19 октября 2007 год.

-Билл, ну для чего? Это тупость уже!
-Ну, почему сразу тупость?
-Да потому что! Вот, что тебе это даст?
-Ничего мне это не даст, просто хочу, как ты не поймешь?!
-Нет, я не разрешу тебе!
-Да мне наср*ть! Я все равно ее сделаю!

Он не понимает меня. Он никогда не понимал меня. Ему важен только он сам. Мнимая забота, запреты. Это все только для него. Ему не понять. Никому не понять.

25 октября 2007

-Ты в порядке?
-Да, а что-то должно было случиться?
-Не знаю, ты как-то болезненно выглядишь в последнее время.
-Нет, все хорошо.
-Точно?
-Точно.

Он ушел. Не поверил, я вижу, но лучше ему не знать правду. Когда Колин делал мне татуировку, что-то пошло не так и… И под кожу попала инфекция. Я понял это буквально на следующий день, только взглянув на новый узор на предплечье. Татуировка неестественно покраснела и жутко ныла. Я подумал, что это пройдет, но… Но сейчас все стало еще хуже. От черной надписи по венам поползли какие-то странные кривые полосы. Пугает, да. Но я не хочу ничего говорить Тому. Он не поймет. Как всегда не поймет.

27 октября 2007
Утро.

-Билл, твою мать, это что за х*йня?!
-Том… Это… Я…
-Ты совсем с катушек слетел? Какого хрена не сказал мне раньше?!
-Я….
-Не ной! Быстро собирайся, едем в больницу!
-Но…
-Быстро, я сказал!

Он узнал. Нет, я не говорил. Просто ночью он пришел в мою комнату, а мне снился кошмар. Какой-то лес, чьи-то голоса и… Том, который смотрел на меня с отвращением, а потом просто ушел. Подошел ближе и… Увидел руку. Кошмар резко перешел в жизнь. Из сна остался только Том, но все с тем же прожигающим взглядом.
Я не знаю, что будет дальше. Я боюсь. Просто боюсь.

27 октября 2007
День.

-Том, пожалуйста…
-Мр*зь! Я же говорил тебе! Я предупреждал! Какого х*я ты не послушал меня?!
-Я не знаю… Я не подумал…
-Вот именно! Ты никогда не думаешь! Вообще ни о чем! Теперь ты будешь инвалидом, понимаешь? Калекой! Никому ненужным отбросом общества!
-А ты… Тебе я тоже не нужен?
-Нет.
-Том….
-Я ненавижу тебя, п*дла.

И он ушел. Я знаю, он просто погорячился. Так часто бывает. Мы ругаемся, потом миримся. Он любит меня. Действительно любит, просто сейчас нам тяжело, но… Меня вылечат и все станет как раньше. Он поймет. Он простит. Он любит.

-Что теперь?
-Ампутация.
-Ч-что?
-Уже поздно. Остается только этот вариант.

Как смертный приговор. Лучше умереть, чем быть таким. Никому ненужным, бесполезным, изгоем. Люди не понимают инвалидов и калек. Они только сочувственно кивают, делая вид, что им очень жаль, хотя на самом деле им глубоко пох*й. И я такой же. Я такой же как и все. Но только сейчас я понимаю, что такое найти в себе силы жить, смириться с тем, что ты теперь «не такой».

27 октября 2007
Вечер.

-Наркоз.

После этого слова перед глазами все расплывается. Контуры становятся не такими четкими. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Темнота.

-Да, сейчас.

Как-то глухо проносится в сознании. Чувствую холодную поверхность стола. Жгут перетянут чуть выше локтя, больно сдавливая кожу. Пытаюсь пошевелиться, но не могу. Тело не слушается. Глаза, губы, конечности. Ничто не поддается мне. Боль в правой руке прорезает сознание до такой степени, что хочется вопить, но… Я не могу. Не могу вымолвить и тихого всхлипа. Будто… Парализован.
Громкое жужжание и адская боль. Я не понимаю, что со мной делают. Не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему все чувствую. Господи, за что?!
Перед глазами мгновенно возникает твой образ, Том. Только ты доставляешь такую же боль с одним только отличием, что ее чувствует душа, а эту – тело.
Сердце, пожалуйста, остановись. Я не хочу чувствовать этой пронзительной боли. Я не хочу понимать, что потерял все, к чему стремился. Я не хочу быть не таким, как все. Пожалуйста, прошу тебя, не держись. Разорвись на миллионы сосудов и красных телец. Выплесни всю мою боль и отпусти туда, где мне будет легко.
Пожалуйста, остановись, я не могу больше терпеть.

28 октября 2007
День.

-Каулитц, проснитесь.

Кто-то трясет меня за плечо. Больно. Хочу прикрыть рукой глаза, но чувствую только жесткие бинты, царапающие щеку. Это был не сон.

-Каулитц, сейчас врач придет. Просыпайтесь.

Медсестра ушла. Все уходят от меня. Абсолютно. Теперь так будет всегда. Я навечно останусь изгоем. Уродом, на которого все будут смотреть с презрением.
Как и ты, Том. Ты смотрел на меня так, как и все эти моральные твари. Ты ушел, потому что тебе не нужна абуза. Тебе не нужен лишний груз, который когда-то ты любил; который до сих пор любит тебя; который теперь наполовину опустошен, потому что ты забрал часть его мира с собой.
Ты не вернешься, я знаю. Ты никогда не возвращаешься к тем, от кого ушел. И я не исключение.
Пусть будет так.
Сердце, ты предало меня. Опять. В который раз. Умри, остановись, разорвись, только перестань биться. Прошу тебя.

Пустая детская забава,
Игла по коже напрямик,
Приятно, скудно и немного мало,
Продлить хотя бы этот миг.

Но с нами очень жестки шутки,
И лишь оплошность чудака,
Лишила красок жизни сутки,
Сметая с неба облака.

Не говорить, молчать, забиться,
Скрывать всю боль, вздымая грудь,
Скрывая, верить и молиться,
Решать за них, в чем жизни суть.
Скрывать до неосознанного крика,
Скрывать, пока не засекут,
И связки слов родного лика,
В секунду сердце рассекут.
Терзая жесткими хлыстами,
Слова слетали с алых губ;
Оставив в памяти удары,
Навек забыв, в чем клялся друг.

Не верить, прятаться, пытаться,
Стараться оторвать крюки,
Забыть, рассеять, разметаться,
Приняв в себя иглы клыки.

И падать в сон, смывая льдинки,
Забыть, что сделал он с тобой,
Терпеть всю боль, сдувать песчинки,
Впадать в несчастье с головой .
«Не бейся, сердце, умоляю,
Разбейся в сотни мелких тел,
Прошу, молчи, пусти же к раю,
Я знаю, я не сильно смел».

Моля о смерти, вспоминая,
Как он ушел, не пожалел,
Раскроет сердце свои раны,
Забыв, что замысел велел.

Теперь один, навеки изгнан,
Растоптан жизнью навсегда.
Он сильный, выдержит, но смысл,
Хранить ни для кого себя?