Этот рассказ я посвящаю Татьяне - мой лучшей подруге, человеку, который, даже будучи так далёк от меня, стал для меня невероятно дорог и любим.
В двух словах я, конечно, не смогу рассказать всё о ней и о нас... Да я и не буду.

Так что уж разрешите не писать мне эту дурацкую шапку, потому что я, как обычно, над ней только поизгаляюсь))
Жанр, рейтинг - в названии темы.
Всё остальное - ниже.

Таня…
Творчество – единственное, что я могу подарить тебе на двадцатилетие. Я хотела написать стихотворение, но почему-то не вышло… У меня никогда не получалось сочинять по плану, на заказ… Зато на этот раз мне повезло – из далёких неизведанных миров ко мне пришла идея этого рассказа, возникшая буквально из одного слова, которое каким-то случайным образом попало в мою бредовую голову. И родился рассказ. Я не была уверена в том, стоит ли дарить его тебе на день рождения, ведь этот праздник не должна омрачать печаль и боль, которых здесь получилось более чем достаточно… Но потом я поняла, что главное – кусочек моей души в этих строках, души, которая всегда открыта для тебя. И этот кусочек я дарю тебе. Навсегда.
Я счастлива, что ты есть у меня. Что совпадение случайностей, именуемое счастьем, свело меня с тобой, соединив нашей дружбой далёкие друг от друга на карте точки наших городов.
Я хочу пожелать тебе любви. Какой бы ни была твоя любовь, она должна быть прекрасной, сильной, безумной, настоящей и вечной.
Я хочу пожелать тебе смысла. Смысла, ради которого ты живёшь. А он есть, он всегда будет, я уверена.
И после всех этих пафосных слов, на которые я всегда так богата, я просто хочу пожелать тебе счастья.
Без всяких приукрашиваний, сравнений, причудливых эпитетов. Просто счастья, такого, каким ты его видишь для себя.
Я люблю тебя.
С Днём Рождения!

Фотограф.

-----------------------------------------------------
Я не помню, куда я дела все наши фотографии.
Но я навсегда запомнила её лицо. Её глаза. Её голос.
И как сейчас я вновь и вновь переживаю тот первый день, когда мы встретились.
-----------------------------------------------------

Щелчок. Ещё щелчок. И ещё, и ещё, и ещё…
- Ты не могла бы немного наклонить голову…
- Влево?
- Да… Можно и влево…
Щёлк.
- Повернись, пожалуйста… Как будто…. Как будто оглядываешься…
- Так?
- Да, хорошо…
Щёлк. Щёлк.
О назначенной фотосессии мне сообщили лишь утром, даже отпустили с работы. Журнал ###### - говорят, крутой и популярный, но я никогда его не читала. Не читаю журналы, мне некогда.
Крутой, значит… Даже какое-то сомнение посещает, когда я вижу их фотографа. Голос тихий-тихий, робкий такой… И сама вся какая-то неловкая, неуклюжая… Как только фотоаппарат держит в пальцах, у неё руки даже дрожат…
Задача - просто мой образ. Образ меня. Образ современной молодой знаменитости, на которую равняются тысячи российских девушек, стильная, модная, уверенная. Пусть видят, что хотят, а хотят они именно то, что и есть на самом деле. Меня.
Что ж, пусть хотят.
Щелчок. Ещё щелчок.
Странный румянец на её щеках… Как от смущения или страха. Вот уж не знала, что одним только своим видом могу заставить людей бояться…
- Нужно улыбнуться… Слегка, уголками губ. Не слишком широко… Да, вот так. Спасибо…
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Да что же с ней такое? Разве в крутые журналы берут фотографов, которые мямлят и с трудом удерживают фотоаппарат?
Щёлк.
- Чёрт!..
Фотоаппарат всё же выскальзывает из её рук и тяжело летит вниз, но, слава богу, повисает на ремне.
- Может, сделаем перерыв? – предлагаю я. – Ты устала? Или плохо себя чувствуешь?
Боже мой, какой у меня жуткий снисходительный тон… Ладно, прокашляюсь.
- Ну так как? – звучит уже лучше. – Э-э-э… принесите что-нибудь попить, пожалуйста.
Секретарша поспешно кивает и куда-то уносится. Теперь мы одни в комнате.
- Ты что, меня стесняешься? – спрашиваю я, улыбаясь.
Румянец на щеках ещё ярче.
- Я…
- Напрасно. Мы ведь с тобой ровесники, да?
Робкая улыбка, смущённый беглый взгляд.
- Я младше. Немного…
- Пара лет – не повод для страха передо мной, - усмехаюсь. – Как тебя зовут?
В утренней суматохе нас даже забыли представить друг другу. Хотя, может, и не забыли, но я всё равно не запомнила, - телефон просто разламывался от звонков и ужасно нервировал, когда приходилось отвечать всем подряд. В конце концов, пришлось его отключить.
Она называет своё имя.
- Отлично, - я протягиваю руку.
Она робко пожимает её и тут же отстраняется.
- Знаешь, а фотография – моё хобби, - говорю я, чтобы разрушить напряжённое молчание. – С детства.
- Знаю.
Удивлённо расширяю глаза.
- Откуда? Ах, да… Немудрено знать об известных людях больше, чем они сами о себе знают.
Улыбка чуть шире. Опять эта снисходительность… Чёрт бы её побрал.
- Давай попробуем ещё так… Ты… Левую руку на плечо. Да, вот так… И… прищурься, чуть-чуть. Попробуем прямо, в анфас…
Щёлк.
Шаг назад.
Щёлк.
- Стоп… волосы выбились немного…
- Где?
- Нет-нет, не поправляй сама…
- Позвать Олю?
- Нет, я сейчас поправлю…
Торопливо подходит и вдруг замирает. Несмело поднимает руку к моим волосам. Я даже чувствую её прерывистое дыхание на своей коже, разглядываю её странные серо-зелёные глаза, как будто чуть влажные и такие… светлые. А она словно хочет взглянуть мне в глаза, но не решается. Боится. Да что же это такое…
Что-то там шевелит пальцами в моих волосах. Так смешно… Чуть щекотно. Аккуратно подкалывает невидимкой и вдруг переводит взгляд со своих рук в мои глаза, и взгляд её становится вдруг испуганным, а сама она замирает в каком-то оцепенении, не смея пошевелиться. Боже мой, она хоть дышать не забывает?
Её глаза завораживают. И этот страх в них, это непонятное выражение какого-то пронзительного отчаяния, сильного страстного желания, причудливо смешанного со страшной робостью и нерешительностью… Черты её лица совершенно не идеальны, но этим они и привлекают внимание – они естественны и искренни, и мне почему-то сильно хочется их коснуться…
Я осторожно поднимаю руку, но тут она легонько вздрагивает, и объектив её чёрного фотоаппарата упирается мне в грудь.
Вздох. Шаг.
Отпрянула…
- Теперь нормально… - бормочет она.
Я хочу что-то сказать, но тут заходит секретарша, неся две чашки чая, и мне приходится закрыть рот.
Дальше дело налаживается, и фотосессия оканчивается как минимум успешно и более раскованно. Она чаще улыбается, и голос её становится увереннее, что меня искренне обрадовало.
Что у них за студия? Проходной двор какой-то… Всё входят и входят, стоят, искоса пялятся и уходят… Боже, так они на меня пялятся. Что ж, мило им улыбнёмся…
Щёлк. Щёлк.
Деловито кашляет, больше не суетится. Движения мягкие, плавные, выверенные. Профи.
Теперь я это вижу.
- Свет справа!.. Руслан, что прожектор делает в углу? Оля, включи кондиционер, душно…
Такая крохотная, а как руководит… И самое любопытное, что все её беспрекословно слушаются, ни возмущения, ни возражения на их лицах – видно, что они знают, кто среди них главный. Так почему же тогда, крикнув что-то помощнику или осветителю, она поворачивается ко мне, смущённо замолкает и, скромно улыбнувшись краешком рта, продолжает фотографировать?..
Щелчок. Щелчок. Ещё щелчок.
Меня сразу привлекли эти резкие перепады строгости и уверенности в поразительную нетронутость и детскую робость. Будто два человека в одном, и эти два человека друг с другом абсолютно не сочетались, как показалось мне на первый взгляд. Две грани непонятной творческой души. А сколько ещё в ней этих граней?
И мне ужасно хочется открыть их только для себя.
Щёлк.
- Думаю, хватит… - негромко говорит она, делая последний снимок, и что-то крутит и нажимает на большом чёрном фотоаппарате.
Руслан облегчённо вздыхает и выключает прожектор.
А она всё возится с камерой. Порой робко поглядывает на меня, пока я переодеваюсь за ширмой, собираюсь, причёсываюсь…
На телефоне несколько пропущенных звонков, но я равнодушно кидаю его в сумку – надоели. Переживут без меня час-другой, а у меня почему-то кружится голова.
Выхожу из-за ширмы и вижу её, уже сидящую у компьютера, к которому подсоединён фотоаппарат. От шороха сзади легонько вздрагивает, поворачивается, и вечное удивление на лице сменяется тихой улыбкой.
- Хочешь посмотреть?.. – несмело спрашивает она одновременно с моими словами: «Можно посмотреть?»
И мы смеёмся, она усмехается, я качаю головой.
Пока в студии прибираются, она нажимает на мышку, и мы смотрим снимки. И глядя в экран, я вдруг понимаю, что никогда до этого момента не видела настоящего искусства фотографии. Я никогда не видела снимков, которые были бы настолько всепоглощающе пронизаны душой. Её душой, моей душой. Нашей душой, слившейся в фотографии, фотограф и модель – одно целое, а связь – щелчок, вспышка, снимок. И все мои предыдущие фотосессии, какими бы профессиональными и искусными они ни были, не могли даже наполовину сравниться с этой. Каждый кадр – малейший оттенок эмоции, взгляд, движение, чувство… Я смотрю на фотографию и вижу себя не со стороны, а себя изнутри. И от этого мне не по себе.
Я замираю, не могу вымолвить не слово, пялясь в последний снимок, а она не решается поднять на меня глаза; её рука на мышке чуть подрагивает; наконец она закрывает просмотр, и я моргаю.
- Ну… как? – спрашивает тихо.
А что я могу ей ответить? Слова… их всегда у меня было так много, а теперь я не могу найти ни одного, чтобы показать ей, насколько я потрясена. А она молчит… Небось думает, что мне не понравилось, и я потеряла дар речи от ужаса… мало ли что она может подумать. Ранимая…
- Я давно не видела ничего… прекраснее, - наконец выдавливаю я с трудом и тут же поражаюсь, как жалко это прозвучало. – Это моя лучшая фотосессия.
- Какая модель, такая и фотосессия, - улыбается она. – Окончательно фото будут готовы через пару дней.
Мы прощаемся, и она всё опускает глаза в пол, не знает, куда деть свои руки, ведь теперь фотоаппарата на её шее нет. То складывает на груди, то засовывает в карманы, то за спину… Забавная, как маленький ребёнок…
- Знаешь… - протягиваю я. – Может, в ближайшее время мы сможем устроить ещё одну фотосессию?
- Ещё одну?
Тёмные брови вопросительно хмурятся.
- Да. И не здесь, а… например, на улице. Дай мне свой номер. Нет, не визитку, сотовый.
- Сотовый?.. – глухо повторяет она. – Мой номер?..
И тут резко поднимает голову, смотрит мне прямо в лицо своими большими удивлёнными глазами и так серьёзно кивает. Достаёт свой телефон, мы обмениваемся номерами, и я, наконец, выхожу, пожав её холодную маленькую руку. И почему-то ещё долго чувствую спиной её взгляд.
Но дверь захлопывается, и я спешу по своим делам.

-----------------------------------------------------
Чёрт побери, куда я дела все наши фотографии?..
Я должна найти их. Убедиться, что всё это мне не приснилось.
Старые альбомы, папки, сценарии… Всё не то.
Где?..
В сухих глазах уже давно отпечатался её образ.
Каждый взгляд.
Каждый вдох.
Каждый миг…
Каждый снимок.
-----------------------------------------------------

- Олег Юрьевич, я могу отдохнуть хотя бы в свой выходной? Единственный за последние два месяца??
- Пойми же, это всего полчаса, ты просто просмотришь…
- Знаю-знаю, я просто просмотрю ваши разработки. А в итоге опять проторчу там весь день!
- Послушай…
- Вы обещали мне этот выходной!
- Каждая минута на счету, ты же понимаешь… Можешь считать меня таким вот гадом…
- Я не буду считать вас гадом, Олег Юрьевич… И даже дам вам возможность исполнить своё обещание.
- И как же?..
- До-зав-тра, - разделяя слова на слоги, отчётливо произношу я.
Криво усмехаюсь и нажимаю отбой. Запоздало до Олега доходит мой сарказм, который он вечно понимает последним, - хоть какой деловой и уверенный, но с юмором у него не ладится.
Впрочем, неважно.
Сейчас меня интересует другое.
Полдень, воскресение, в кои-то веки свободный день. Вот так сейчас в шоу-бизнесе добываются выходные, каждый из которых – на тонну золота. И день странный, непонятный… Ни тепло, ни холодно, солнце – за тягучими сплошными облаками, небо – белое и словно бы слабо светится, как фосфор, везде. Неужели никто этого больше не замечает? Все идут по своим делам, болтают, смеются, плачут, едут, бегут, молчат… А на небо никто не смотрит. Разве оно не кажется им каким-то… другим?
Ладно, проехали. Каждая минута на счету, каждая минута…
Чёрт, понахваталась фразочек, тоже мне…
Быстро меняю симку в телефоне, пока чего доброго ещё кто не позвонил со своими «срочными делами». Обычное дело – две, а то и три симки: одна – рабочая, другая – для родных и друзей. Давно уже пришлось это сделать, потому что иначе – просто невозможно оторваться от этого суматошного пыльного мира, покрытого глянцем и неискренними белозубыми улыбками…
Ну вот, готово. Теперь можно.
Ищу в недрах телефонной книги одинокий номер, который, кажется, мягко светится и волнует глаза, непохожий на остальных, хотя вроде бы всё в нём земное… Секунда нерешительности – и я нажимаю вызов.
Сигнал…
Вот чёрт, я же совсем забыла! Я дала ей номер рабочей симки, и этот у неё не определится…
Хотя что страшного?
Ах, ну да… Я уже не знаю, чего ждать от неё на этот раз… Ещё не дай бог упадёт в обморок, услышав мой голос…
Гудок. Гудок. Ещё гудок…
И наконец долгожданное:
- Да?
Облегчённо вздыхаю, улыбаюсь.
- Привет.
- Привет… - в голосе вопрос. Не узнаёт.
- Извини, я, может, отвлекаю…
- Нет, я не занята… - и вдруг она замолкает. Я живо рисую перед собой её распахнувшиеся в удивлении глаза. – Это… это…
- Это я, - успокаивающе произношу я.
- Ты… прости, я… я не узнала сначала… - бормочет она, заикаясь. – Номер… не определился…
- Я с другого номера. Слушай, ты, говоришь, не занята?
- Свободна…
- Помнишь, в тот раз я тебе говорила про ещё одну фотосессию?
- Помню.
- Так вот, предлагаю заняться ей сегодня.
- Сегодня?..
- Сегодня. Если ты, конечно, не против…
- Я… я нет, я не против!.. – поспешно восклицает она и вновь смущённо замолкает.
- Отлично. Тогда… через час. Сможешь?
- Смогу…
- Не забудь фотоаппарат, - я улыбаюсь и слышу тихий робкий смешок.
Мы договариваемся о месте встречи и скомкано прощаемся. Я думаю, что будет ужасно сложно достичь с ней того уровня понимания друг друга, когда она перестанет робеть, а я перестану чувствовать себя неловкой великаншей по сравнению с ней.
Я снова улыбаюсь и иду на бульвар, где мы должны встретиться. Времени мне – как раз чтобы дойти дотуда. Яркие витрины, воздушные шары, велосипеды, музыка из кафе… И всё мимо меня, вокруг меня, во мне, этот разноцветный громкий воскресный день…
Эта тихая девочка-фотограф сразу зацепила меня и вот уже целый месяц не давала мне покоя. Почему-то её испуганные светлые глаза так глубоко засели в моей памяти, что в каждом взгляде, обращённом на меня и не на меня, я искала это детское удивление, восторг и несусветную робость, которые, увы, нигде и ни разу не находила. Я поняла, что мне просто нужно её увидеть, чтобы успокоиться. Снова взглянуть ей в глаза, улыбнуться ей ободряюще, дать ей понять, что меня не стоит бояться и тем более восхищаться мною. Снова попасть в объектив её чёрного блестящего фотоаппарата.
Время становится мелочью, и час пролетает как одна минута. Я подхожу к назначенному месту и конечно же вижу там её, робко оглядывающуюся по сторонам и вцепившуюся в висящий на шее фотоаппарат. Нет, со мной явно что-то не так… Почему её заставляет сжиматься не только моё присутствие, но и ожидание меня?
Встретившись с ней глазами, я понимаю наконец, что мои догадки подтвердились. Стоило увидеть её – и всё напряжение, до этого цеплявшееся за меня колючими затяжками, в сей же миг соскальзывает с меня, словно шёлковый платок, и мне кажется, что даже дышать стало легче и свободнее.
На мою широкую улыбку она отвечает изумлённым взглядом, но мне кажется, что я уже к нему привыкла, - это часть её, и она даже на трамвай будет смотреть такими глазами, будто увидела чудо света.
- Это не то что бы фотосессия… - пытаюсь объяснить я, когда мы медленно идём вдоль бульвара. – Это не для широких кругов, не для СМИ, журналов или Интернета… Мне просто хочется обычных и в то же время исключительно профессиональных фотографий. И я уверена, что только ты сможешь мне в этом помочь.
Она робко улыбается, кивает, серьёзно глядя на меня.
Вдруг она останавливается, наводит объектив фотоаппарата вверх, на небо, и делает снимок.
Щёлк.
Второй.
Щёлк.
Я поднимаю глаза и вижу, что привлекло её внимание – красный воздушный шар, улетающий с лёгкими порывами ветра всё выше и выше, над крышами домов, над душным городом, прочь от многолетней истории, грязи и обыденности.
- Небо сегодня странное… - задумчиво произносит она, и эти слова поражают меня, словно током. – Как будто солнца нет, а светится всё небо.
Теперь уже я удивлённо распахиваю глаза и смотрю на неё. Заметив это, она легко краснеет. Отлично, в очередной раз я её смутила…
Но выходит, я не единственная увидела это небо. Она тоже его видит. И она его понимает.
Я не могу в это поверить.
Но выбора у меня нет.
Мы гуляем по городу, фотографируя людей, животных, дома, магазины, жизнь и всё-всё-всё подряд. Она фотографирует меня, а я смеюсь, пытаясь разрядить всё ещё присутствующую между нами напряжённость. И хоть она и смеется тоже, но всё равно в её странных светлых глазах ещё есть что-то чуждое, но близкое, и такое мне непонятное…
И мне сильно, слишком сильно хочется её понять.
Я рассказываю ей, что в юности просто обожала вот так же бродить по городу и фотографировать всё подряд. Хотя в какой юности… Это было всего пару лет назад, когда меня ещё не полностью поглотил этот мир, в котором перемешано добро и зло, и разобраться, где что, порой бывает слишком трудно… Тогда у меня ещё была СВОЯ жизнь, не сцепленная намертво с другой, ненастоящей и настоящей одновременно, такой необходимой и уже до тошноты осточертевшей… А ведь это лишь начало.
Я рассказываю ей, что я фотографировала, где я была, что смешного и забавного приключалось со мной во время этих нечастых прогулок, а она всё слушает, кивает и улыбается… Иногда тихо вставляет:
- Я видела.
Или:
- Да, помню…
И я уже не удивляюсь: она слишком многое знает обо мне. Я спрашиваю:
- Откуда?
А она пожимает плечами.
Интернет, куда же без него…
- Это были так, любительские фото, - шутливо машу рукой, - сделанные рукой любителя профессиональным дорогим аппаратом. Это был, наверное, самый ценный предмет для меня на то время… Другое дело ты. Профессиональная фотография – моя мечта.
- Это не сложно. Просто нужно прочувствовать, а ты это умеешь.
- Это искусство, которому нужно учиться…
- Никто не научит тебя искусству лучше, чем ты сам, - совершенно серьёзно говорит она, и, сфотографировав голубей у фонтана, продолжает: - Порой нужно фотографировать не то, что видишь, а то, что хочешь увидеть.
И она снова останавливается, чтобы сфотографировать моё лицо, на котором причудливо переплетаются восхищение, потрясение и непонимание. Эта девочка, которой на вид от силы лет двадцать, уже успела добиться таких успехов и уважения и постичь то, что многие не постигают и за всю свою жизнь, нагруженную насыщенной работой и многолетним опытом… Профессия фотограф. Призвание фотограф. Душа фотограф. И всё это – в ней одной.
Фосфорное небо медленно темнеет, кое-где облака рассеиваются, и сквозь них уже отчётливее пробивается неяркое солнце, кидая на асфальт светлые невесомые лучики, которые отражаются в её серо-зелёных глазах и которые она так ловко ловит щелчками фотоаппарата. Широкая площадь – несколько часов, и ноют уставшие ноги, нёсшие нас сюда несколько километров.
Народу здесь немного; удивительно то, что за весь день ко мне ни разу ещё не подошли, что попросить автограф или сфотографироваться, хотя я даже забыла одеть тёмные очки. В последнее время они мне уже так надоели, что я капризно забываю их дома, хотя, выходя на улицу, мгновенно об этом жалею.
- Встань сюда… - просит она, указывая рукой, куда мне встать, и я послушно встаю. – Здесь свет упадёт так… В общем, сама увидишь. Должно получиться…
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Ветер в лицо, солнце слепит глаза, я щурюсь и широко улыбаюсь, а под конец и вовсе смеюсь. И она смеётся вместе со мной, делая кадр за кадром, ловя мимолётную мысль на бесконечные неповторимые фотографии… Почему-то фотографироваться со мной вместе она наотрез отказывается, как я её ни упрашиваю; она только качает головой и всё фотографирует, фотографирует, фотографирует…
Наконец фотоаппарат начинает пикать, оповещая, что вся карта памяти у него забита до отказа. Она удивляется, сколько же она успела сделать фотографий, если заняла такую огромную флэшку…
Без определённой траектории мы бродим по широкой светлой площади и смотрим фотографии прямо на большом дисплее фотоаппарата. Над какими-то смеёмся, каким-то поражаемся и просто улыбаемся; она делает какие-то замечания самой себе, а особо удачным фотографиям приподнимает краешек губ. Даже эти крохотные фото поражают меня тем, что на каждой из них навеки запечатлена какая-то отдельная, неповторимая мысль. Только она умеет фотографировать мысли. Только её фотографии заставляют сжиматься всё внутри.
- Мне нравится смотреть твои фотографии, - вдруг тихо произносит она, почему-то слишком долго разглядывая мою фотографию крупным планом. – У тебя солнце в глазах…
Я почему-то неловко усмехаюсь.
- Это профессиональный фотограф…
Она поднимает глаза от фотоаппарата на меня и говорит мне без тени улыбки:
- Это ты.
Но вопреки моим ожиданиям она не отводит взгляд, а продолжает неотрывно смотреть на меня.
Я пытаюсь разгадать то, что кроется за этим взглядом, хочу понять эти странные пронзительные глаза, и внезапно до меня доходит: она хочет отвести глаза, но не может. Не получается. Словно что-то сковывает изнутри, замораживает всё тело, и только со скоростью света в голове проносятся миллионы мыслей-комет…
Может, её зацепило то самое солнце?
Секунды ли, минуты… Она смотрит на меня так, будто видит в первый и последний раз, с восторгом, счастьем, болью и какой-то вечной светлой тоской… И тогда я понимаю, что нам недостаточно этого взгляда.
Я легко улыбаюсь.
- Ты хочешь… меня поцеловать? – медленно проговариваю я, заставляя её стремительно переводить взгляд с моих глаз вдоль по всем чёрточкам лица прямиком к губам.
На мгновение задержавшись взглядом на моих губах, она снова возвращается к глазам. И столько разных, противоречивых чувств умудряются уместиться в ней одной, что я не могу разгадать каждое по отдельности – всё это существует лишь вместе, и только в ней.
- Хочу, - тихо говорит она, и мне кажется, что её глаза становятся влажными.
Не желая мучительно ждать, я наклоняюсь к ней и касаюсь её губ, отчего она легонько вздрагивает и закрывает непонятные глаза.
Всё, созданное ей, пронзает меня насквозь, через душу прямиком к сердцу, по венам – в кровь, по лёгким – в дыхание.
Её голос.
Её глаза.
Её фотографии.
Её поцелуи.
Она целует так, будто бы ей невыносимо больно и в то же время невозможно сладко. Она отдаёт мне всю свою душу, только лишь прикасаясь к моим губам.
Трепетно, нежно, сильно, странно…
НЕ-ВЫ-НО-СИ-МО.
Но я хочу её целовать.
Людное место, и я без очков – завтра Интернет будем завален дурацкими слухами, где из букашки раздуют динозавра… Но мне плевать.
Мне повезёт.
Мне уже повезло.
Мне кажется, я нашла то, что находят в это мире лишь единицы.

-----------------------------------------------------
Мне нужно, нужно найти наши фотографии!
Почему сейчас мне всё кажется таким призрачным, таким тусклым, таким безжизненным?..
Хотя бы одну… Чтобы просто увидеть её…
Хотя бы на фотографии.
Потому что иначе теперь нельзя…
-----------------------------------------------------

Смущение.
Робость.
Интерес в глазах.
Сидит на высокой табуретке, аккуратно держа на коленях фотоаппарат.
- Чай, кофе?.. – открываю дверцу кухонного шкафа, разглядывая его содержимое. Чай должен был остаться, а вот кофе…
- Нет, спасибо, - отказывается она.
Сегодня она впервые у меня дома. Я пригласила её, точнее, затащила хитростью, вначале встретившись с ней на улице.
- Я умею варить кофе, ты не думай, - усмехаюсь я.
- Я не хочу, правда… - робко улыбается, кусая губы.
За месяц после нашей первой прогулки она почти не изменилась. Раскованнее и увереннее со мной не стала.
Но всегда соглашалась на поцелуи. Единственный её взгляд, задержавшийся на мне более пяти секунд, - и я понимаю, что должна сделать. Для неё. Для себя. Для счастья.
Странно.
- Пойдём, - я подхожу к ней и протягиваю руку.
Она неуверенно позволяет мне взять её руку и встаёт. Я веду её по просторному коридору, пока мы не доходим до открытой двери светлой спальни с огромным окном, через которое всё в ней купается в солнечных лучах.
Мы останавливаемся посреди комнаты. Она с вопросом в светлых глазах смотрит на меня, почти не моргая; они затягивают меня в свои глубины, в которых обитают буйные стихии, и я с трудом могу сосредоточиться на своих мыслях.
- Я хочу, чтобы ты фотографировала меня… обнажённую, - произношу наконец я. – И чтобы об этих фотографиях знали только двое: ты и я.
Её огромные глаза становятся ещё шире.
- Кроме тебя, никто не сможет сделать из фотографий обнажённой девушки не пошлую продажность, а нечто совершенно иное…
Искусство. Она должна понять.
- Я знаю, что имеешь ввиду… Но я не уверена, смогу ли я…
- Просто делай так, как ты делаешь всегда. Фотографируй то, что видишь именно ты.
Серьёзно смотрит на меня, вцепившись пальцами в фотоаппарат, чуть хмурит брови.
- Пусть это останется только между нами, - тихо добавляю я, и она кивает.
Я расстёгиваю кофту, а она уже наводит объектив на меня.
Щёлк.
Каждый кадр стоит жизни.
Хлоп.
Скользнула на пол футболка.
Чуть прищуриться, встряхнуть волосы…
Щёлк. Щёлк.
Со смехом стянуть узкие джинсы, остаться в одном нижнем белье.
Щёлк.
Улыбнуться.
С лёгкостью сбросить с себя всё оставшееся и смело, не закрываясь руками, повернуться прямо в сторону фотоаппарата.
Поверх объектива она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
Щёлк.
Я звонко смеюсь.
Полностью голая. С распущенными волосами, падающими на плечи. Без косметики.
Только я. Такая, какая есть. Ничего лишнего. Ничего не моего.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Каждый изгиб, каждая линия, каждая впадина, каждый сантиметр.
Шёлковые простыни кровати. Солнце из окна путается в волосах.
Я прекрасна, я знаю. В эти мгновения я – единственное совершенство всего мира.
Совершенство для неё.
Каждая моя мысль, каждое движение, каждый взгляд, каждая крохотная часть меня принадлежит ей.
И мне нравится думать об этом.
Щёлк. Щёлк.
Ещё и ещё, и ещё.
Она властна сделать из меня всё, что угодно, но я знаю: она сделает только то, что попросила я: меня. Истинную, естественную, настоящую. Ту, о которой никто никогда не узнает. Никто, кроме её и меня.
Улыбнуться.
Грустить.
Свернуться клубочком, поджав колени к подбородку.
Снова улыбнуться.
Снова грустить.
- Поставь на автоспуск, - вдруг говорю я.
Непонимающий взгляд.
- Зачем?
- Поставь.
Она послушно устанавливает фотоаппарат, меняет настройки, затем вновь смотрит на меня.
- Подойди.
Она нерешительно направляется ко мне и останавливается в шаге от кровати.
- Сними с себя одежду.
Испуг в глазах.
- У меня нет твоих фотографий.
- Я не буду…
Я поднимаюсь с кровати, подхожу к ней и медленно расстёгиваю её кофту. Она даже не сопротивляется – снова не может. Или не хочет. Не слушаются пальцы, руки, всё тело…
Я аккуратно снимаю с неё одежду.
Обнажённая. Хрупкая. Тонкая.
Настоящая.
Ещё одно совершенство. Кто сказал, что совершенство единственно в своём роде?
Щёлк. Щёлк.
Кладу руки ей на талию, притягиваю к себе, и мы вместе падаем на мягкую кровать. Я чувствую её тёплую белую кожу, несильно пахнущую незнакомыми лёгкими духами.
Она сплетается со мной в скольжении ног и рук; невесомые прикосновения, тёплое дыхание с привкусом шоколада и весны, тесное, горячее ощущение кожи и мягких волос на теле, молчание, шорох…
Вспышки.
Щёлк.
Щёлк.
Щёлк.
Где-то вздрагивает кадрами фотоаппарат, но где, где?..
Смазанная реальность за узкими границами волшебного сна, где плескается солнце и светятся невидимые мне серо-зелёные глаза…
Таймер заведён.
Снимок каждые десять секунд.
Каждые десять.
Каждые десять.
Каждые десять.
И так до бесконечности…
А мы должны изобразить любовь. Сыграть её, как актёры, для единственного режиссёра, для единственного зрителя – фотоаппарата.
И всё же…
Изобразить? Или… просто… любить?
Щёлк.
Щёлк.
Мимолётное кино в каждой фотографии.
Кровать, шёлк, солнце…
Близость.
Мы встречаемся случайно глазами, и я вижу в них страх, причудливо смешанный с наслаждением. Она, такая маленькая, хрупкая, хрустальная, по-родному тёплая, лежит в моих объятиях, соединившись со мной, став мной, заставив меня стать ей, и она ещё чего-то боится…
Фотосессия, дурочка… Всего лишь фотосессия…
Забудь это слово.
Щёлк.
Заправляю прядь волос ей за ухо и смотрю в её глубокие неземные глаза.
- Ты… хочешь… меня?
Каждое слово вдавливается в память обжигающим клеймом, но мне не больно.
Щёлк.
Серьёзно смотрит на меня сверху. Несмело проводит пальцем по моей щеке. Наконец возвращается к моим глазам.
- Хочу, - тихо, но уверенно произносит она.
Робко, нерешительно наклоняется ко мне. Быстро кидает мимолётный взгляд мне в глаза и наконец осторожно касается моих губ.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Щёлк.
Шшш…
Глухая тишина, и я слышу лишь её дыхание.
Она не прекращает целовать.
И я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.
Её поцелуи всё ниже и ниже. Всё тело горит под ними и охлаждается под её дыханием.
Её губы, её кожа, её пальцы…
Её боль, которая слетает с её губ, глаз, прикосновений…
Её счастье, которое она дарит мне.
И я хочу умирать и рождаться. Бесконечно. Для неё.
Только почему ей всё равно так больно?..
Почему в блаженстве таится отчаянная боль её глаз?
Почему она не может быть счастлива так же, как я?
Я теряю остатки себя, переставая быть чем-то цельным, переставая иметь своё имя, своё пространство, свои личные мысли… Я сливаюсь с ней, я – она, она – я…
Странно быть не собой… странно привычно…
Вспышка.
Крик, стон, шёпот… Безмолвие…
…щёлк… щёлк… щёлк…
Пикает фотоаппарат. Мы опять заполнили всю память.
Я обнимаю её, утыкаюсь носом ей в макушку и смотрю в чёрный объектив. Где-то там, внутри, за толстым стеклом, хранятся фотографии с нашим счастьем.

-----------------------------------------------------
Где все наши фотографии?..
Я не хочу конца своему безумию. Я не хочу терять последнюю нить, так прозрачно и невесомо связывающую меня с ней.
Чистая карта памяти, обезумевшая голова.
Бардак.
Везде.
Мне необходимо… найти…
Я уже не могу различить явь и сон, где она, когда она, куда…

Почему она… не осталась…
-----------------------------------------------------

Бегу на площадь.
Я в точности помню то место, где вместо фотографии родился наш первый поцелуй.
И небо поразительное, светло-голубое. А солнце неяркое, то ли тёплое, то ли холодное…
И лучи его лёгкие, насыщенно-золотые.
Словно оно прощается с кем-то. Словно оно светит так в последний раз.
Это ерунда всё… Просто оно опускается к горизонту, и скоро наступит вечер. А завтра с утра оно снова взойдёт, радостное, новое, живое…
И я счастлива. Я бегу к ней и знаю, что она тоже бежит ко мне.
Мы уже привыкли бежать друг к другу, и плевали мы на все условности.
Вот она… На залитой вечерним солнцем площади, и горят золотом её очертания, а ветер шевелит пряди лёгких волос.
Как же мне не хватало её эти два дня беспрерывной работы…
Вместо приветствия – поцелуй. Тёплыми губами к её холодным губам. Пусть каждый раз она снова верит, как она мне нужна.
Она не отвечает на поцелуй, но я не придаю этому значения – я разглядываю её в свете закатного солнца, я любуюсь совершенством её несовершенных черт и линий, лёгкими длинными ресницами…
Но не могу не заметить, что сегодня что-то тревожит её больше обычного. На её светлом лице залегла тень, и она слишком мрачна и хмура сегодня. Удивления в её глазах почти нет сегодня, но пронзительная боль стала ещё заметнее, ещё осязаемее, чем прежде.
- Что-то случилось? – спрашиваю я, обеспокоено глядя в её лицо.
Она смело смотрит мне в глаза.
- Да. Я хочу тебе кое-что рассказать.
Я серьёзно киваю, и она, опустив глаза, молчит немного, затем начинает говорить.
И только сейчас, после трёх месяцев знакомства с ней, я узнаю всю правду. Почти всю.
Всю правду о том, как она любила меня семь лет ещё до того, как узнала меня лично.
О том, какие мучения пришлось ей пережить, живя в неведении о моей настоящей жизни.
О том, как она страдала все эти годы, тщетно пытаясь выкинуть меня из головы.
О том, как эта давняя боль навсегда осталась в её светлых неземных глазах.
О том, как она ночами плакала в подушку, не зная, куда деться от этого разрывающего её изнутри жестокого, убийственного, слишком сильного чувства.
О том, как хотела умереть, как близка была к этому несколько раз, но как останавливала себя, боясь того, что, умерев, она потеряет эту любовь, которая волей-неволей стала смыслом её маленькой чудной жизни.
О том, как искала себя для того, чтобы попытаться найти меня.
О том, как делала больно всем остальным, каждый раз удваивая боль внутри себя.
О том, как с улыбкой мечтала и с улыбкой просыпалась, зная, что её ждёт очередной мучительный день из череды одинаковых, бесконечных серых будней, яркой радугой в котором для неё была лишь эта любовь…
Всю правду, от которой она больше не плачет. Правду, которая в железные тиски зажала моё сердце.
Она замолкает, и я чувствую, как ком у горла грозит вот-вот взорваться бесконечными рыданиями.
Я хватаю её, прижимаю к себе, целую её белое лицо…
- Прости меня… прости, прости, прости… - шепчу я, забыв все остальные слова на свете. – Прости, что я причинила тебе столько… столько боли… прости за то, что не знала… прости за то, что вынуждала…
И слёзы катятся из моих глаз, солёными ручьями по щекам вниз, разбиваясь о сухой камень.
Всё моё сожаление сейчас – ничто по сравнению с её многолетней болью, но это единственное, что я могу дать ей… Теперь я могу подарить ей всю себя, без остатка, подарить ей всю свою жизнь, свою душу, свою любовь… Лишь бы она простила меня…
Боль, муки, слёзы, исколотое сердце… Как, как она вообще смогла после всего этого не просто взглянуть мне в глаза, но и отдаться мне, довериться мне?.. Эта боль, что в её глазах, боль внезапного счастливого приобретения, когда наконец находишь то, на что не смел и надеяться… Это приносит столько невыносимых мучений, когда у тебя не просто есть возможность увидеть, но и прикоснуться, обнять, быть… любимой… Как же это больно!.. Больно видеть недосягаемый смысл своей жизни у себя в руках, доступный, тянущийся, настоящий…
И медленно сходишь с ума.
- Я буду с тобой всегда… - шепчу я слова, пульсирующие в моей голове. – Всегда, слышишь… только прости меня, прошу тебя, прости меня…
- Зачем мне прощать тебя, если ты ни в чём не виновата? – её голос на удивление спокоен, безжизнен, сух. Она уже выплакала своё. Теперь пришёл мой черёд. Страдать за двоих.
- Я виновата в том, что я есть… Я сломала твою жизнь…
- Ты наполнила её смыслом. Самым невероятным, самым сказочным, самым…
- …мучительным… - продолжаю я её слова и утыкаюсь в её шею.
Она ждёт, пока мои рыдания немного стихнут, затем осторожно отстраняет меня и заглядывает мне в глаза.
- Я хочу, чтобы ты знала: я всю свою жизнь жила ради тебя. Ради мечты, в которую я отчаянно верила, но даже не надеялась на её осуществление.
Всё, на что меня хватает, это на глупый вопрос:
- Почему?..
- Значит, так было нужно. Просто помни об этом всегда. Живи и не забывай. Я прошу тебя только об этом.
- Почему ты говоришь так, будто прощаешься со мной? – я всхлипываю, сдерживая рвущиеся из меня слёзы.
Она молчит, глядя мне в глаза.
- Потому что больше ты никогда меня не увидишь, - наконец тихо произносит она.
Темнота.
Давящая тишина.
Я одновременно ослепла и оглохла.
Перехватывает дыхание, я не могу дышать.
- Что?..
- Так будет лучше для тебя. И для меня.
Я проваливаюсь в какую-то густую тьму, которая давит на меня своей огромной массой, грозя вовсе уничтожить мою душу.
- Ты… ты… - пытаюсь выговорить я, отчаянно выкарабкиваясь из этой безвоздушной ямы. – Это всё из-за меня… Почему ты… думаешь… что я не смогу…
Дыхание кончается, и я снова задыхаюсь.
Темно…
- Дело не в этом… Я верю тебе, правда…
В спокойном голосе наконец-то вновь появляется боль.
- Если… веришь… то…
Падаю, падаю, падаю…
- Просто и ты поверь мне. Нет другого выхода. Ты поймёшь… потом…
Резко вдыхаю воздух, на пару мгновений чётко вижу её перед собой.
- Ты… хочешь…
- Хочу. Но сейчас это слишком… поверь, слишком мало.
Её голос начинает дрожать.
А я всё падаю, падаю, падаю…
Вокруг – ничего, кроме душной темноты.
Мне страшно понимать её слова.
Это всё страшный сон.
Нет, так не должно быть.
Я лишь недавно нашла своё счастье. Оно не может так внезапно исчезнуть. Это слишком жестоко. Я не выживу.
Она снимает с шеи свой большой чёрный фотоаппарат и вешает его на меня.
- Возьми его, он твой. Мне он больше ни к чему.
- Почему?.. – бесцветно произношу я.
Плакать вдруг не могу. Ничего не могу. Еле говорю, еле стою, еле осознаю.
- Это единственное, что останется у тебя от меня. Сохрани его, прошу тебя…
Она судорожно вдыхает, и волна слёз, подкативших к её глазам, вновь остаётся у неё внутри.
Я смотрю на неё пустыми глазами. Я не верю, что она сейчас вот так запросто развернётся и уйдёт, оставив меня умирать одну. Это просто кошмар, и мне нужно лишь проснуться…
- Я любила тебя. Любила всегда. Не переставая ни на секунду. Я жила тобой, я дышала тобой, только ты об этом не знала. Теперь ты знаешь. И я люблю тебя по-прежнему. Я живу тобой, я дышу тобой… И я всегда буду любить тебя. Я благодарна судьбе за то, что она подарила мне несколько месяцев счастья.
Она смотрит в мои глаза и видит в них отражение своей собственной боли. Что ж, я заслужила эту боль.
Глухой вопрос вертится где-то глубоко в той темноте, в которую я упала и осталась навечно.
Почему?
Она плачет. Тихо, безмолвно. Прозрачная капелька скользит с её ресниц по щеке и летит вниз.
А я не плачу. Мне слишком больно.
Она обнимает меня на прощание, сквозь слёзы целует мои губы, глаза, щёки, оставляя на них солёные мокрые следы.
- Ты – моя жизнь. И другой жизни у меня нет, - шепчет она, и в последний раз крепко-крепко обняв меня, отпускает и отступает на шаг.
«Ты хоть понимаешь, что у меня нет жизни без тебя?!» - хочу крикнуть я изо всех сил, сорвать голос, броситься ей под ноги, молить о прощении, молить её остаться…
Но убийственная тяжесть, сковавшая всё моё тело, позволяет мне лишь прошептать:
- Я люблю тебя…
Какие жалкие слова, которые не могут передать и тысячной доли того, что я чувствую…
Она стремительно стирает с щёк слёзы.
- Не ищи фотографии, - произносит она последние слова и, закрыв глаза, поворачивается ко мне спиной… и исчезает.
А я стою одна посреди пустынной площади, залитой этим дурацким закатным солнцем, которое предсказывало прощание и тишину.

-----------------------------------------------------
Пусто. Наших фотографий нигде нет.
Я как-то прожила последние месяцы. Сколько их было? Два? Шесть? Восемнадцать?
Я выбросила все свои телефоны, кроме того, который я создавала специально для неё, продала квартиру и купила новую, на окраине города. Я бросила работу, и никто ничего обо мне не знает.
Я стёрла себя с лица земли.
Разве она сомневалась, что может быть как-то иначе?
На её работе мне сказали, что она уволилась, не оставив своих координат.
Я звонила ей каждый день бесконечное множество раз, но она ни разу не взяла трубку.
А потом однажды на дисплее высветилось её имя.
Я сначала подумала, что я брежу, но имя горело так отчётливо, что я даже не посмела улыбнуться. Да я бы и не смогла – слишком долго я не делала этого. Отвыкла.
Но когда я взяла трубку, оттуда заговорил чужой голос.
- Здравствуйте, вы знакомы с … - голос называет её имя.
- Да… - шепчу я.
- Дело в том, что у неё никого толком и не было… Дальние родственники, и те на другом конце страны… А с вашего номера на её поступило пятьсот шестнадцать пропущенных звонков. Кто вы ей?
- Где она? – еле слышно спрашиваю я.
- Понимаете она… она…
- Говорите.
- Вчера вечером она умерла от рака мозга. Болезнь обнаружили слишком поздно, и на то разные причины…
Гудок.
Вот и всё.
Какая теперь разница, что за причины…
Ответ на мои непроизнесённые вопросы.
Она просто не хотела обременять меня своей смертью.
Она знала, что я буду винить себя. И была права.
Её нет.
Её больше нет.
А была ли она?
-----------------------------------------------------
Я не помню, куда я дела все наши фотографии.
Их было так много раньше… И мы их так любили пересматривать. Вместе.
Я должна найти эти фотографии!
И, сумасшедшая, я ношусь по маленькой квартире, разбрасывая всё вокруг. Здесь уже никогда не будет порядка.
В глазах – вечные слёзы. Вечная боль. Вечная потеря.
Не вернуть. Не вернуть…
…щёлк. Щёлк. Щёлк…
Как сон. Сказка. Счастье.
Я знаю, что она забрала все фотографии с собой, когда уходила.
Но это не важно.
Я всё равно найду их.
…щёлк…
Вспышка. Эхо звонкого смеха. Отголосок смущённой улыбки. Призрак светлых глаз…
Её не вернуть.
Так пусть же будут хотя бы фотографии!
Хотя бы одна… Хотя бы обрывок…
…Запинаюсь за разбросанные вещи, швыряю, пинаю, кидаю… Должно остаться хоть что-то…
Она не могла… Не могла так поступить со мной…
…И вдруг мой взгляд случайно падает на белый квадратик на полу под тумбочкой.
Я замираю. Не дышу. Медленно подхожу к тумбочке, наклоняюсь и осторожно поднимаю квадратик. Да, фотография… Но какая?
Я боюсь смотреть. Боюсь, что это не то.
Тогда я не выдержу.
Вдыхаю побольше воздуха…
И резко переворачиваю фотографию…
Я.
Это не она.
Не она изображена.
Всего лишь я.
И больше на фотографии никого нет.
Но так покажется всем, кроме меня.
Она сжалилась надо мной. Она дала мне эту фотографию.
Которую делала сама.
Нельзя смотреть на фотографию только снаружи.
И я могу посмотреть изнутри.
И тогда я увижу её. Улыбающуюся, с фотоаппаратом у глаз. Фотографирующую счастье.
Я вижу её.
Я помню.
И слёзы, долгожданные слёзы катятся из моих усталых глаз, в которых уже так долго не было ничего…
Может, я смогу теперь жить… Как-нибудь, зачем-нибудь?..
И этот глупый алкоголь и дурацкие сигареты… Не всё, что у меня осталось?
Кроме боли, слёз, страданий, темноты и тишины…
У меня есть эта фотография.
Где каждый кадр – новый смысл.
Где вспышка – единственный свет.
Где есть она и есть я.
Где мы вдвоём утопаем в счастье.
Моя девочка-фотограф.
Моя фотография-жизнь.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
------------------------------------------------------------------------------------------
------------------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------
------------------------------
--------------
---

Отредактировано lebenslustig (2009-09-18 20:15:38)