Марта, ты хочешь, чтоб я промучился всю ночь от бессонницы? - спросил я женщину. Она не хотела, чтоб я мучился и поплелась за снотворным. А я уже внутренне радуясь, встрече с Билли улыбался в предвкушении. Таблетка подействовала почти мгновенно.
Оказавшись в привычной полупустой комнате я начал озираться, ища Билла. Он спал на диване, свернувшись в комочек. Стараясь не шуметь я подошел к нему и тихонько опустился рядом разглядывая спящее существо. Во сне он казался еще бОльшим ребенком, его черные ресницы иногда подрагивали, а яркие губы чуть припухли. Я не удержался и дотронулся до них пальцами. Он выдохнул и зачмокал губами, я еле успел одернуть руку, но Билли не проснулся. Тогда немного осмелев, я легко погладил его по бледной щеке, провел кончиками пальцев по векам, пощекотал кончик носа, на что Билли смешно фыркнул. Касаться его было приятно, и как-то странно возбуждало кровь. Увлекшись, я не сразу заметил, что Билли проснулся и внимательно сморит на меня, пока я поглаживаю его нежную шею. Я замер, от неожиданной встречи с его черными глазами.
- Я очень ждал тебя Томми, - тихо сказал Билли, взял мою руку, замершую на его шее, поднес к своим губам и мягко поцеловал в центр ладони. Я удивленно открыл рот, от столь неожиданной и приятной ласки. А Билли, видя мое замешательство, засмеялся.
- Том Каулитц - дурак! - ласково обозвался мой друг и снова расхохотался.
- Дурак? Дурак, да? - мои руки просто горели от желания прикоснуться к этому худому тельцу, хоть как-нибудь. И тогда я выбрал единственное приемлемое в этой ситуации решение - я повалился на него сверху и стал щекотать его выступающие ребрышки. Он визжал и извивался, а я лишь больше раззадоривался и возбуждался этой игрой. Он был такой горячий со сна, такой милый, такой ласковый, такой нежный, такой очаровательно возбуждающий. Я почувствовал, как мое тело просыпается в интересных местах, заставляя меня желать мальчонку. Желать его близости. Интимной близости. Сам испугавшись своих мыслей, я резко отпрянул от Билла. Он облегченно отдышался, перестав ощущать щекочущие его руки, но поняв, что со мной что-то не так подался вперед обвивая меня руками за шею.
- Что такое Томми? - прошептал он мне в ухо, приводя меня в еще больше замешательство. Я оторвал его от себя, и отошел подальше, облокачиваясь руками о стол. Но Билл намека не понял, подошел ко мне и обнял сзади за талию. Я обреченно застонал, выпутываясь из его рук.
- Том? - услышал я сзади дрожащий уже голосок.
- Чего тебе? - рявкнул я, не поворачиваясь, чтоб не видеть его, я уверен, обиженного лица.
- Почему ты меня отталкиваешь? - Билли, почти прошептал это, его голос срывался.
- Так нужно, Билли... - уже мягче ответил я, и заставил себя повернуться. Билли стоял совсем рядом, в его глазах было непонимание и обида, а еще желание быть ближе.
- Томми, я хочу к тебе... - он сделал шаг ко мне, я тут же сделал шаг назад. Его глазищи округлились и увлажнились.
- Тооом? – ошарашено протянул он.
- Билл, не надо… - умоляюще простонал я, не уточняя, что же именно не надо.
- Я что обидел тебя Томми? Ты назвал меня Билл… ты же знаешь, я не люблю… - он вновь сделал попытку приблизиться, но отходить мне было решительно некуда, за мной была стена. Я обреченно застонал, а Билли желая моего тепла, снова обнял, по обыкновению сильно вжимаясь. Я зашипел, так как он прижал мой оживший орган. Видно тоже почувствовав это, Билли немного отстранился и с любопытством уставился на мешающий ему, ко мне прижиматься, объект.
- Ой, Томми, а что это у тебя? – удивленно спросил Билли, ткнув в выпирающий бугорок пальцем, обозначая, что же его так заинтересовало. Совершенно добив меня этим и заставив заныть.
- Что-что! Угадай с трех раз! – огрызнулся я, пытаясь вырваться из его рук.
- Хи-хи, у меня тоже один раз так было… - радостно разулыбался Билли и снова ткнул в него. Я готов был прибить гада.
- Твердыыыыыый… - продолжая дебильно лыбиться, протянул садист, - Томми, а почему он такой?
Нет, он явно хотел, чтоб я умер у этой вот стеночки. Каждым вопросом добивая меня все больше.
- По кочану! – я грубил, потому, как сказать-то мне ему было нечего.
- Ну, Тоооом, расскажи… Почему ОН… - с*ка снова тыкнула мой член, - твердый?!
Неожиданно даже для себя, я разозлился на него, так разозлился, что готов был прибить.
- Хочешь знать?! Хочешь знать почему?! – Билли отшатнулся, видно испугавшись моего злого тона, и бешено загоревшихся глаз, - Я тебе покажу!
Хватило секунды, чтоб повернуть нас местами. Я припечатал его к стене и положив ладонь ему на пах, поверх тонких льняных штанишек, стал остервенело терзать его мягкую плоть. Мне показалось, что он даже дышать перестал от страха. Но физиология взяла свое и уже через несколько минут, он не в силах сдержаться слабо постанывал в мою шею. Злость прошла, вернув мозги на место. Я резко отстранился от худого возбужденного моими стараниями тельца.
- Прости… Билли, прости… - сам задыхаясь от неудовлетворенности, срывающимся голосом прошептал я. Билл видно не придя в себя, ошарашено посмотрел на свой выпирающий бугорок в штанах, потом на меня и всхлипнув съехал вниз по стене, обхватывая колени руками. Опустив лицо, он заплакал. Я никогда в жизни, не чувствовал себя такой с*кой как сейчас. Было ощущение, что я надругался над ребенком. Обманул доверие… Я подполз к нему и тоже обнял его за коленки.
- Прости пожалуйста Билли… Я не хотел тебя обидеть…
Он поднял на меня заплаканные глаза, и всхлипнув спросил:
- Томми, а почему мне там так теперь неспокойно? Почему так… тяжело… - я сразу понял, в чем дело, его член до сих пор стоял, доставляя ему дискомфорт. Я отставил его, так и не дав разрядиться. Набрав воздуха в грудь, и опустив глаза, я прошептал:
- Могу помочь…
Билли тут же закивал. Я осторожно выпрямил его колени и нерешительно потянулся к его паху. Злого запала больше небыло и остался лишь страх и чувства чего-то запретного и неправильного. Но я не мог оставить его мучаться в таком состоянии и закусив губу осторожно пролез рукой под резинку его беленьких штанишек, нащупывая твердую плоть.
- Ай… - тоненько выдохнул Билл.
- Необычно, правда? – нервно ухмыльнулся я, начиная движения.
- Это слишком Томми…. – простонал он, - Слишком хорошо…
Я понимал его, мне самому бы не помешало хорошенько оддрочить, но при Билли я трогать себя постеснялся. Совсем не много времени потребовалось, чтобы не привыкшее к таким, ярким ласкам тело Билла забилось в сладостной конвульсии, выплеснув в мою руку свою жидкость.
Я осторожно поднял на руки обмякшее тело и отнес его на диван.
- Обними меня… - попросил Билли и я прилег рядом сгребая его в охапку. Я чувствовал себя маньяком растлителем. Но Билли, похоже, не думал злиться на меня. Он мягко поглаживал мою спину и что-то мургал мне в ушко. Так мы и заснули, а проснулся я уже в своей комнате, где уже во всю орудовала Марта с горячим завтраком.
- Марта, доброе утро, - просипел я.
- Доброе утро Томас, - поприветствовала меня в ответ моя сиделка, - Сейчас мы умоемся и будем завтракать. Марта принесла тазик теплой воды и полотенце. Она откинула мое одеяло и застыла. Я проследил ее взгляд и задохнулся от стыда. Мои пижамные штаны, в которых я спал, были мокрые в причинном месте.
- Том, тебе явно приснилось, что-то приятное… - поспешила снять напряженность ситуации Марта, а я лишь залился краской еще больше.
Я жутко переживал весь день за Билли. Как он там, после этого... Чувство вины так и не покинуло меня и даже возросло. За день я успел прилично накрутить себя, мне стало казаться, что мой друг возненавидит меня за то, что я воспользовался его доверием и неосведомленностью. Я закрыл глаза, пытаясь уснуть, но тяжелые мысли роились в голове, не давая провалиться в спасительны сон. Я снова стал клянчить у Марты снотворное, тогда Марта сказала мне, что сообщит моему врачу о моих проблемах со сном. Я матюгнулся про себя, и отвернув голову, закрыл глаза, всем своим видом выражая обиду на сиделку.
- Томас, даже не думай, что тебе удастся разжалобить меня своими надутыми щеками! - безапелляционно заявила Марта, но при этом очень ласково потрепала меня за плечо. Я как-то сразу расслабился, от ее теплых рук. Марта, замечая это, присела на мою кровать и стала легко поглаживать меня по голове, говоря что-то успокаивающее. Глаза стали слипаться, отдаляя меня от реальности и приближая к Билли. К моему мальчику.
В комнате Билла не оказалось, что меня очень напрягло и испугало. Зато знакомая дверь в конце комнаты была приоткрыта. Я решительно прошел к ней и вздохнув поглубже шагнул в неизвестность, мечтая чтобы Билли оказался там. Каково же было мое удивление, когда я понял, что стою на краю высокой скалы, заросшей изумрудного цвета травой. Билли сидел на самом краю, бесстрашно опустив ноги в пропасть и по-детски болтая ими. В его пушистых волосах играл ветер, красиво развивая их и оставляя на его голове творческий беспорядок. Я залюбовался им. Он был такой маленький и худенький, один над огромной бездной. Беззащитный такой и задумчивый… Безграничная нежность охватила меня, захотелось утащить его отсюда, спрятать куда-нибудь подальше, в укромную норку, и защищать, оберегать и любить… Он думал о чем-то своем и не замечал меня, а я не решался прервать его. Тихо подойдя к нему, я опустился рядом, и так же свесил ноги в бездонную пропасть. Увидев меня, он радостно улыбнулся и взял за руку.
- Когда мне нужны ответы, я прихожу сюда… - сказал Билли и вновь устремил свой взгляд в даль.
- Какие ответы тебе нужны сейчас? – осторожно поинтересовался я, внимательно глядя в его глаза. Он долго не отвечал, мне даже начало казаться, что он не услышал моего вопроса. И когда я был уже точно уверен, что ответа не получу, Билли заговорил:
- Знаешь, что Томми? Я думаю о том, что же с тобой случилось там… Просто так здесь не окажешься… с тобой случилось что-то плохое? – Билли повернулся ко мне и внимательно посмотрел в мое растерянное лицо.
- Можно и так сказать… - уклончиво ответил я. Почему-то не хотелось его расстраивать, а в том, что он расстроиться, я был уверен. Билли коснулся холодными пальцами моей щеки и легко ее погладил.
- Останься здесь Томми, со мной… Мне так плохо тут одному и тебе там плохо… Ведь плохо? – черные глазенки вцепились в меня ожидая ответа.
- Плохо, - подтвердил я.
- А вдвоем нам будет хорошо. И не страшно… и тепло… и любовь у нас будет Томми… - Билли, все говорил и говорил, убеждая меня остаться, обещал что-то милое и наивное. Я вдруг понял, что этот человек безумно одинок, ему плохо тут одному, больно и ни одна даже самая радужная фантазия не может заменить ему общения и чувства, что ты не один. Наполненный невообразимой нежностью к нему, я притянул к себе тонкое существо и крепко обнял, а он все говорил и говорил не в силах остановиться.
- Мне так страшно каждые раз, когда ты уходишь. Мне кажется, что ты больше не придешь, что я снова останусь один… Томми, я больше не хочу остаться один. Я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вдвоем.
Мы сидели на самом краю бездонной пропасти. Я держал в руках уже любимого мной человечка, а ветер обдувал нас, заглушая почти истеричный шепот моего милого мальчика. Мне было хорошо. Я наконец чувствовал себя нужным. Я знал, что необходим этому парню, как воздух и это делало меня счастливым. Это заставляло меня улыбаться и радоваться, легкому ветру, зеленой траве и синему небу. Я теперь тоже был не один.
Не знаю, сколько мы так просидели, Билли успокоился давно и притих в моих руках, лишь иногда проводя кончиками пальцев по моим щекам. Не хотелось ничего менять, было просто хорошо и спокойно. За себя и за него.
- Знаешь, я когда совсем маленьким был, любил по деревьям лазать и даже однажды забрался на крышу дома, мама тогда сильно перепугалась… а когда меня от туда сняли, даже не заругалась, а только обняла меня и сказала, что я вырасту скалолазом… Томми я не стал скалолазом… думаешь это расстроило маму? – от чего-то захотелось разрыдаться, я что есть силы стиснул Билли в своих объятьях.
- Какой же ты глупый Билли, я думаю, твоя мама просто счастлива, что ты не стал никаким скалолазом! – я засмеялся, и Билли рассмеялся вслед за мной.
- А еще я любил желатиновых мишек Гамми… Когда я себя хорошо вел мама всегда мне их покупала… - у Билла было такое серьезное лицо, что дико заржать, как мне того хотелось, я не смог.
- А теперь? – спросил я, почесывая нос, тем самым прикрывая улыбку.
- А теперь я уже большой! – возмущенно насупившись, сказал Билли. Раздражаясь моей непонятливости.
- Ну, раз так, то конечно… - все же улыбнувшись, ответил я и от души чмокнул парня в щеку. Он строго посмотрел на меня, но было видно, что ему это очень приятно.
- А что с тобой произошло там? – ни с того ни с сего задал убийственный вопрос Билли, заставляя сердце сжаться в груди.
- Я попал в аварию… - уклончиво ответил я, но мой друг совсем не удовлетворился моим ответом.
- И что с тобой теперь? – Билл, сам того не понимая, резал меня по живому, заставляя даже здесь, в моей тихой гавани, думать о том, как я немощен на самом деле.
- А теперь Билли, я лежу пластом на кровати. Я не могу двигаться. Я вообще ничего теперь не могу. Даже сдохнуть не могу, понимаешь? - меня отчаянно затрясло, я повысил голос до крика и уже сам того не осознавая, кричал на Билли. Но он не обиделся, он взял меня за руку и уверенно заявил:
- Тогда Томми, тебе обязательно нужно ко мне … Здесь ты сможешь все… Мы сможем все…
Этот малыш, умело загнал меня в угол, добиваясь своего. Меня там по сути ничего не держало.
- Ну, так что Томми? Останешься?

Глава 2. Сон Шестой. Мое желание.

А потом я проснулся, так и не успев ответить на главный Биллин вопрос. Даже где-то внутренне торжествуя, что не успел. Я дал себе еще один шанс все обдумать. Я сам не знал, что меня так пугало, ведь там, в мире Билла было все, что мне нужно. Все... кроме реальности происходящего. Я вдруг стал сомневаться в реальности самого Билли. Мне начало казаться, что таких людей вообще не бывает, что я придумал его себе, что схожу с ума. Потом вообще показалось, что я давно умер, и уже давно блуждаю духом по разным реальностям. От доведения себя до ручки меня спасла моя сиделка, очень кстати появившаяся в моей комнате.
- Марта, скажи - я жив? - уставился я на сиделку стеклянными глазами. Марта раскрыла рот и смотрела на меня крайне ошарашено. Потом видно решив, что это вопрос с подвохом, тихо сказала, что мы не выбираем свою судьбу, и каждому даются в жизни испытания. Кому-то более суровы, кому-то менее, но всегда лишь те, которые человек выдержать должен. Если выдержит, то его обязательно ждет награда. Я задумался. Даже если я выдержу все это, и проживу отпущенный мне срок, здесь лежа в кровати, в закрытой комнате, не видя людей, дичая от отсутствия общения, не чувствуя свежего воздуха, не радуясь очередной весне, потому как мне по сути все равно, какое время года за окном, меня никогда там больше не будет. Какая меня ждет награда? Смерть? А стоит ли ждать так долго? Не проще ли сейчас, уйти к Билли? Насовсем. С концами. Не страшась ничего, потому что самое страшное здесь.
- Марта, а почему я? - смотря на седелку все теми же невидящими глазами, спросил я.
- Я не знаю Том... - она села рядом, - Я не знаю, за что такому замечательному ребенку столько испытаний... - Марта устало вздохнула и пошла в ванную. Нужно было проводить утренние водные процедуры. Я посмотрел в окно. Было лето. Солнце золотило кроны деревьев, через чуть приоткрытое окно были слышны чириканья птиц. Мне вдруг неожиданно сильно захотелось жить. Безумно захотелось. До дрожи, до сумасшествия захотелось. Из глаз брызнули злые слезы обиды за несправедливость произошедшую со мной.
Истерика закончилась так же неожиданно, как и началась. Просто стало все равно, что будет со мной здесь. Захотелось к Билли. Захотелось затискать в объятиях хрупкое тельце. Захотелось, чтобы он никогда не чувствовал одиночества. Захотелось быть с ним. Неважно как. Неважно в каком статусе. Просто быть рядом.
Марта суетилась рядом, приводя меня в порядок, позже пытаясь накормить, но я почти не замечал ее. Я был в какой-то прострации, не здесь и не там. Где-то в себе, глубоко. Сиделка пыталась расшевелить меня разговором, потом чтением, но я не проявлял никаких признаков заинтересованности и она сдавшись оставила меня в покое. Я замучено прикрыл глаза, снова думая о Билли. И оказываясь в уже полюбившейся комнате, находя глазами ЕГО, такого худого, грустного, не имея больше возможности сдерживать свои чувства бросаюсь к мальчику, почти душу его в своих объятиях, сам почти задыхаюсь от переполняющих меня чувств.
- Билли, я останусь с тобой... Ты слышишь хороший мой? Я останусь... - шепчу ему куда-то в волосы. Самого трясет от эмоций, от решимости моей на грани истерики. Чувствую, как тонкие пальчики на моей спине сжались сильнее, чувствую влагу на своей шее, там, куда уткнут нос Билли. Всхлипывает и жмется ко мне, приводя меня в еще больший эмоциональный шок. Стискиваю его сильнее. Тискаю... наслаждаюсь его близостью, наслаждаюсь сопением в мою шею, наслаждаюсь мягкостью и гладкостью его горячей кожи под тонкой белой футболкой.
- Ну и чего ты разрыдался глупый? - мягко спрашиваю я у Билли, сам отчаянно силясь не завыть, от переполняющих меня чувств.
- Томмииии... - шепчет он мое имя и снова жмется ко мне, всем телом жмется, потирается, хочет ближе. Он неосознанно возбуждает меня, направляя мои взбесившиеся эмоции в другое русло. В то русло, о котором я запретил себе даже думать. Но он не дает ни единого шанса, забыть о наличии у меня некоторых органов. Я отстраняюсь, и смотрю в бледное заплаканное, но теперь улыбающееся, лицо моего мальчика.
- Томми, я так боялся... - он берет мою руку и сжимает ее в своих ладошках. Ему постоянно нужно касаться меня, чувствовать мое тепло, мое присутствие. Это успокаивает его, но для меня это все очень провокационно. И не зависимо от меня, сбивает мои мысли, мое дыхание и заставляет сердце биться чаше. Я как помешанный: глаза не здорово блестят, щеки красные, дышу как паровоз. Странно, что Билли не смущает мой вид. Он тянет за руку к дивану, усаживая на него и укладывается на мои колени головой, уткнувшись носом в живот. Чувствую, как он вдыхает мой запах, счастливо жмурясь. Я всеми силами пытаюсь расслабиться, успокоиться и не дать возбуждению сбить меня с пути истинного. Но Билли, как будто решил добить меня, забравшись своими ладонями под футболку и положив их на мой живот.
- Горячииий... – протяжно шепчет Билли.
- Это же живот Билли, он всегда горячий, - нервно смеюсь, а хочется убить его за такие мучения или дать себе волю и... Нет! Я обещал...
- А потрогай мой! Он тоже горячий? - он поворачивается с бока на спину, ложась на мои колени затылком, берет мою руку и кладет на свой животик. Я замираю, понимая, что это конец, что возбуждение сильнее здравого смысла, что я не могу сдержать эрекцию. Глубоко вбираю воздух в легкие и вновь перестаю дышать. Глажу нежную кожу. Его мягкий животик.
- Горячий, Томми? - смотрит на меня своими черными глазюками, наблюдает.
- Горячий... - выдыхаю я. Он ерзает головой прямо по вставшему члену. Чувствует. Привстает и смотрит прямо на холмик на моих штанах.
- Томми... у тебя опять? Как тогда... - спрашивает удивленно, а у самого глаза блестят. И улыбается. Если он снова тыкнет в него, я его убью. Но этот маленький мучитель делает другое, он резко, не давая мне опомниться, сует руку в мои штаны, под боксеры, и обхватывает ладошкой твердую плоть. Я успеваю только крякнуть.
- Твееердыыый... - он без малейшего стеснения начинает двигать рукой, изучая. Проведя пальцами по всей длине, опускается на яички, тут же поджавшиеся, - Тоже потвердели...
Он улыбается и смотрит на мое ох*евшее лицо. Я так напряжен, что даже сказать ничего не могу. Но тут он приводит меня в еще больший шок, убирая свою ладонь с уже полюбившего ее органа.
- Ой, Томми у меня тоже... - и он вдруг, сильно заинтересовавшись тем, что скрывается в его льняных штанишках, запускает туда руку.
- Тоже твердый... Тоооммииии! Твердый, как тогда! Как у тебя! - смеется, а мне не до смеха, я в шаге от преступления против совести.
- Билли... Билли, так нельзя... Нельзя, понимаешь? - хрипло выдыхаю, убеждаю себя в этом не его.
- Почему? - смотрит удивленно, вытаскивая ладонь из штанов.
- Потому что Билли это серьезно. Так можно делать только когда любишь... - в голове сумбур. И моя вечная не способность связно изъясняться.
- Я люблю тебя Томми, - просто говорит Билли, явно намекая на то, что нам ничего не мешает продолжить. У него тоже эрекция, ему наверно тоже томительно. Но я не могу воспользоваться его неосведомленностью... или могу?
Билли открывает рот, что бы что-то сказать, но видимо передумав его закрывает. Смотрит на меня. А потом резко подается вперед, приникая к моим губам своими, сильно вжимая свои в мои. Не двигая ими, не играя, просто вжимая. И так же быстро отстраняется.
- Так делают когда любят, да? Я видел... Я подсмотрел однажды за мамой и папой... Так целуют любимых? - он немного смущен, и от этого он еще милее, еще желаннее для возбужденного меня.
- Да… в губы целуют любимых… - хрипло отвечаю я, и облизываюсь. Он смотрит на мои губы, как-то слишком вожделенно, следит за каждым движением моего языка. И тоже облизывается. А я уже не тот… Я уже сошел с ума.
- Только Билли, ты не правильно целуешь… Я покажу как надо… - забыв про все обещания самому себе, похоронив совесть и остатки здравого смысла, вижу впереди только влажные алеющие губы. Хочу эти губы. Тянусь к нему и нежно приникаю. Он сладко выдыхает мне в рот и приоткрывает свой, облегчая мне задачу. Обвожу языком пухлые губы моего мальчика, и запускаю его в приоткрытый рот, находя там горячий язычок. Билли не отвечает. Он только принимает ласку. Открываю глаза, чтобы взглянуть на его реакцию и встречаюсь с двумя шкодливыми черными бусинами, чуть сведенными к носу, потому как он пытается разглядеть движения моих губ. Становиться смешно и я отстраняюсь, похихикивая.
- Когда целуются, глаза закрывают Билли, - вижу, как он призадумался.
- А ты зачем мне язык в рот засунул, а? – выдает он, чуть насупившись. Я еще больше смеюсь, понимая, что недавнее эротическое напряжение уходит из воздуха. Он такой еще глупый. Мне вновь становиться стыдно, за то, что чуть не сделал.

Глава 2. Сон седьмой. Узник?

Проснувшись на нашей общей кровати, я с удовольствием потянулся, разминая за ночь затекшие мышцы. Билли уже не спал просто лежал рядом и разговаривал сам с собой, рисуя в воздухе какие-то фигуры. Я улыбнулся. Вообще умиротворение этой долины тормозило мои мысли. Хотелось только лениться. Есть, пить, спать, целовать Билли в губы и лениться. Но в губы Билли целоваться не умел, а учить, и отвечать на тысячу глупых вопросов было лень. Поэтому я молча притянул тонкое тельце, не обращая внимание на его кипишь при этом и впился в его рот. Он брыкался поначалу, пытался разговаривать, даже сквозь поцелуй задавать свои вопросы, но через какое-то время сдался и отдался моим губам. Я же, получив такой простор для действий, ослабил напор и целовал пухлые губы тягуче, сладко с вожделением. Билли не отвечал мне первое время, упорно держа глаза открытыми, но после минут десяти такого лизания, он тяжело выдохнул мне в рот и прикрыл любопытные глазюки, полностью втягиваясь в ощущения. Я не распалялся, просто наслаждался мягкой плотью его губ, нежностью охватившую нас, своей любовью к нему. Еще через какое-то время Билли начал копировать мои движения губами и языком. Неумело, резковато, но до ужаса приятно. Я прижал его ближе, ловя себя на мысли о том, что если сейчас его от меня оторвут - я умру. Совершенно точно умру.
- Слюняво... - выдал Билли, вытирая мокрые губы ладонью, когда я все-таки соизволил оторвать себя от него. Я ухмыльнулся и вновь потянулся к алеющим припухшим губкам.
- Все! Хватить меня слюнявить! - Билли увернулся от моего жаждущего рта, лишая меня сладостных ощущений. Я уныло вздохнул и отвернулся от него, буркнув: - Ну, и ладно!
- Томми, ты чего обиделся? - Билли обнял меня со спины, уткнувшись в мой затылок, усилено сопя в него.
- Вот еще, - отозвался я.
- Ну, Томми, не дуйся! - поганец приподнялся и чмокнул меня в щеку, - Что хорошего я не понимаю в поцелуях твоих... слюни текут, язык твой шурует и лезет куда не попадя...
- Слюни текут, потому что ты целоваться не умеешь, - парировал я.
- Ой, да больно надо, - Билли хмыкнул и с независимым видом выбрался из кровати, - Можешь обижаться, а я пойду завтракать в сад.
- Смотри не подавись, - шепотом огрызнулся я, но у гаденыша оказался на редкость острый слух.
- Ах, так! - Билли выбежал из комнаты, не забыв громко хлопнуть дверью. Я полежал еще немного, но то, что мой мальчик обижен, не дало мне сполна насладиться утренней ленивой истомой. Я, тяжело вздохнув, выбрался из уютной кровати и пошел искать свое чудовище.
Я раза два обошел кругом чудесный биллин сад, но его там не оказалось. Тогда я поплелся к реке, оглянулся – Билли видно небыло. У меня неприятно засосало в животе.
- Да, где же ты маленький… - прошептал я, озираясь по сторонам.
Я шел вдоль реки, безостановочно ругая себя за грубость с Билли, за мой идиотизм.
- Чертов эгоист! – причитал я, продолжая идти в незнакомом мне направлении.
Чем дальше я шел, тем уже становилась речушка, тем выше росла трава, тем гуще были деревья. Место переставало быть уютным. Казалось даже воздух вокруг загустел, превращаясь из прозрачного в молочно-белый. Я нервно сглотнул.
- Куда же меня занесло? – постояв некоторое время в нерешительности, я все же решил пойти дальше. Я шел и шел, уже ничего не видя вокруг себя, молочный туман плотной пеленой застилал все вокруг лишая меня видимости. Чем дальше я шел, тем больше росла тревога. Что-то не так, что-то было здесь не так. Я водил руками впереди себя, стараясь не наткнуться на дерево или еще что-нибудь похуже. Становилось холодно и что самое страшное жутко неспокойно. Но я продолжал идти, уже, казалось, забыв, зачем вообще сюда явился. Мне стало казаться, что кто-то шепчется вокруг, зовя меня, заманивая. Стало так жутко страшно, холодно и одиноко. Снова одиноко. Где же ты Билли? Я затаил дыхание. Страшно. Обернувшись назад, я не увидел ничего. Белый туман сплошной пеленой закрывал все возможную видимость. Шепот стал отчетливее. Мое сердце грозило выскочить из груди от жуткого страха наполнившего все мое существо. Я потерялся. Реально понимая, что уже не знаю, с какой стороны я пришел и куда нужно возвращаться. Выставив руки перед собой, я маленькими шажочками стал продвигаться вперед. Хотелось кричать, звать на помощь, а еще больше хотелось упасть и заплакать, как в детстве. И чтоб нашли, спасли и пожалели. И когда, мне казалось, что я уже на грани того, чтоб исполнить задуманное, даже нижняя губа оттопырилась и задрожала, туман стал редеть. А еще через какое-то время я явственно смог разглядеть свои вытянутые руки. Пройдя еще немного, я увидел, что воздух снова стал прозрачным. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда же меня занесло? Вокруг небыло абсолютно ничего. Пустота. Я стоял на голой бурого цвета земле, а впереди меня была дверь. Я как загипнотизированный стоял и смотрел на нее, почти на сто процентов уверенный, что именно эта дверь ведет туда, где я смогу проснуться. Дверь в мою реальную жизнь. Дверь в мою муку, мою покалеченную жизнь, в мои безрадостные будни в немощь и зависимость от чужих людей. Странно, но я почувствовал невероятное желание вернуться. Как в забытьи я потянулся к ручке, почти не осознавая, что и зачем я делаю, поддаваясь инстинкту.
- Нееееееееееееееееет! – услышал за спиной истошный вопль. Я резко обернулся, увидел, как ко мне со всех ног несется, белый как бумага Билли. В его глазах был ужас.
- Томми, нет, не открывай! Отойди от двери! – он подлетел и грубо отпихнул меня от нее.
- Билли, а что за ней? – я смотрел на него отрешенным взглядом, не до конца придя в себя от пережитого.
- Что? Что ты спрашиваешь? Там Томми, ты лежишь в кровати день и ночь, не имея возможности пошевелиться! Там твоим родителям плевать на тебя, а все лучшие друзья забыли сразу же после трагедии. Там ты не живешь Томми… - Билл взял мое лицо в ладони и быстро-быстро зашептал, - Тебе нельзя пока туда. Они будят тебя. Пытаются привести в себя. Все время. Они не успокоятся. Пока ты здесь они ничего не могут. Томми, ты слышишь, здесь ты не один. Здесь мы вместе. Нам хорошо. Нам же хорошо? Томми? Томми, хочешь… Ну, хочешь, я целоваться научусь! Что угодно, Томми, ты только не уходи от меня…
Я выдохнул и почувствовал, как две мокрые дорожки побежали по моим щекам.
- Люблю тебя, - чуть слышно прошептал я и обнял худое существо, безумно боявшееся меня потерять. Безумно боявшееся вновь остаться одно.

***
После этого случая Билли будто взбесился. Он не отходил от меня ни на шаг, всюду следуя за мной. Даже спал настолько чутко, что просыпался от любого моего шевеления. Он боялся, безумно боялся, что я вновь пойду туда – в этот белый туман.
А однажды случилось это. Мы сидели у реки, наслаждаясь природой вокруг, наблюдая за плавающими рыбками в реке. Я улыбался. Просто так, потому что было хорошо и спокойно. Потому, что Билли сидел рядом, удобно устроив голову на моем плече, и что-то тихо пел себе под нос.
- Скажи Том, если бы тебе дали шанс вновь жить там, в настоящем мире здоровым, но никогда больше не увидеть меня или же все оставить, как есть и жить тут со мной, что бы ты выбрал? – глядя, куда-то в даль, тихо спросил меня Билли.
- Такого выбора мне никто не даст, так что Билли… - усмехнулся я, но он совсем не удовлетворился моим ответом. Он резко вскочит и сел напротив, сверля меня своими пытливыми черными глазюками.
- Нет! Том, если, я же говорю, если, бы был такой выбор! Скажи! Скажи, что бы ты выбрал?! – выкрикнул Билли и тяжело дыша, смотрел на меня, ожидая ответа. Я вздохнул. Я знал наверняка, что если бы была такая возможность, то я бы без промедления за нее ухватился, и дал бы себе второй шанс на жизнь. Реальную жизнь. Но как я мог сказать об этом этим глазам? Билл не поймет. Ни за что не поймет. Его любовь эгоистична, он уже по собственнически считает меня своим. Нет, я не могу сказать правду.
- Я не смогу оставить своего малыша Билли, - улыбнулся я. Билли разревелся и бросился в мои объятья.
- Спасибо… Томми, спасибо. Я так люблю тебя. Спасибо. Спасибо… - он шептал и шептал мне свои слова благодарности, крепко обнимая меня. Я гладил его по волосам, пытаясь успокоить.
Маленький обман и все счастливы. Пронеслась шальная мысль в моей голове. В конце концов, такого выбора ведь нет и не будет, так что Билли не о чем беспокоиться.
После этого разговора Билли немного успокоился и ослабил свой надзор за мной. Я иногда позволял себе прогуляться в одиночестве. Но когда Билли небыло рядом становилось до жути скучно. Вообще в этом месте было слишком спокойно и размеренно, и в какой-то момент это стал бесить, раздражать и выводить из себя.
- Билли, мы можем выйти от сюда и пойти в какое-нибудь другое место? – не выдержал я однажды.
- Томми, ты же знаешь, что нельзя. Ты сразу проснешься, - ответил Билл и с невозмутимым лицом продолжил жрать свое яблоко.
- Я свихнусь, точно тебе говорю! Тут же ничего не происходит! – незаметно для себя я начал раздражаться и повышать голос.
- Том, пройдет какое-то время, мы сможем выйти за дверь и бывать в каких угодно местах. Потерпи, - Билл не реагировал на мой нервный тон, это бесил еще больше.
- Билл, ты не понимаешь, я не могу тут больше! Здесь только дохнуть от этой чертовой размеренности! – я не на шутку накрутил себя, и теперь глядя в черные, чуть сузившиеся глаза напротив хотелось только орать, бить, крушить, делать что угодно, но делать. А не сидеть на месте.
- Хочешь идти туда, за дверь? – вкрадчиво спросил Билл, прищурившись еще больше, - Ну давай – иди! Там-то ведь у тебя много чего в жизни происходит. Там-то ведь лучше. Там-то ведь ты сможешь жить полной жизнью.
Билли выплевывал эти слова мне в лицо, отрезвляя меня этим. Заставляя опомниться и понять, что все мои теперешние претензии, не что иное, как дурость. Я зажрался.
- Прости, - тихо ответил я и вышел из дома, собираясь пойти прогуляться и привести мысли в порядок. Но уже через несколько секунд, меня остановили цепкие ручки Билли. Он схватив меня за футболку, резко развернул к себе, тут же прижимаясь и обнимая меня.
- Томми, любимый, ну потерпи, прошу, умоляю… Не уходи. Я не смогу один, я не смогу… я же так люблю моего Томми… - он безостановочно шептал что-то. А стоял и чувствовал себя, признаться препаршивенько. Я не понимал, что со мной происходит. Не понимал, почему забота и опека Билла меня так раздражает. Почему его слезы сейчас вызывают только желание оттолкнуть и уйти, чтоб не видеть всего этого. Я не знал.
- Билли, все хорошо. Я никуда не уйду, - отстраняясь от дрожащего, худого тельца довольно сухо проговорил я, - Я прогуляюсь и приду.
- Я с тобой… - шмыгнув носом, Билли опасливо смотрел на меня, в твердой решимости следовать за мной.
- Нет, Билл. Я пойду один, - я развернулся и пошел в сторону реки.
- Билли… называй меня Билли… - услышал я дрожащий голосок из-за спины, но не обернулся, а лишь быстрее пошел прочь.
Я прошел вдоль реки, пытаясь успокоится, привести свой раздраженный мозг в порядок. Чертово место. Оно убивает меня, превращает в какую-то амебу. И Билли... Может он того и добивается? Хочет сделать из меня ручную собачку типа Роберто, которого словно магнитом тянет к Биллу? Словно услышав мои мысли, рядом появился волчара. Он просто хромал рядом, какое-то время.
- Ну, и что ты за мной увязался? - остановился я и присел на корточки перед Роберто, - Следишь за мной? Билли заслал?
Мне показалось, что волк смотрит на меня с укором, будто обвиняя меня в том, что я обидел его любимого друга.
- Что смотришь? Ну не могу я так! Не-мо-гу! Понимаешь? - я протянул руку и потрепал волчару за загривок. Роберто, вздохнул, как-то сильно по человечески вздохнул. Грустно так, тяжело, не отводя от меня обвиняющего взгляда.
- Да, понимаю я, что ему тоже плохо... - я поднялся и медленно побрел назад, преследуемый хромающим волком.
- Роберто, а ты хорош в роли совести, - засмеялся я, и вновь потрепал волчару, он лизнул мне ладонь, явно одобряя мою идею вернуться назад к Билли.

***
Я нашел Билли сидящим на нашей кровати. Он обхватил коленки руками, уложив на них подбородок, и легонько раскачивался, что-то бормоча под нос.
- Билли, - тихо позвал я, он тут же вскинул на меня свои влажные, огромные глаза.
- Томми... - он широко улыбнулся и протянул ко мне свои ручки-веточки. Худенькие такие. Беззащитные. Я сглотнул нехороший комок, подкативший к моему горлу, грозивший пролиться слезами и поспешил принять Билли в свои объятия. Он прильнул ко мне, крепко обхватив меня ручонками.
- Пришел... Вернулся! - радостно шептал мой мальчик.
- Глупый, я же сказал, что только прогуляюсь, - я взъерошил его пушистые волосы. Он разулыбался сильнее и поцеловал меня в шею, - Билли... - напряженно шепнул я, тут же получив еще один поцелуй.
- Это ты ко мне Роберто подослал? - уже тяжело дыша, спросил я, чтобы хоть как-то отвлечься от мягких и таких приятных губ на шее.
- Вдруг бы ты снова потерялся... - нежным голосом ответил Билли, обдавая шею горячим дыханием. И тут же по ней прошелся его мокрый язык.
- Билл, не провоцируй меня, - почти зарычал я. Мне хотелось его. Хотелось затискать этого ласкового котенка. Зацеловать. Залюбить. По взрослому залюбить. До стонов. Его стонов. До сладких всхлипов.
- Билли... - поправил меня проказник и вновь лизнул меня в шею.
- Нет, ты не Билли, ты мелкий гаденыш! - я насилу оторвал его от себя и за плечи встряхнул несколько раз.
- Ну, Тоооом, - он, совершенно не обращая внимание, на мои возражения, снова обвил меня руками.
- Билли, пожалуйста, хватит жаться ко мне, а? - умоляюще глядя на него, попросил я, но нахальный огонек в его глазах сказал мне, чтобы я ни о чем подобном даже не мечтал.
- Как это не жаться? Я же люблю моего Томми, и хочу к нему жаться и буду! - Билли обнял меня со всей силы и прижавшись дунул мне в ухо.
- Я вот тебя сейчас отлуплю за непослушание! - попытался угрожать я, но вызвал этим лишь приступ задорного хохота, - Ах, так! - выкрикнул я и повалил его на кровать, наваливаясь сверху и принимаясь щекотать его. Билли визжал и смеялся до слез, иногда пытаясь тыкнуть мне под ребра в ответ.
- Ну, что будешь слушаться? - грозно спросил я, сразу получив кивок в ответ. Но как только я скатился с него, и умаянный возней повалился рядом, этот врун рывком забрался на меня и впился в мою шею зубами.
- Ай! Ну, все! Считай, нарвался! - я не на шутку разошелся, скинул с себя этого скелетика, и вновь забравшись на него, зажал его цепкие ручки над головой.
- Обезвредили! Обездвижили! - сказал я довольно и тут же получил коленкой почти, что в пах.
- Хи-хи-хи, - гаденько так похихикал Билли, чем заставил меня позабыть о человеколюбии в конец и обрушиться на худющую, нагло сверкающую глазюками гадину с новой порцией тычков. Но не тут то было, Билли вывернулся, и вновь выставил коленку между моих ног, сильно давя мне на пах.
- Убери, - глядя ему в глаза, серьезно сказал я.
- Нет, - так же вперив в мои прищуренные, свои наглющие глазюки ответил он.
- Чего ты добиваешься? - почти прошипел я, переводя взгляд с его черных, как смоль глаз на его влажные, от частого облизывания губы. Но он не ответил, только хамовато улыбнулся, чуть сощурив глаза и надавил коленкой сильнее.
- Билли, убери ногу. Я не шучу! - жестко сказал я, всем своим видом давая понять, что шутки закончились.
- А то, что? – Билл, похоже, не понимал, что просто нарывается. А если учесть, мои меняющиеся настроения, то он вполне мог нарваться на грубость. Видно на моем лице отразилась вся гамма испытываемых эмоций, потому как Билли потупил взгляд и ногу поспешил убрать. Он лежал подо мной раскрасневшийся от нашей возни, сметенный моей жесткостью, его опущенные реснички, делали эту картину до полоумия соблазнительной.
- Билли, я тебя съем, - с совершенно серьезным и даже напряженным лицом сказал я. Билли тут же вскинул на меня непонимающие глазенки.
- Ой, Томми... - вжав голову в плечи, испуганно прошептал мой мальчик, когда я стал приближаться к его лицу, клацая зубами.
Я долго мучил Билли, щекоча его и зацеловывая. Он фыркал и отбрыкивался, хотя надо сказать весьма условно. Ему явно нравилась моя близость, как и мне нравилась его.
- Я тебя люблю Томми, - прошептал усталый Билли и заснул в моих объятьях. Я улыбнулся и поцеловав его в макушку закрыл глаза.

Глава 3. Сон восьмой. Выбор.

Я проснулся от шебуршания рядом. Открыв глаза, я осоловело уставился на носящегося вокруг Билли.
- Ты чего? - хрипло спросил я. Он вздрогнул он неожиданности и испуганно уставился на меня.
- Томми, я уйду ненадолго ладно? - натянуто улыбаясь, сказал Билли.
- Куда? - последовал от меня довольно логичный, в этой ситуации вопрос, но он замялся и отвел взгляд, - Билли, куда ты уходишь?
- Мне надо повидать маму, - виновато ответил Билли.
- Я с тобой, - твердо сказал я и вылез из кровати.
- Нет! - испуганно закричал мой мальчик, - Для этого нужно выйти за дверь!
- Плевать! - кинул я, натягивая на себя штаны.
- Томми, умоляю не надо... - Билл приблизился ко мне и обнял.
- Ничего не произойдет, мой хороший. Все будет хорошо. Я же не хочу проснуться? Так? - Билли кивнул, - Значит, не проснусь.
- Все не так просто... - попытался возразить Он, но я твердо решил пойти с ним.
- Билли, я же сказал, что пойду с тобой, значит пойду!
Билли обреченно понурился и кивнул. После завтрака мы направились к двери. Билли все время держал меня за руку и непривычно молчал.
- Билли, ну, что ты как в последний путь идешь? - весело спросил я. Мое настроение напротив было отличным. Я, наконец, уберусь из этого райского уголка, хотя бы не надолго. Билл пожал плечами и ничего не ответил.
- Ну, ладно тебе, - я остановил его и притянул к себе, - Все будет хорошо.
- ... будет хорошо... - эхом повторил Билли. Вздохнул и мы зашли в молочный туман. Билл удивительно хорошо ориентировался в нем, точно находя верную дорогу, и через совсем не продолжительное время мы стояли у знакомой двери.
- Томми... - начал было Билли, но я остановил его, приложив ладонь к губам.
- Все будет хорошо, - повторил я. Билл погрустнел еще сильнее.
- Помни, Томми, ты обещал, - тихо сказал Билл и вошел в дверь, я поспешил следом, тут же оказываясь в темноте.
- Билл! - позвал я моего мальчика, боясь потеряться.
- Я здесь, - отозвался он, и я почувствовал его тонкие пальцы на своей руке. Он тянул меня дальше, и шел так же уверенно, как и тогда в тумане. И вот еще одна дверь и мы снова в полупустой комнате Билла, той комнате, с которой все и начиналось.
Все случилось буквально за считанные секунды. Вот я стою в полупустой комнате напротив озабоченного Билли, а дальше я ничего не помню, кроме полных обиды и боли глаз Билла, когда меня стремительно уносило из этой комнаты. Помимо моей воли. Я хотел что-то крикнуть ему. Объяснить, что я не сам ухожу, что это не мое желание, но не успел. А он только смотрел на меня и молчал, а в глазах была такая тоска, такое одиночество. Я предавал его сейчас - просыпаясь. Ведь я обещал...
Я глубоко вздохнул, будто выныривая из под толщи воды, и с трудом разлепил тяжелые веки. Больница. Я понял это сразу - по запаху, по атмосфере этой не здоровой.
- Я не понимаю! Мой сын в коме уже вторую неделю! - донесся до меня истеричный голос моей матери. Я перевел тяжелый взгляд на приоткрытую дверь палаты, в которой находился.
- Он не в коме. Я же объяснял вам это уже тысячу раз, - услышал я приятный мужской голос, - Он спит.
- Как человек может спать больше двух недель? - вновь слышится мамин голос.
- Человек еще не то может, - пытается шутить мужчина, - Мы постоянно следим за его состоянием. Снимаем показатели его сердцебиения и работы всех жизненно важных органов, они функционируют нормально, по этому уверяю Вас - он спит. Просто спит.
- Почему же в таком случае, разбудить его не представляется возможным? - моя мать в своем репертуаре, ничего не принимает на веру.
- Наверное, потому что Ваш сын не хочет просыпаться, - отвечает ей мужской голос, в эту же секунду дверь открывается шире и на пороге появляется мужчина в белом халате и следом моя мать.
- Том! - громко охает она, видя мои открытые глаза и почти сшибая доктора с ног, бросается ко мне, - Том, сынок, ты проснулся!
Я невольно скривился. Картина маслом - мать Тереза, мля.
Доктор аккуратно отстранил ее от меня и взяв маленький фонарик посветил мне сначала в один потом во второй глаз, заставив меня недовольно скривится.
- Здравствуй Томас, меня зовут доктор Вебер, - я кивнул и посмотрел на него внимательней. Доктор Вебер был молодым мужчиной лет тридцати пяти. Довольно красивым смуглым брюнетом со смеющимися глазами и располагающей улыбкой.
- Где же это ты так Том утомился, что проспал целых две недели? - спросил он меня. Я рефлекторно дернулся, чтобы подняться, но тело не отозвалось. Я стиснул зубы. Снова это ощущение собственной никчемности.
- Я, может, от жизни такой утомился, - дерзко ответил я и отвернул голову.
- Том, что ты говоришь! - воскликнула моя мать, но я не посчитал нужным ей отвечать.
Доктор Вебер почти силой выпроводил мою мать домой, сказав, что весь день уйдет на разные процедуры и анализы. Ей ничего не оставалось, как согласиться. Она ушла, предварительно пообещав мне быть завтра с самого утра. Доктор Вебер вызвал медсестру и меня увезли на обследование. Я не чувствовал, как надо мной измываются, исследуя мое отмершее тело, я думал только о Билли. Как он там сейчас? Плачет наверно все время... Подонок! Ну, что мне в саду его райском не сиделось? Хотелось поскорее заснуть, и оказаться рядом с моим худеньким хорошим мальчиком. Но мне вкололи чего-то и заснуть не получалось.
Меня пытались накормить, но желудок за две недели привыкший к искусственному питанию, не желал принимать даже простой бульон, тут же выдавливая все это назад. Медсестра намучившись со мной вздохнула и поставив мне капельницу вышла.
Вечером пришел доктор Вебер.
- Как ты Том? - широко мне улыбнувшись, спросил он.
- Почему я не могу заснуть?! – без приветствия сходу я набросился на него с вопросами.
За день я успел накрутить себя до чертиков. Мне казалось, что Билл там на грани безумия без меня, что он возненавидит никогда не прости за обман, пусть даже и невольный.
Доктор посмотрел на меня как-то хитро.
- Томас, мы хорошо накачали тебя возбудителями, ты теперь долго не заснешь...
- Что? Да как вы могли? Кто вам дал такое право? - заорал я на него. Но доктор лишь взял стул и присел ко мне ближе.
- Том, а что там, во сне такого, что ты возвращаться от туда не хотел? - шепотом спросил доктор Вебер, даже как-то интимно спросил. Вся моя злость куда-то улетучилась и я как дурак, тупо смотрел в его сияющие глаза.
- А что здесь такого, чтобы я хотел вернуться? Доктор я живой труп. Обуза для всех. Может мне приятнее спать и не чувствовать всего этого, - я видно сошел с ума. Зачем я выложил все это доктору Веберу? Он же б*я не психолог.
- Понимаю... Но ты не прав, здесь твоя мама так за тебя переживала, каждый день просиживала у тебя по несколько часов, а потом у меня столько же, кричала что мы шарлатаны, раз не можем добудиться ее сына, - я не верил своим ушам. Может он что-то путает? - Хотя бы ради твоих любящих родителей ты должен жить!
- Жить? Вы называете, то что я пролеживаю дни и ночи в кровати без движения - жизнью? Любящие родители? Вы называете отца, который брезгует находиться рядом со мной больше пяти минут и мать, которой нет дела не до чего корме себя - любящими родителями? Доктор - не говорите, так уверено о том, о чем не имеете не малейшего представления! – зло выплюнул я.
- Том, что бы ты не говорил, но уснуть мы тебе не дадим. По крайней мере сегодня. А завтра с самого утра мы отвезем тебя в институт сна. Там работает мой друг по университету. Прекрасный доктор, он как раз занимается такими случаям как у тебя. Длительный сон - это тема его исследования, уже долгие годы. Поверь, он тебе поможет, - доктор Вебер погладил меня по голове.
- Да, как вы не понимаете - я не хочу просыпаться! НЕ-ХО-ЧУ! Как он может помочь мне, если я этого не хочу?! - заорал я, от обиды на все это слезы встали в моих глазах.
- До завтра Том, - спокойно ответил доктор и вышел.
- Нет! Нет, пожалуйста, нет… мне надо к нему… мне надо… - всхлипывал я, но меня уже никто не слышал. Я остался один.

Глава 3. Пробуждение.

- С добрым утром! - первое, что я увидел, открыв глаза, это счастливое лицо Марты.
- Привет... - прохрипел я.
- Слава Богу, ты проснулся! - Марта не переставала сиять, - Я так боялось, что у тебя снова так будет.
- Марта, все нормально. Я же говорил, что все будет хорошо, хватит паниковать, - моя сиделка снисходительно потрепала меня по плечу.
- Сейчас я приведу тебя в порядок и к приходу доктора Гейпа ты будешь огурцом! - Марта направилась готовиться к утренним процедурам.
- Огурцом говоришь... - я невесело усмехнулся, - Это точно подмечено. Овощем я буду до конца моей жизни.

***
Помытый Мартой к приходу доктора Гейпа я действительно посвежел.
- Здравствуй Том. Марта сказала мне, что всю эту ночь ты проспал и проснулся утром без проблем. Это радует, - он сел ни кровать и пристально оглядел меня.
- Да, все хорошо. Со мной все в порядке, - нехотя ответил я. Очень хотелось избавиться от этого критичного взгляда направленного на меня. От взгляда серых, холодных глаз доктора Гейпа становилось не уютно.
- Один раз не показатель Том. Я буду наблюдать тебя столько сколько нужно, чтобы убедиться, что рецидива не будет, - он довольно мило мне улыбнулся, но глаза эта улыбка не тронула, они продолжали сверлить меня.
- Как там Билл? - задал я доктору самый интересующий меня вопрос.
- Без изменений, - ответил доктор.
- Ясно...
- Том, какие сны тебе сняться? Кого ты видишь во сне? - я ни как не ожидал таких вопросов и поэтому не сразу нашелся.
- Я? Да ничего я не вижу... ну или не помню, - я заикался и отводил глаза, что не ускользнуло от цепкого взгляда доктора Гейпа.
- Хочешь повидать Билла? - неожиданно предложил он, удивив меня еще больше. Но увидеть Била я действительно хотел и поэтому лишь кивнул соглашаясь. Доктор пересадил меня в высокое кресло, пристигнув у груди, и мы направились к моему малышу.
Он был такой бледный, худой, совсем прозрачный. Хотелось обнять его, защитить, но здесь я ничего не мог. Только ласкать его изгибы взглядом, полным любви и нежности.
- Знаешь Том, - начал доктор Гейп, заставив меня выйти из моего оцепенения, - Я расскажу тебе кое-что… Мы в нашем институте всегда изучали необычные случаи сна, но лет пять назад стали происходить случаи действительно занимательные. К нам стали поступать пациенты с теми же симптомами, что и у тебя Том. Они засыпали на неделю, некоторые на две, некоторые на месяц. Но, что самое интересное, у всех были физические отклонения. Началось все со Штефана, мальчика четырнадцати лет. Он играл с друзьями на строй площадке и сорвался с высоты четвертого этажа. Эффект тот же что и у тебя - полный паралич. Итог мальчик потерял всякий интерес к жизни. Самое интересное Том, так это то, что после нескольких месяцев после происшествия Штефан заснул на месяц и оказался в нашем институте. Проснувшись однажды, я как обычно повез его показать наш институт. У него была очень необычная реакция на Билла. Штефан стал плакать, биться в истерике, крича, что этого не может быть, он не может быть здесь. Когда я попытался узнать у него что он имел ввиду, мальчик замкнулся и больше ни с кем не разговаривал. А еще через неделю Том, его выписали, - доктор Гейп загадочно усмехнулся, - И он ушел из нашего института Том. Своими ногами. Врачи лишь развели руками, сказав что это чудо.
Я смотрел на доктора Гейпа с открытым ртом.
- Это еще не все. Еще через год к нам поступил семнадцатилетний Михаэль Галахен, проспавший три недели. Он поступил из детдома, где над мальчишкой сильно издевались, однажды его избили до полусмерти и отбив напрочь почки. Жить мальцу оставалось полгода на аппарате по очищению крови. Ну, так вот Том, он уснул почти на месяц. Проснувшись в нашем институте, он был крайне удивлен узнать, что вообще жив. Я как-то решил провести его познакомить с пациентами, и увидев Билла у Михаэля был сильный шок. Настолько сильный, что он не разговаривал ни с кем две недели. Потом был рецидив, парень заснул на две недели. Проснувшись снова мы, конечно, обкололи его, чтобы не заснул. Обследовав его, мы были повержены в шок. У парня идеально функционировали обе почки. Он выписался через месяц абсолютно здоровым. Потом еще было два похожих случая и оба мальчика странно реагировали на Билла. Ты Том уже пятый... И тоже неизлечимо болен и тоже спишь неделями и тоже интересуешься Биллом. Так вот я тебя и спрашиваю Том, что же там в твоем сне?
Я хлопал глазами, до сих пор не до конца осознав, то, что рассказал мне доктор. Этого ведь не может быть, чтобы Билли мог вернуть полноценную жизнь?
- Том, расскажи мне, это очень важно! Расскажи, что с тобой происходило, пока ты спал? - настойчивый голос доктора Гейпа вывел меня из ступора. Я перевел на него затуманенный взгляд. Он был похож на хищника нависшего над своей жертвой. Его глаза горели любопытством, каким-то даже алчным любопытством. Казалось он готов схватить меня за плечи и трясти, пока не вытрясет признание. Я нервно сглотнул.
- Мне ничего не снилось, я же сказал уже, - хрипло ответил я, выкладывать правду я был не намерен. Гейп с минуту сверлил меня холодным взглядом серых глаз, на дне которых плескалась ярость.
- Как ты не понимаешь, от этого зависит все, ради чего я старался тут все эти годы! Ты разве не хочешь спасти этого милого мальчика? - он повел рукой в сторону мирно спящего Билла.
- Да как я могу ему помочь? – постарался, как можно натуральнее удивиться я.
- Просто расскажи мне Том, расскажи, что там такого в ваших снах, что вы из них выходить не хотите? Я уверен, что сами не хотите. И Билл... вы все знаете его... - он подошел в плотную и присев передо мной уставился на меня. Безумно хотелось оттолкнуть его, убежать, скрыться от этих пронизывающих меня холодных глаз, но что я мог здесь, только сидеть, стиснув зубы и терпеть.
- Мне нечем вам помочь, - тихо сказал я, отводя глаза.
- Знаешь Том, сегодня Биллу стало хуже, он тает на глазах, - я перевел взгляд на моего мальчика, он был очень бледный, почти прозрачный.
- Я ничем не могу вам помочь! - упрямо повторил я и посмотрел на Гейпа. Выдержать тот взгляд, которым он одарил меня, было тяжело - он давил.
- Хорошо... - выдохнул он мне в лицо, - Но помни, если ты что-то знаешь, и намеренно утаиваешь - гибель Билла будет на твоей совести.
- Какое право вы имеете обвинять меня в этом?! - неожиданно слетели тормоза и все напряжение, что я испытал за это утро, вылилось в истеричный крик.
- Том ты можешь помочь и не делаешь этого, по этому я вправе обвинять тебя! - только я хотел возразить, как услышал звук открывающейся двери. В палату зашел высокий мужчина лет сорока пяти. Брюнет от природы, он был на половину головы седой, а под его раскосыми темными глазами пролегли темные круги.
- Здравствуй Йорг, - доктор Гейп поднялся, натянуто улыбнулся и протянул руку вошедшему.
- Здравствуй Франц. Как он? – спросил мужчина, подходя к Биллу беря того за тонкие пальцы, - Руки совсем холодные... - он вопросительно посмотрел на доктора Гейпа.
- Обмен веществ нарушен... - ответил тот и похлопал мужчину по плечу, - Все хорошо будет Йорг. Мы вытащим его.
Мужчина кивнул и сел на стул рядом с кроватью Билла, так и не отпустив его руки. Доктор Гейп откатил мою коляску подальше них и зашипел мне в ухо:
- Видишь Том? Видишь? Вот смотри, любуйся - это отец Билла. Вот уже десять лет он каждый день приходит к сыну, сидит с ним часами, ждет, надеется и смотрит на меня вопросительно, ждет, что помогу. Ждет, что вытащу его единственного сына из тьмы, в которой он пребывает. Десять лет ждет, а я совсем близко к этому Том и дело только за тобой! Расскажи мне все, ты должен это сделать! Должен, понимаешь? - он замолчал и вопросительно уставился на меня, ожидая реакции. А я смотрел на сгорбленную спину красивого мужчины, на его смуглые пальцы, так трепетно обхватившие тонкие пальчики сына, на его потухшие глаза и морщинки на лбу и думал, что я не имею права позволить Биллу оставаться в своих иллюзиях, ведь у него есть ради кого жить.
- Так, что же ты скажешь мне Том? - я закусил губу решаясь, зажмурился сильно, выдохнул.
- Я верну вам Билла! - выпалил я. Отец Билла вздрогнул от моих слов и посмотрел на меня ошарашенным взглядом. Господи, сколько же боли было в нем, боли и надежды. Гейп было открыл рот, но я предугадал его вопрос.
- Нет, не спрашивайте как, не спрашивайте ничего! Я попытаюсь вернуть его... Постараюсь сделать все, что в моих силах, - я смотрел прямо в темные глаза одинокого мужчины, как он смотрел в мои.
- Скажите ему, что я люблю его... - тихо сказал он, и повернулся к сыну, нежно проведя ладонью по его щеке.
- Увезите меня в мою палату, - попросил я Гейпа, и он кивнув повез меня, предварительно попрощавшись с отцом Билли.
- Что тебе нужно для этого? - спросил доктор, укладывая меня в кровать.
- Уснуть... - ухмыльнулся я, - Всего лишь уснуть...
Гейп недоверчиво смотрел на меня, его серые глаза остро жгли, но сейчас мне было все равно, все потеряло смысл. Все кроме Билла и его несчастного отца.
- Уверен, что не хочешь рассказать? - сделал последнюю попытку Доктор.
- Нет, просто дайте мне заснуть, - попросил я. Все, теперь главное убедить Билла вернуться, чего бы это мне не стоило.
- Ответь мне только на один вопрос, - попросил он, и я коротко кивнул.
- Спрашивайте.
- Что там в твоем сне? - спросил он и весь напрягся в ожидании ответа.
- Рай, - усмехнулся я и закрыл глаза. К черту его, с его дурацкими вопросами. Я чувствовал, что доктор Гейп еще какое-то время смотрел на меня, но глаз я так и не открыл и через минуту услышал звук закрывающейся двери. Я облегченно выдохнул - его присутствие давило, заставляло нервничать и чувствовать себя виноватым хрен знает за что.
Нужно было заснуть, во что бы то не стало и чем быстрей, тем лучше, но когда стараешься что-то сделать намеренно, ничего не выходит. Я весь извелся в течение часа, пытаясь провалиться в сон, настенные часы громко тикали отвлекая и раздражая. Я матюгнулся, и вновь закрыл глаза, всеми силами стараясь успокоиться, усиленно пытаясь дышать ровно и прислушиваясь к своему дыханию. Стало получаться, я почувствовал, как мысли перестают быть связными и начал проваливаться в темноту, и в этот самый момент дверь в мою палату открылась и вошла моя мать. Все попытки уснуть покатились к черту. Я бросил гневный взгляд в ее сторону такой силы, что она опешила остановившись в дверях и не решаясь пройти дальше.
- Том, что случилось? - спросила она, все же найдясь и подходя ближе.
- Случилось, то, что ты мне мешаешь! - рявкнул я, почти скалясь. Мама чуть поджала губы, явно задетая моей агрессией.
- Что ты хотела? - спросил я уже мягче, примирительно так спросил, почему-то стало стыдно.
- Увидеть сына, - тихо ответила мама, отведя от меня взгляд. Она быстро начала рыться в принесенном пакете, выкладывая на тумбочку фрукты, низко опустив при этом голову. Я не отводил от нее взгляда, следя за тем, как она от чего-то дрожащими руками выкладывает апельсины в стеклянную вазу. Только я хотел спросить, что с ней, как она всхлипнула и неожиданно залилась слезами.
- Мама, ты чего? - сказать, что был удивлен - это ничего не сказать. Моя мать плачет? Даже не подозревал, что она умеет.
- Я же люблю тебя Том... - всхлипывала она, - За что ты так меня ненавидишь? - она отвернулась, смахивая неожиданные слезы пальцами с напудренных щек. Ее спина подрагивала от рыданий.
- Я не ненавижу тебя... Просто у нас разные взгляды на твою любовь мама... Вообще на любовь в принципе, - сказал я тихо. Не хотелось видеть мать плачущей, я вообще не терпел слез. Ничьих. От их созерцания все мои внутренности скручивались в болезненный комок.
- Да, возможно я не всегда показывала насколько сильно люблю тебя, не всегда могла уделить тебе внимание, но ты ведь должен понимать каких трудов мне стоило занять то место, которое занимаю теперь, и сохранить это положение, - мама повернулась ко мне, с надеждой всматриваясь в мое лицо.
- Я то понимаю, - усмехнулся я, - Но вот знаешь, большинство матерей ставят своих детей превыше бизнеса, превыше положения в обществе, превыше своего эгоизма... И вообще меня твое положение не греет и не дает ощущения защищенности и того, что я любим и нужен хоть кому-то в этом гребаном мире! - обида на мать забурлила во мне, захотелось высказать ее, чтобы мать поняла наконец, что мне так ее не хватало.
- Том, я не забывала о тебе никогда! - ее губы дрожали, а из глаз так и норовили вновь сорваться слезы.
- Спасибо и на этом… - хмыкнул я и отвернулся от нее. Она не поймет, не почувствует моего одиночества, все эти разговоры приведут только к ссоре.
- Я все делаю в этой жизни ради тебя… - сказала мама, совсем тихо, срывающимся голосом. Я сильнее сжал зубы, чтобы не разревется самому, это было бы уже слишком.
- Прости меня сыночек, - она наклонилась и обхватив мое лицо руками нежно поцеловала в щеку, а потом в другую. Дыхание перехватило от этой нежности, от этой ранее не знакомой мне материнской нежности. Я вскинул на нее удивленные глаза, как рыба, хватая ртом воздух. Хотелось сказать хоть что-нибудь, ну, хоть что-то, но мой рот отказывался издавать какие-либо звуки. Только странные хрипы.
- Хочешь фруктов? – усиленно улыбнувшись, спросила мама. Я покачал головой, продолжая дико таращиться на эту незнакомую мне женщину.
- Ну, ладно. Отдыхай Том, я зайду вечером, если ты не против, - мама погладила меня по голове, - Ведь ты не против? – с надеждой в голосе спросила она.
- Нет, - прохрипел я. Мама кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь.
В палате остался лишь запах ее духов. Духов знакомых с детства, она не изменяла этой марке. Я глубоко втянул ноздрями воздух, ощущая приятный, чуть терпкий аромат. Запах духов, это единственное, что я помню о своей матери, лишь призрачный аромат, когда она забегала поцеловать меня в детстве, прежде чем уйти и оставить меня с няней. Позже уже подростком я ощущал этот аромат в столовой, когда я спускался туда утром перед школой, а вечером он наполнял дом, когда я из нее приходил. Мамы никогда небыло рядом, был только этот аромат.
За тяжелыми мыслями о маме я уснул, для этого даже не понадобилось прилагать усилий. Нервное напряжение забрало все силы и сморило меня.
Оказавшись в комнате, я похолодел: вся та мебель, которую Билл поставил именно для меня - исчезла. В большой комнате остался один диван и стол без стульев, все стало как раньше, как до меня. Внутри все оборвалось, я даже дышать перестал, оглядываясь вокруг.
Билл лежал на животе, на мягком ковре и что-то рисовал в альбоме. Казалось, он совсем не замечет меня, увлеченно водя карандашом по снежно-белому листу и болтая ногами в воздухе, чуть выставь язык от напряжения. Он выглядел до безумия забавно. Я не мог отвести от него глаз, не мог сделать шаг к нему, не знал, как заговорить.
- Пришел все-таки... - нарушил молчание Билл, не отрывая взгляда от рисунка.
- Я же обещал... - почему-то обиженно отозвался я. Меня задела его холодность.
- Ты много, что обещал, - пожал острыми плечиками мой мальчик, - И так же легко ты отказался от своих обещаний.
- Билли, не говорит так! - я рванул к нему, опускать перед ним на колени и схватил его за плечи приподнимая, мне важно было видеть его глаза, - Я же добра тебе желаю! - кричал я вглядываясь в его черные глаза, в них больше небыло привычного игривого света, так любимого мной.
- Тогда останься со мной. Останься Томми. Слышишь? Навсегда! - его огромные глазищи смотрели на меня с надеждой. Он вцепился холодными мальчиками в мои руки, ожидая ответа. За то, чтобы в этих глазах снова появился свет, я готов был отдать все. Я хотел остаться с ним больше всего на свете, но меня не покидал образ его отца, каждый день приходящего к любимому сыну с надеждой, что он хоть когда-нибудь откроет глаза. Я не мог его подвести. Просто не мог.
- Послушай меня Билли... - я взял его ладони в свои, и поднес к губам, нежно целуя, - Я люблю тебя. Очень, но тебе нельзя больше здесь оставаться, ты должен вернуться. - Билл тут же вырвал свои ладони из моих рук, и с дикой обидой и укором посмотрел на меня.
- Билли, хороший мой, прошу, выслушай. Я видел твоего отца. Он приходит к тебе каждый день, и по долгу сидит с тобой, мечтая о том, что ты проснешься, мечтая, что его любимый сын вернется к нему. Он посидел весь, осунулся. Билли твой отец с ума сходит без тебя. Он почти потерял надежду, - я схватил сопротивляющегося Билла в объятья и сильно прижал к себе. Он пытался вывернуться, но я держал его достаточно сильно, чтобы не дать ему освободиться. Он последний раз дернулся в моих руках и расплакался, то ли от бессилия, то ли еще от чего.
- Билли, он просил передать тебе, что очень любит, - шепнул я ему, куда-то в макушку. Он застыл на секунду, а потом разрыдался еще сильней.
- Билли, пойми, здесь нет ничего настоящего, здесь все ложь, здесь все иллюзия, а там, твой папа, который ждет тебя, ждет и очень-очень любит, - говорил я, нежно поглаживая его по дрожащей спинке.
- Я знаю! - неожиданно крикнул он и отстранившись прожог меня взглядом полным обиды, боли и безысходности, - Я знаю, что ложь, поэтому я и хотел, чтобы ты был со мной! Ведь ты настоящий! Чтобы рядом со мной был человек, который готов ради меня пожертвовать чем угодно. Я думал ты такой Томми, я думал ты останешься со мной... Ты же говорил, помнишь? Ты же обещал... - Билли схватил меня за руку и заглянул в глаза. Я даже дышать перестал, остатки моей решимости смело этой лавиной эмоций, бушующих в омуте его черных глаз, обрамленных серебринками слез.
- Я не могу остаться... Я не прощу себе, если ты погибнешь. И твой отец, он же не перенесет этого. Билли проснись вместе со мной, прошу тебя, - я прижимаю к себе хрупкое тельце, чувствуя пальцами его дрожь. Он тоже обнимает меня, уткнувшись носом в мою шею, приятно щекоча горячим дыханием.
Хотелось защитить его от всего, хотелось согреть, чтобы не дрожал, хотелось, чтобы все было просто и между нами не стояло столько трудностей.
- Я не могу вернуться... - шепнул он глухо.
- Господи Билли, да как же ты не поймешь... - начал было я, но он резко переменил тему.
- А хочешь Томми, я покажу тебе то место, откуда все началось? - Билли поднял голову, глядя на меня влажными от недавних слез глазами.
- Билли... - я хотел сказать, что не до прогулок, что нужно принимать решение и возвращаться, но он как будто предугадал мои слова.
- Прошу Томми, ненадолго... Я хочу объяснить... Объяснить тебе все...- Билли попытался улыбнуться мне, но в его глазах не отобразилась улыбка, - Прошу…
- Хорошо, - я почти вынимал из себя душу, заставляя Билла плакать.
Он тут же вскочил и нервно одернув задравшуюся футболку, протянул ко мне худую ладошку, я словно зачарованный смотрел на нее несколько секунд, поражаясь ее трогательной худобе, беззащитности.
- Пойдем же Томми, - поторопил меня Билл, я моргнул несколько раз, стряхивая с себя, эту задумчивость и осторожно взял в свою ладонь его ручку. Мне казалось, что она дрожит, хотя возможно это дрожал и я.
Мы подошли к двери и Билл, не выпуская моей ладони, открыл ее.
- Иди смело Томми, там все решиться, - Билл стал какой-то серьезный, как будто небыло больше малыша Билли, как будто он куда-то ушел или может быть умер, теперь меня держал за руку юноша. Юноша, который вырос в одиночестве, которого не раз предавали, который знает, что такое боль.
Он отпер дверь и потянул меня за собой. Я глубоко вздохнул и сделал шаг в неизвестность.
- Вот Том, это здесь, - я оглянулся и понял, что мы находимся в больничной палате.
- Где мы Билли? Это больница? – непонимающе смотрю на него.
- Это больничная палата в которой умерла моя мама… - тихо отвечает Билл и отпусти мою руку забирается с ногами на койку. Он ложиться на жесткую кровать и обняв руками подушку сильно вдыхает ее запах, - До сих пор ей пахнет Том… Мамочкой… Столько времени прошло, а запах остался.
Я смотрю на него во все глаза, у меня ноги подкашиваются от этого зрелища, я даже дышать не могу.
- Господи, Билли… - единственное, что я могу вымолвить сейчас.
- Знаешь Томми, моя мама мне тоже обещала, что навсегда останется со мной. Все лгут… Я даже уже привык. Только больно все равно, - он горько усмехается и закрывает ладонями глаза. Я судорожно сглатываю и не знаю что сказать, я теперь вообще не знаю в праве ли я что-то говорить.
- Когда мне сказали, что она умерла, я не поверил. Я тогда папу обозвал самыми плохими словами, много чего ему наговорил, сказал, что если она умерла то и я тогда тоже умру, - Билл отнял ладони от своего лица и посмотрел на меня своими непостижимо прекрасными глазами, наполненными сейчас только какой-то безнадежностью, - Том, а папа простил меня, как думаешь?
- Что ты… Что ты Билли, он никогда тебя ни в чем не винил, он любит тебя и ждет… - Билл поджал губы и снова прижал ладони к лицу, судорожно всхлипывая.
- Я тогда ему верить не хотел, жить без мамы не хотел, я тогда уснул как ты Томми. Уснул и оказался в той комнате, - сбивчиво шептал он, продолжая всхлипывать. Я залез к нему на койку и сгреб его в охапку, сильно обнимая и шепча что-то успокаивающее. Когда он немного успокоился, то продолжил.
- Он был там, в той комнате… Его звали Ноэль… Такой одинокий, такой несчастный, он умирал там от одиночества Томми. Как же он был рад мне, - Билл улыбнулся, с какой-то нежностью, - Ноэль показал мне этот мир. Ноэль вернул мне маму. Вернул мне счастье, вот только Ноэль не рассказал мне, что это все не в правду Томми! Мне было восемь Томми, и я очень хотел к маме и он дал мне ее, но на своих условиях.
- На каких условиях Билл? – от нехорошего предчувствия засосало в животе, и резко обдало холодом. Я притянул Билли еще ближе, - На каких Билли?
- Знаешь Томми, я ведь много чего могу. Я могу создать здесь любой мир. Я могу создавать любые реальности, я могу тебя вылечить Томми, но вот вернуться я уже никогда не смогу. Такова цена за эту силу. Единственный выход, если кто-то останется здесь за меня, как я остался за Ноэля. Я отпустил его, я дал ему жизнь, а он дал мне маму, - Билл замолчал и уткнулся носом в мою грудь. А я лежал и судорожно хватал ртом воздух.
- Тут очень одиноко Том. Это понимаешь, когда живешь здесь, ни одна иллюзия не дает тепла. А я … я ведь только хотел, чтобы хоть кто-нибудь меня полюбил и согревал. Знаешь Том, ведь тут и до тебя были мальчики. У каждого горе было, я каждому дарил тепло и ждал того же в замен. Только немного тепла… Они обещали, что останутся со мной, говорили, что у них нет другой жизни и что для реальности они мертвы. Но как только узнавали, что я могу вернуть им эту жизнь - отказывались от меня. Ты знаешь как это больно, когда предают? Раз за разом! Раз за разом! – Билли оторвался от моей груди и пытливо посмотрел в мои ошарашенные глаза. Я не смог выдержать этого взгляда, и что есть силы зажмурился.
- Я тебе Томми, тоже помогу, - я почувствовал, как он обхватил своими холодными ладошками мое лицо и очень осторожно поцеловал в губы, - Я верну тебе твою жизнь Томми, потому что ты дал мне больше всех тепла. Я с тобой был по настоящему счастлив, - резко распахиваю глаза, в голове уже рисуется картина моего чудесного выздоровления, я задыхаюсь от волнения, но как только вижу перед собой эти бездонные черные глазищи, смотрящие на меня с такой наивной нежностью и без намека на упрек картинки в моей голове тут же гаснут.
- Я останусь здесь за тебя, - это просто вырвалось у меня, я даже не подумал, что сказал, это получилось против воли, против здравого смысла, против эгоизма, за его любовь ко мне.
Билл счастливо улыбается мне и тянется за поцелуем, его мягкие, губы так приятно ощущаются на моих. Он трепетно прикасается к моим губам своими. Он улыбается сквозь поцелуй, он плачет, потому что я отчетливо чувствую его горячие слезинки на своих щеках. Я глажу его по мягким волосам, я люблю его сейчас больше всего на этом свете. Я готов жизнь за него отдать лишь бы он улыбался.
- Подари мне тепло Томми, - шепчет он в мои губы, - Дай мне почувствовать твою любовь… - я не знаю, то ли он имеет в виду, но я осторожно укладываю его на спину и снова целую. Целую нежно, даря ласку. Я хочу показать ему свою любовь. Пускай так. Пускай физически, но нежно. Я поднимаю его тонкую футболку и глажу трепыхающийся животик кончиками пальцев. Он хихикает, а я плачу от этого. От счастья, что он смеется. Чувствую его тонкие пальцы в своих волосах, он перебирает их, слегка сжимая, когда я начинаю лизать впадинку его пупка.
- Мокро… - шепчет Билли, и я улыбаюсь. Ему мокро, а мне хорошо, потому что я целую животик своего любимого мальчика. Он тянет меня за плечи наверх, и смешно сложив губы трубочкой, тянется за лаской. Целую. Целую так, как хочется мне, сильно и мокро, с языком. Он не противится, он теперь понимает, что такие поцелуи дарят много тепла, которое ему так необходимо.
- А те другие так целовали тебя? – не знаю, зачем спрашиваю, наверно из ревности.
- Нет. Так только ты, - его глаза светятся. Они, черт подери, снова светятся и это я заставляю их светится. От одного этого ощущение мне безумно хорошо.
Я долго целую его, нежу его в своих объятьях. Я заставляю его тело призывно выгибаться, я заставляю губы сладко стонать и шептать слова любви, я заставляю его тонки пальцы судорожно сминать простыни, я заставляю его прекрасные длинные ноги обвивать мою талию, я заставляю его сердце безумно биться почти выскакивая из груди, я заставляю его разум хоть на эти сладостные минуты забыть обо всей боли. Я люблю его на узкой койке, на которой умерла его мать.
Его глаза широко раскрыты, он хватает ртом воздух и безумными огромными глазами смотрит на потолок. Это был его первый оргазм, его первый раз. Его первый раз со мной.
- Я очень счастлив, что ты был в моей жизни, - тихо говорю я, целуя его в центр ладошки. Он переводит на меня взгляд. Уже немного успокоился, и второй ладонью, ласково дотрагивается до моей щеки.
- Я не приму от тебя этого Томми, - неожиданно твердо говорит Билл и улыбается мне.
- Что? Что ты говоришь? Ты вернешься Билл, вернешься к отцу! Мне все равно нечего терять я останусь за тебя, - кричу, кричу и машу руками, а он ласково смотрит на меня и улыбается.
- Тебе кажется, что ты очень сильный Том, тебе кажется, что ты все делаешь правильно, что ты спасаешь меня, но это не так! Ты мягкий внутри Томми, у тебя внутри, как у плющевого медведя – синтепоновые шарики, – Билли смеется, и обнимаешь меня. От него пахнет чем-то неуловимо родным.
- Билли, я не позволю тебе, - трясущимися руками обнимаю его.
- Том, я вылечу тебя. Я так хочу. Ты дал мне очень много, ты подарил мне любовь и я ни за что не смогу так с тобой поступить. Ты не сможешь здесь один, а я уже привык. И здесь есть мама… - он целует меня, а я выбираюсь из его объятий.
- Я все равно буду приходить к тебе каждую ночь! – начинаю всхлипывать. Возможно, он прав и я внутри мягок, вот только среди синтепоновых шариков, есть сердце, которое сейчас обливается кровью напитывая эти белые комочки тягучей горячее жидкостью.
- Как только ты выздоровеешь Томми, ты уже больше никогда не сможешь попасть сюда, - Билли, перебарывая мое сопротивление, обвивает меня руками-веточками, - Я сделаю для тебя лучше Томми, я верну тебя туда, откуда все началось и ты не будешь ничего помнить ни меня, ни свою боль.
- Нет!!! Не смей, я прошу, я не хочу! – я до синяков сживаю его бока, судорожно хватаясь за него, за своего мальчика, за любимого. Я хочу умереть за него, я хочу остаться за него, я хочу пожертвовать всем, что есть за него – почему он не берет?
- Не надо Том, ты достоин жить! – словно угадывая мои мысли, произносит мой любимый худик, - Знаешь, когда-нибудь появиться человек которому эти иллюзии будут нужнее чем мне и я вернусь, - он улыбается, но я то вижу, вижу, как он боится одиночества.
- Я люблю тебя Билли и никогда не приму твою жертву. Я останусь с тобой.
Билл внимательно смотрит на меня, а потом резко подается вперед и горячо шепчет мне в ухо:
- Спасибо, спасибо тебе за то, что ты был, за то, что любил, за то, что дал мне свою драгоценную любовь. Ты не тот, кто должен был здесь оказаться и я, поверь мне, делаю для тебя столько же сколько ты сделал для меня. Ты ничего не вспомнишь, ты ничего никогда обо мне не вспомнишь, но сейчас я хочу, чтоб ты знал – ты самое дорогое, после мамы, что было в моей жизни и я умереть за тебя готов. Я люблю тебя и прощай! – я хочу крикнуть ему, чтобы не отпускал, хочу намертво вцепиться в него руками, но не успеваю сделать ничего. В следующий момент, я понимаю, что сижу в своей машине.
- Томми, мальчик мой, сделай их! Покажи этим лузерам, кто тут победитель! – я поворачиваюсь и вижу в окне улыбающуюся физиономии моей девочки. Самой красивой девочке из всей нашей сумасшедшей компании. У меня все всегда самое красивое. Самое лучшее. Она улыбается мне полными розовыми губами и отходит от машины.
Сейчас два часа ночи, сто километров от города, заброшенная трасса и мы сумасшедшие искатели приключений. Золотая молодежь, которой надоели клубы и алкоголь. Мы развлекаемся по другому, мы ловим кайф от опасности, мы доказываем себе, что все еще живы. Каждый день новое испытание. Кучка богатых подростков, забытых родителями им не до нас у них общественная жизнь, а у нас лишь наше безумие.
Сегодня это гонка. Гонка по трассе в конце которой стоит знак дорожных работ. За знаком обрыв в сто метров глубиной. Цель разогнаться до максимума, чтоб придти первым, но успеть вовремя остановиться, чтоб не сдохнуть. Никто из нас не боится смерти. Мы пробовали все. Мы уже мертвы. Нас оживляет только чувство опасности. Смертельной опасности. Вот только я не забыл нихрена и перед глазами стоит образ Билла, его черные глаза полные слез, он не плачет, он держится, его губы дрожат, а пальцы вцепились в мои плечи. Всхлипываю и выбираюсь из машины.
- Том? Ты чего? Сейчас же начало гонки? – слышу я визгливый голос моей девушки.
- Гонки? Гонки? – ору я, оборачиваясь к ним, - Гонки говорите? Ну, что давайте вперед! Только, мать твою без меня! Хотите гореть в аду пожалуйста, а меня увольте, я уже там был! – они смотрят на меня, как на сумасшедшего и ничего в мире не способно сейчас сломать их решимость сделать это. Они думают, наверно, что я трус, что сдулся, что испугался, они никогда не поймут меня пока не испытают это на собственной шкуре. А я не способен сейчас им ничего доказать.
Эпилог.
Я беру в руку фотографию. На ней маленький мальчик стоит рядом с клеткой, а в клетке волчара.
- Йорг, а это Билли? – протягиваю мужчине, фото.
- Да, - он грустно улыбается, - Мы однажды пошли в зоопарк, там много красивых животных было. И львы и тигры и слоны. Но Билли остановился именно у этой клетки, там жил волк. Его из жалости в зоопарк взяли, он попал в охотничий капкан и лишился одной ноги. Билли встал у клетки, как вкопанный и ни туда, ни сюда. Он назвал волка Роберто. Представляешь, таскал нас к нему каждый день и не поверишь, этот волк откликался на свое имя, и казалось, очень был рад, когда Билли приходил. Вот такая у них была взаимная любовь. Потом умерла мама Билли, и уже было не до Роберто… - Йорг бережно ставит фотографию на тумбочку и берет сына за тонкие пальчики.
- Ладно, Йорг, мне нужно в университет, я завтра загляну, - да, Том, конечно. Приходи.
Я жму крепкую руку мужчины и выхожу из палаты. По пути мне встречается доктор Гейп. Он осматривает меня холодным взглядом серых глаз.
- А Том! Опять приходил к Билли?
- Да, доктор Гейп, он сегодня выглядит лучше, вам не показалось?
- Может это ты незнакомый Робин Гуд так на него виляешь? – усмехается он и уходит.
- Может быть…
КОНЕЦ.