Плачет тёплым дождём
Моё чёрное небо
Там где не был ещё
Остановится время
Мир вместе с тобой снова
Блекнет и вянет
Чёрно-белой краской
Он всё заливает
Превращая сегодня
В очередное вчера
Запах летнего ливня возвращает меня
В антологии детства
Ничего изменить нельзя!
([AMATORY], черно-белые дни)

Закрываю лицо ладонями. Я даже не понял, что это. Мираж или сладкая реальность? Давно у меня люди не вызывали интерес. Смотрю на сидящего напротив меня Марка. Или Алекса. Неважно. Он что-то говорит с весьма важным видом. Судя по всему, секунд через двадцать раздастся смех. Один, два... Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Дружный ржач заставил поморщиться. Жизнь такая предсказуемая. Я помню, что было вчера и знаю, что будет завтра. Настоящего я не вижу.
Хм... Я даже не выпил заказанный коктейль. Или что это? Старею что-ли? Осушаю стакан. На меня даже алкоголь перестал действовать. Чтоб напиться, мне надо очень-очень много. На мое гребаное тело не действует ничего. Боль, наркотики, алкоголь, сигареты... Ничего. Может девку найти? Хотя и от оргазма я не получаю много удовольствия. Просто разрядка. Выполнение потребностей организма. Да, сейчас подцеплю кого-нибудь...
Скучный секс в чилл-ауте. Грубые, равномерные толчки, фальшивые стоны и обыкновенный минет. Бросаю девчонке пару купюр, из-за чего она разрыдалась все в том же чилле. Не шлюха? Ну, извини, детка, не отличил. А если честно, мне просто было наплевать. Только вот кончая, я почему-то увидел образ того парня и даже почувствовал сладкий запах. Найти его? Да, пожалуй, так и сделаю. Но тут мое внимание привлекает угрюмая фигура в углу зала. Подхожу ближе. Парень, лет пятнадцати. Подойдет.
Через полчаса парень уже был в восторге от всего окружающего и даже полез ко мне целоваться. Пишу ему записку и кидаю в карман. Когда ему захочется еще – позвонит. Моя миссия выполнена. Паренек – дурак, обрадовался халявному дерьму. Не понимает еще, что уже через пару месяцев он за такую дозу будет отстегивать мне...
Вдруг в нос ударяет все тот же сладкий запах. Он меня просто преследует. Я не буду оглядываться. Он у меня за спиной чувствую это. Подхожу к бару, заказывая три бутылки водки. Сегодня я все же напьюсь.
- Не много тебе? – Вздрагиваю и оборачиваюсь. Он.
- Нормально. – На меня нахлынуло беспричинное раздражение. Не хочу, чтобы со мной говорили.
- Здоровье не жалко? – Не унимается парень. Сладкий аромат кружит голову.
- Нет.
- И...
- Отвали, делиться не буду. – Неужели он не видит, что со мной НЕЛЬЗЯ говорить? Сажусь в угол и тупо заливаю в себя жидкость, даже не чувствуя вкуса. Интересно, а мой желудок на медицинский спирт отреагирует? Или все так же будет наполняться, будто я пью воду? Неожиданная мысль поражает меня. Я понял, почему я ничего не чувствую даже физически. Я пуст. Внутри меня нет ничего. Просто нет и все. Только биение ненавистного мне сердца и работа ненужного мозга. Третья бутылка. Мир все такой же серый. Встаю и снова сажусь. Даже не шатает. Моя теорема доказана. Достаю пачку сигарет, запрятанную мною в дальний карман. С наслаждением закуриваю, глубокомысленно разглядывая зажигалку. Вглядываюсь в сигаретный дым. Смотрю только на него. Музыка постепенно отдаляется, а фигуры сливаются. Я вижу только красивые струи дыма. Такие таинственные... Извивающиеся так неповторимо... Серо-голубые. Я могу смотреть на него бесконечно. Так как время вновь остановилось. Все как-то далеко. Я даже не чувствую себя.
И опять громкая музыка бьет по ушам, чернота исчезает, все сверкает неоновыми огнями, люди двигаются под зажигательные ритмы. Сигарета потухла. Это становится закономерным и неинтересным. Делаю пару глотков из третьей бутылки. Как же я буду благодарен, если меня разнесет.
Мысли плавно приняли образы. Не люблю думать не о чем. Тогда чувствуешь себя дауном. Вспоминаю свою первую и последнюю любовь. Она была потрясающей девушкой... Мы встречались целый год. До тех пор, пока я не испугался своих чувств и не бросил ее. Я уже говорил о том, что нельзя жалеть о прошлом? А о том, что постоянно жалею? Становлюсь неоригинальным... Интересно, а зачем созданы клубы? Зачем они нужны? Чтобы люди развлекались? Бред, потому что добрая половина присутствующих просто изображают веселье, танцуют на столах и всем своим видом показывают, что наслаждаются этим. Ну не глупо ли? Выпендриться перед друзьями и рассказать подружке о том, как «улетно было, диско супер, музыка отпад, бармен красавчик!» Потратить свое время для того, чтобы подняться в глазах людей? Хотя мне ли говорить о глупости. Я загубил свою жизнь и еще десятки. И еще: у меня новая цель. Мне безумно хочется сломать того парня. Посмотреть, как его жизнь разбивается на тысячи осколков. Моя маленькая месть за то, что он заставил меня почувствовать что-то новое, за то, что заговорил, в конце концов.
Я ошибался, говоря, что во мне не осталось никаких чувств. Одно есть. И будет. Все та же жажда мести. Я ужасен.
Поднимаюсь, с каким-то садистским удовольствием замечая, что меня чуть покачивает. Вот повезло! Мне завтра с поставщиками встречаться. Надо быть свежим.
Неееет! Даже после трех бутылок мое мышление сохранило ясность. Иду к выходу, вспоминая, как мы напивались три года назад. Это было что-то. Я совершал такое... Правда, не помнил, что. Зато потом, когда рассказывали... Я хотел по клубам и наслаждался жизнью. Так же веселился. Был таким же, как и все люди. Только с улыбкой на лице. Не из меню масок, а реальной. Очень странно, что я это осознаю. Не все еще потеряно? Или мне все же пора сдаться в психушку?
Только не думайте, что я не борюсь. Я борюсь. И буду бороться. Только скажите, за что!
Иду по какому-то переулку. Еще две минуты назад я заметил несколько человек, идущих за мной. Затем они пропали.
Холодное лезвие у самого горла заставило усмехнуться.
- Эй, парни, он еще и ржет! – говорит тот, что держит меня.
А потом меня били. Долго и так приятно. Я чувствовал это. Чувствовал горячую кровь, текущую, казалось, отовсюду. Она заливала лицо, шею, пробиралась под майку. Ногой по ребрам. Да, парни, давайте еще! Я хочу чувствовать это! Мне больно, мне безумно больно... Головой об асфальт. Нет, нет, только не отключиться. Только не отключиться в такой момент. Я хочу этого! Хочу чувствовать боль!!! Хочу понимать, что еще жив...
- Что тут происходит! – Сладковатый запах и приятный голос. Его невозможно не узнать.
- А ты вообще катись отсюда. – Щелчок пистолета.
- А теперь повторишь, свои слова? – Насмешливый голос. Слышу, как эти парни уходят. Боже, зачем? Жуткая боль пронзает все тело. Все же это не так приятно.
- УРОД!!! – Взревел я. – Зачем ты и прогнал??? – Слышу его шаги и наугад бью ногой. Попал. – Мне нравилось! Это моя боль! – Вижу над собой его лицо. Один сильный удар. Я все же отключился.

Ты не можешь понять
Я потерян внутри
Ты не можешь убить
Посмотри…
Жизнь не значит ничего
Для меня одного…
( [AMATORY], черно-белые дни.)

Почему-то с трудом открываю один глаз. Все в каком-то красноватом свете. Восстанавливаю события в памяти. По идее, я должен сейчас валяться либо в больнице, либо на грязном асфальте. Рассуждаем логически. Будь бы я на асфальте, глаза бы я не открыл. Будь я в больнице, глаза бы наоборот открыл, и на них не было бы запекшейся крови, из-за которой слиплись ресницы. Дома я быть не могу физически. Ладно, это слишком все сложно для моего мозга. Надо оценить ущерб.
Шевелю ногами. Боль в бедре. Скорее всего, сильный ушиб. Руки... Черрррт, вывих плеча. Надо вправлять. На левой руке два пальца сломаны, один вывихнут. Постарались уроды. Сильный ушиб локтя правой руки. Болезненно и заживать долго будет. Так, теперь корпус. Превозмогая боль руке, ощупываю свое тело. Ребро слева. Две трещины справа. Сильные ушибы по всему телу. Плюс сломан нос и челюсть болит. Мое тело – счастье для студента медика, несчастье для врача и ад для меня. Все же я благодарен тому парню, что спас меня. Хм... особенно благодарен за сломанный нос. Потому что сломал мне его именно он.
Сладкий аромат опять, - в какой уже раз – бьет в нос. Почему-то тут же догадываюсь где я. К меню масок прибегать не придется, у меня на лице сейчас глаза от носа не отличишь.
- Очнулся?
- да. – Говорить не хочется. Но надо.
- Ты у меня дома.
- Я понял. – И чего он пристал. Лучше бы воды дал, во рту пересохло.
- Я тебе воду принес. – Вот, бл*дь, благотворительность. И чего он ко мне прицепился?
- Спасибо. – Кое-как беру бутылку правой рукой. Приподнимаюсь и начинаю жадно пить. Определенно, мне лучше было бы пойти другой дорогой. Стало полегче. Со стоном откидываюсь на подушки. Закрываю глаза. Затем вспоминаю, где я, и открываю. Стискиваю зубы и пытаюсь подняться. Со второй попытки мне это удается.
- Курить есть? – Парень лишь мыкает и выуживает из кармана пачку сигарет. В той е пачке нахожу зажигалку. С наслаждением затягиваюсь. Бол стала чуть меньше. – Спасибо. Какого х*я ты меня сюда притащил и вообще влез? – Парень, который перед этим тоже затягивался, поперхнулся дымом.
- Это вместо «спасибо»?
- За сигареты я поблагодарил. – Представляю себя со стороны. Сижу с сигаретой в руках, вся рожа - кровавый синяк, руки... – Можешь мне плечо вправить? – Как можно равнодушней спрашиваю я. Зло смотрит, подходит и со всей дури дергает руку. Хорошо, что хоть в ту сторону. Сжимаю зубы и не издаю не звука. – И пальцы. – Таким же способом возвращает мои пальцы на места. Не знаю, зачем я ему хамлю. Может потому, что он слишком долго находится в моей жизни? Наверное, это не входит в мои планы, мои планы моего распланированного до мелочей будущего. И я не собираюсь их менять.
- Прекрати грубить. – Садится напротив меня. С интересом смотрит.
- Я не грублю. – Беру вторую сигарету. По привычке начинаю смотреть на дым. Только вот теперь взгляд не фокусируется на дыме. Смотрю на сидящего передо мной парня. Пожалуй, его тоже можно сломать. Это будет сложно. Но ведь чем сложнее цель, тем приятнее ее достигать? Да... Мы посмотрим, будешь ли ты вправлять мне плечи через пару месяцев! И смотреть ты будешь без этой насмешки. Ты сильный, да, но я сильнее.
Во мне просыпается то же чувство, что я испытываю при виде потенциальных жертв. Мне хочется посмотреть на него во время ломки. Он ведь сильный. Внутри него прямо невидимый стержень, показывающий, что его не сломаешь. Ну, ничего... Посмотрим...
- Почему я у тебя? Какого *** ты притащил меня сюда? Зачем полез?
- Спроси что попроще. – Прожимает плечиками. Поднимаюсь и, пошатываясь, иду к двери. – Ты куда?
- Мне здесь делать нечего. – Одариваю его ледяным взглядом.
- Ты пройдешь максимум сто метров. – В его голосе слышится что-то типа заботы. Не верю.
- Мне больше и не надо. – Выхожу в прихожую. Он за мной.
- Останься. – С какой-то надеждой.
- Зачем?
- Не знаю. – Быстро пишу свой номер на бумаге, лежащей рядом. Морщусь от боли.
- Вот. Когда узнаешь, позвони. – Швыряю бумажку на стол и выхожу, стараясь не опираться на левую ногу.
- УРОД! – Кричит он и хлопает дверью. Усмехаюсь. Этого подсаживать будет интересно.
Я не знаю, каким образом добрался до дома. Останавливался через каждые десять метров, хватался за стены и за прохожих. Но шел. Из упрямства. Чтобы доказать тому странному, красивому парню то, что я могу. Что я пройду не только сто метров.
Вспоминаю его лицо, которое я запомнил до мельчайших деталей. Высокие скулы, глубокие карие глаза и пухлые губы. Изящные, мягкие движения, прекрасная фигурка.
Ложусь на кровать, пытаясь отдышаться. Перед глазами все тот же образ. Интересно, он мне позвонит? Думаю, что да, хотя разозлил я его сильно. Старался. Меня он раздражает. Я не хочу, чтобы кто-то лез в мою жизнь. Чтобы кто-то проявлял лживое сочувствие и ненужную мне помощь. А он лезет. И вскоре за это расплатится. Жуткой ломкой и безумными глазами. Испорченной внешностью и исколотыми венами.
Смотрю в потолок. Заснуть мне вряд ли удастся, так как все тело болит. Значит, займусь своим любимым делом. Буду думать обо всем на свете. Возвращаясь к тем ошибкам, которые совершил. Ведь стоило мне только отказаться от безумных затей мести – моя жизнь была бы другой. Но я бил себя кулаком в грудь и кричал, что отомщу за смерть друга. Да, я отомстил. Но те, кого я убил, мстят мне. Этой сломанной жизнью и отсутствием чувств. Мне вот интересно, а зачем я ломаю жизни других? Тем же способом, которым убили его. Человека, который был мне дороже всех. Ближе брата. Мне теперь терять нечего, так пусть теряют другие. Теряют братьев, сестер, дочерей, сынов, отцов и матерей. Друзей и подруг. Это даже приятно. Я часто хожу на похороны своих жертв. Смотрю на рыдающих родственников. На жениха, кладущего красные розы на могилы любимой. На мать, сжимающую детские фотографии улыбчивой дочурки. На отца, рвущего волосы. На старенькую бабушку, по морщинистым щекам которой текут прозрачные слезы. Я мщу даже не им. Я мщу тому, кто выше. Пускай видит, что он сделал, отняв его у меня. Теперь будет расплачиваться. Видишь, что ты натворил? Да, ты, отнявший у меня друга! Ты!! ТЫ!!!

Беги, просто беги,
Тебе дали фору. Не тормози!
(Jane Air, «Пуля летит долго»)

Четыре дня я валялся на кровати, со стонами делая ровно столько шагов, сколько требуется, чтобы добраться до холодильника. Кстати, к сегодняшнему утру я с радостью отметил, что на мою рожу не так уж страшно смотреть. Особенно после того, как я смог нормально умыться. Вообще, делать все одной рукой – не очень хорошая идея. Левую я поднять не могу из-за сломанных ребер, вывихнутых пальцев и всякой прочей хрени. Хорошо, что хоть знаю, как лечить. Когда-то такое состояние для меня даже нормой было.
Вообще, на мне все как на собаке заживает. Наверное, потому, что лечить меня некому. И ухаживать за мной тоже некому. Только одного знакомого попросил мне вчера рожу подштопать. А то уж слишком я страшен. Теперь почти ничего не видно. И нос, как нос, и шрамы небольшие. Через недельку вообще забуду. С руками и корпусом похуже. Трещины то - х*й с ними, а вот перелом – вещь опасная. Могут осколки костей в органы какие-нибудь въехать. Или ребро как-нибудь не так срастется. Хотя по большому счету плевать. Главное, чтобы не сильно болело. И двигаться можно было. А то, страшно вспомнить, я в первый день до кухни реально полз. На коленках, потому что упасть с высоты моего почти двухметрового роста было не самой лучшей перспективой... Кстати, еда закончилась. До магазина я, опять же, вряд ли доползу, хоть он и не так далеко. Ладно, сколько там человек без еды может? Месяц? Ну, в моем состоянии неделю я еще протяну... А дальше как-нибудь дойду.
В общем, валяюсь я пластом целыми днями, пялюсь в телевизор, так как боль не дает заснуть. И, естественно, думаю. Только уже не о жизни. А о том гребаном, странном парне. Красивом... Ненавижу его уже всей душой, если она у меня есть. Он появился в моей жизни так же неожиданно, как и исчез. Я всегда забывал о таких людях спустя сутки. Но не о нем. Мне хорошо и без него. А даже если и нехорошо. Какого х*я ОН лезет? Кто давал ему право лезть в МОЮ жизнь? Какой бы она не была!
Звонок в дверь заставляет вздрогнуть. Наверное, опять за дозой? Я уже продал четыре порции. Бизнес растет, нах. Только вот кто? Тот парен, мой новый, приходил, вряд ли ему понадобилось. Все остальные сейчас с высунутым языком от усталости и ломки ищут деньги на дозу. Или кайфуют. Звонок повторяется еще раз. Более громко и дольше. Не буду открывать. Вдруг слышу приглушенный крик.
- Да сдох ты что ли там? – Запоздало в нос бьет сладкий запах. Даже так я его чувствую. Или мне кажется?
- Не дождешься! – Кричу ему я, осознавая, что только то себя выдал. Охая, как умирающий старик, ковыляю к двери. Хотя нет, не так. Резко выпрямляюсь, нацепляю на лицо нужную мне маску, корректирую походку. Все это дико больно, но сейчас я и потерпеть могу.
- Ты зачем пришел? И откуда ты знаешь, где я живу? – Открыв дверь, я увидел его решительное лицо. Теперь же это решимость просто на глазах растворяется. Затем он делает глубокий вдох и робко улыбается.
- Может, пустишь? – Как же хочется захлопнуть дверь сейчас перед его носом. Я мучился из-за него четыре дня!!!
- Заходи уж.
- Я тебе поесть принес... Ну, знаешь, фруктов, витаминов. – Я ему больная матушка, бл*дь???
- Убирайся отсюда. – Шиплю я сквозь зубы.
- Что, прости? – Щурит глаза, ставя пакет на пол.
- ВОН ПОШЕЛ!!! МНЕ НЕ НУЖНЫ ПОДАЧКИ!!! – Ору я, надрывая легкие.
- ДА ПОШЕЛ ТЫ! – Пинает ногой свои пакеты и хлопает дверью.

***
Еще четыре дня. Дерьмовое число. Закончились сигареты. Стало холодно. Есть опять нечего. Я опять жалею о прошлом. Вспоминаю свои ошибки. Все еще валяюсь на диване. Задумался о суициде. Жду звонка в дверь. Ненавижу себя.
Во время моего сидения на полу – я уже могу сидеть – и размышлений над жизнью, раздался звонок в дверь.
И тут же накатывает неконтролируемая ярость. Это ужасно. Вдох-выдох. Сейчас я ему все доходчиво объясню. Объясню, что в МОЮ жизнь нельзя так просто влезть и еще проще исчезнуть. Что человек, обычный человек, не может занимать мои мысли.
Открываю дверь, даже не сомневаясь в том, что это Он.
Тут же толкает меня и входит. Слишком быстро. Я не успеваю найти маску.
- Даже не думай. Хами сколько влезет. Не уйду. – Опережает мои слова. Слишком быстро...
- Ну и зачем ты пришел?
- Ты мне сказал позвонить, когда я найду ответы на некоторые вопросы.
- Ну и? Ты проходи уж дальше, не стесняйся. Или решимости только на преодоление дверного проема хватает? – Усмехаюсь. Хрипло и непонятно. Как герой дешевого фильма. Виляя попкой, проходит на кухню. Садится. Я напротив него и выразительно смотрю. Горит приглушенный свет, на улице темно... Все в сигаретном дыме... Романтика, мать вашу.
- Будешь молчать? – За равнодушием скрываю интерес. Отчужденный, холодный интерес. Значит, я еще не сдох.
- Тебе что-то не нравится?
- Все. Начну хотя бы с того, что понятия не имею, откуда у тебя мой адрес. – Да прекрасно я знаю, откуда! С логикой у меня всегда было хорошо. Парень богато живет, носит пистолет, а я дал ему телефон. Пробил номер, узнал адрес...
- Узнал. Еще что? – Не могу понять, что у него в глазах. За два года я хорошо научился читать по глазам. Но кроме отражения моей кухни я не вижу ничего. А ведь нужно только заглянуть глубже. Смотреть сквозь отражения. Я могу понять все по одному взгляду... Его же я не понимаю вообще. Или себя?
- Ну... Твое имя.
- Билл. – Хм... Когда он орал, было интереснее.
- Отлично. Так вот, Билли, скажи, что ты тут делаешь? Какого х*я еду притащил? Яблочек, апельсинчиков... Даже на минералочку не поскупился... – Приторным и тихим голосом осведомляюсь я. Билл, беги ты от меня! Слышишь? Исчезни из моей жизни! Тебе же лучше будет...
Мне впервые жалко того, кого я собираюсь ломать.
- Это называется обычной человеческой помощью. Я знаю, как бывает х*ево, когда бьют.
- Неужели ты не понял, что мне НЕ НУЖНА помощь? – Повышаю голос и сжимаю кулаки.
- Ты себя сейчас убеждаешь?
- Уходи, а? – Неожиданно спокойно прошу я.
- Не уйду. Я, кажется, уже сказал это.
- Тогда объясни, зачем все это надо.
- Хорошо... Я наблюдал за тобой в клубе. Ты прекрасный актер. Но играть не любишь. Поэтому когда на тебя, как ты думаешь, не смотрят, ты снимаешь маску. А я смотрел. Потом кое-что узнал о тебе.
- Тогда почему еще не сбежал? – Иронично приподнимаю бровь.
- Потому что тебя вытаскивать надо. Ты рушишь жизни людей. Свою рушишь!
- А теперь послушай, что я скажу. И больше никогда не вспоминай обо мне. – Пересаживаюсь к нему, чуть наклоняясь. Понижаю голос. – Я ужасный человек. Я не живу, а существую... – Перебивает.
- Ты просто убедил себя в этом. И не говори таким трагическим тоном.
- Тссс... Молчи... И слушай... Мне нравится ломать людей. Я получаю от этого удовольствие. Слышишь? Я буду ломать всех. И тебя... Нет, нет, не говори ничего. Тебя в первую очередь. Я не могу уже жить иначе. Я не сдох только потому, что пока еще осталась одна маленькая вещица, которая мне интересна. Это процесс крушения очередной жизни. Наслаждение местью. Даже оргазм доставляет мне меньше удовольствия... Ты будешь следующим... У тебя есть шанс на нормальную жизнь. Он есть у всех. У меня отняли мой, я отнимаю другие. Поэтому беги. Просто беги. Из этой гребаной квартиры. От меня. Дальше. Как можно дальше. Беги...

Продолжение следует...................

Оставь лишь миг, перед тем как выдать мне билет в один конец, назад дороги нет.
(Оригами, «Без лишних слов»)

***
А вы когда-нибудь умирали? Медленно и мучительно, чувствуя, как разлагается ваша душа и не остается ничего кроме пульсирующей жилки на шее, которую хочется вырвать с корнями и забыть обо всем... Когда оживляешься только при звуки иглы, с хрустом протыкающей вену... Когда неожиданно все то, что казалось неоспоримым фактом, рушится? Когда ты находишься среди белых дорожек и использованных игл и понимаешь, что обладаешь иллюзией счастья для многих, делая себя самого еще более пустым.
Я помню до сих пор наш разговор. Точнее его монолог после моих слов. Бессвязный и бредовый, такой значимый и даже пугающий. Кто он? Откуда он взялся в моей жизни? Какое ему дело до меня?
А мне до него...
Мне кажется, я с ума схожу. От непонимания, бесконечных сомнений, бредовых мыслей и сигарет.
Я заливаю кокаин водкой и курю гашиш. В первый раз за... сколько там? Много... Мне не помогает НИЧЕГО. Я не зависим, я растворяюсь в сигаретном дыме и непонимании. «Ты слеп и слаб... ты не видишь того, что ты сам все ломаешь. Ты заставил себя поверить в свою разрушенную жизнь...» А какое тебе, Билли, дело?
«Я пытаюсь открыть тебе глаза на правду.» Ты не учел, что эта правда мне не нужна.
Ты ворвался в мою жизнь, перевернул все и исчез.
Заставил выслушать и испарился. «Я надеюсь, ты хоть что-нибудь поймешь». Просвещаешь умственно отсталых? не надо... «Какое тебе дело?» - мой тихий шепот. «А никакого!» - ответил тогда ты. И все.
Пускай я живу в своей выдуманной жизни, упиваюсь выдуманной пустотой и лелею иллюзию выдуманного несчастья. Тебя это не должно волновать.
И еще... Я почему-то замечаю, что во всепоглощающей ненависти к Биллу есть что-то еще. Во мне. Внутри останков моей души и замеревшего сердца. Есть, да есть.
Я хочу его сломать. И я это сделаю. Будет моей маленькой местью за эти мысли.
***
Сижу на удобном диване в клубе. Жду свою жертву. Мне не составило труда узнать, где найти Билла.
В кармане первитин. Это наркотик вызывает сильнейшую зависимость почти сразу. И прекрасно растворяется в воде.
Сладковатый запах начинает кружить голову. Он тут.
- Билл? – Почему-то спрашиваю я. На меня напала какая-то робость и дикое раздражение, но его лучше спрятать. Сейчас я должен быть предельно вежливым и завоевать немного доверия.
- Не ожидал тебя здесь увидеть. – Усмехается. Он просто потрясающе выглядит. Такой красивый... Но эту красоту я скоро подпорчу.
- Пришел вот. Мне все покоя не дают твои слова. – Главное не переиграть. Он прекрасно чувствует людей и отличный психолог.
- Начинаешь понимать? – Садится напротив меня. Меня приводит в бешенство его насмешка в глазах и голосе. Ошибаешься, Билли, я не слабый. И смеяться надо мной не надо. Ты подписал себе приговор, вернувшись тогда ко мне.
- Нет. Я все никак не могу понять, зачем это тебе было нужно. Я тебе никто, наши пути строго параллельны и никогда не пересекутся. – Забываю на время о своей цели.
- И не поймешь. А может и поймешь... Просто ты пока не можешь посмотреть чуть дальше своего сломанного носа. – Почему-то не психую. Его слова вызывают холодную улыбку. Поорать на него я уже успел.
- Сколько тебе?
- Двадцать. – Немного удивленно отвечает он.
- А такое ощущение, что пятьдесят. Ты всегда всех учишь жизни, не понимая толком ничего?
- Нет. Я понятия не имею, почему не могу просто забить на тебя. Почему не сбегу. – Кладет ногу на ногу и начинает ей покачивать.
- ты гей? – Тут же спрашиваю я. Просто чем-то напоминает влюбленные бредни. Точнее, это начальная стадия.
- Би, но ты переоцениваешь свою неотразимость. Прости, ты не в моем вкусе. – Усмехается, развратно облизывая губы.
- Тогда я, черт подери, в замешательстве! – Меня эта ситуация даже чем-то забавляет. Что-то определенно есть.
- Я тоже. Я понятия не имею, зачем это все делаю. – Вглядываюсь в его глаза, стараясь смотреть внутрь, не видя отражения.
- Врешь. – Убежденно говорю я.
- Читаешь по глазам? – Затем осведомляется он.
- Нет. Просто это понятно. Теперь расскажешь, почему все же так заботливо носил мне еду, пока я валялся пластом и шипел от боли?
- Нет. Это будет моей тайной. – Подмигивает, Усмехаюсь. Пусть только попробует заявить теперь, что я не в его вкусе.
- Хорошо, потом я ее узнаю. Как на счет того, чтобы выпить? – А теперь собственно то, зачем я пришел.
- Я согласен. – Нет, ну еще бы глазками похлопал. Парень, бл*. Раздражение опять накатило острой волной.
- Что-нибудь очень вкусное. – Говорю я бармену. Он смотрит на меня, бросает дежурную улыбку и протягивает что-то ярко-оранжевое. – И мне джин с тоником.
- Держите.
- Спасибо. – Расплачиваюсь. Незаметно кидаю в оранжевый стаканчик кристаллик. Хищно улыбаюсь. Иду обратно к Биллу. Ставлю перед ним коктейль.
- Какого х*я?
- Чего тебе не нравится? – Я специально взял ему коктейль, чтобы немного его разозлить.
- Мог бы мне что-нибудь нормальное принести. Я тебе не девка, чтобы пить всякое дерьмо. – Возмущенно смотрит.
- Ты разгадал мое к тебе отношение. - Ржу, видя, как он мелкими глоточками пьет из высокого бокала яд.
- Иди ты! Если я сказал, что мне иногда нравятся парни, это не значит, что теперь ко мне нужно так относиться. – Наигранная обида, улыбка, капелька смеха. Малыш, ты просто не знаешь, что тебя ждет часов через пятнадцать...
- как так? - Издеваюсь над ним, получая от этого огромное удовольствие.
Показывает мне красноречивый фак и допивает коктейль до дна. Сейчас начнется приход. Первитин хорош всем. Приход не сразу, хрен он поймет, от чего это все началось, привыкание, наоборот, после первого приема. Стоит дешево, найти можно где угодно, подкинуть незаметно – тоже не проблема.
- Знаешь, Билл, мне пора. – Ухожу, не слушая даже, что он говорит. На душе поганое какое-то ощущение. Но первый шаг сделан. Завтра тоже дам ему дозу, чтобы он «догнался». А потом все. Ломать его будет, еще как.
Хочу на все это посмотреть...
Кажется, я нашел себе новое развлечение в жизни.

Если хочешь кричи
Ничего не изменишь
Если можешь – Пойми!
( [AMATORY, "черно-белые дни")

***
Дальше пошло все просто отлично. На следующий день я пришел в клуб пораньше. Точнее, днем. Он вообще не работает, но меня пустили. Я сказал, что к Биллу и срочно. Мне не составило труда выяснить, что Билл здесь работает, поэтому и бывает достаточно много времени.
Застал я его в состоянии, когда прекрасный мир вдруг медленно начинает разрушаться, а тело, бывшее невесомым, становится каменным. Даю ему еще одну дозу. Вообще это странно, эффект не должен длиться так долго, но, черт подери, это мне на руку.
Вернулся через семь часов. Еще доза. Он даже не замечает этого. Просто когда из кукольного домика, в котором ты жил это время, начинают лезть монстры – ты все, что угодно выпьешь.
Я пришел в клуб следующим утром, но мне сказали, что Билл уехал. Очень странно. Хотя возможно, так как первитин способствует повышению активности.
Ничего, все самое главное я сделал.
***
Десять дней. Десять дней я не видел Билла и, черт подери, соскучился. Не знаю почему. Мы ведь с ним даже не говорили нормально. Но я уверен, что он скоро придет. Его сейчас сильно ломает, а так как он – парень умный, ему не составит труда догадаться, кто ему сыпанул... только поздно уже.
Сажусь на пол, опять с сигаретой. Я настолько запутался в своем гребаном теле и душе, что даже не могу понять, почему я курю сигарету за сигаретой, пачку за пачкой, блок за блоком. Зависимости у меня нет, а я курю. Причем дозы отнюдь не маленькие.
Долгий звонок в дверь. Он. Улыбаюсь. Иду к двери, распахиваю ее.
- Здравствуй. – Как-то странно смотрит.
- Ну, здравствуй. – Разглядываю его идеальное лицо, аккуратно накрашенные глаза.
- Я хорошо выгляжу, не так ли? Уж точно не так должен выглядеть парень, которого ломает. – Холодная волна проходит через все тело.
- Что ты имеешь в виду?
- Я не дурак и не даун. Я знаю, каков первитин на вкус. И знаю вкус того коктейля. Коктейль сладкий, а первитин горький. Я почти сразу понял. Сходил в туалет, блеванул. – Тут же разные ощущения с головой накрывают меня. Улыбаюсь. Я жив.
- Молодец. Что дальше? – Все так же стоим на пороге.
- Может, пустишь? Я бы хотел поговорить с человеком, который дал мне три нехилых дозы.
- Проходи. – Иду на кухню. Я не знаю, что мне говорить и делать. Это пугает и злит.
Помню, как некоторое время назад мы сидели на этой кухне и я советовал ему забыть меня и мой адрес, бежать просил.
- И что ты можешь сказать в свое оправдание?
- Я должен оправдываться? – С усмешкой.
- То есть ты считаешь, что все то, что ты сделал – в порядке вещей? – Приподнимает бровь, сексуально.
- Да. Это нормально. Просто ты оказался умнее меня. Хвалю. Но это абсолютно не значит, что я должен оправдываться или извиняться. – Он всерьез думает, что я раскаюсь?
- Ты сволочь, Том. – Обычным голосом говорит он.
- Ты не первый мне это говоришь. Что дальше?
- Ты совсем ничего не понимаешь?
- Нет. – Пожимаю плечами. Но сейчас я именно играю равнодушного. Мое спокойствие улетучилось сразу после того, как я открыл дверь. Он слишком красивый и непонятный. Привлекательный и недоступный.
- За что же мне это... – Говорит он скорее себе.
- Билл, что это? Я тебе на голову подарком не сваливался, к тебе не подходил, ничего не говорил. – Начинаю раздражаться.
- Еще бы ты мне на голову свалился... – невнятно говорит он себе под нос.
- Все, что я сделал, так это посмотрел на тебя в клубе тогда. – Продолжаю я, не обращая на него внимания и глядя в другую сторону.
- Том, если ты хочешь, чтобы я объяснил, зачем я, говоря твоими словами, «лезу», то не дождешься. Скажем так, мне не плевать на тебя. Ты не понимаешь, что людям не плевать не только на близких людей, а на всех. По крайней мере, мне. И если уж ты такая сволочь – будь ей, но только других губить не надо! – Повышает голос и вскакивает.
- Не психуй. Я пытаюсь доходчиво тебе объяснить, что ты мне не нужен. Моих жертв можешь спасать. Открой собственную наркологическую клинику и пихай их всех туда. Хотя это тоже не желательно, так как тогда я разорюсь. Но главное – меня не трогай.
- мы говорим с тобой на разных языках. Ты не слышишь меня. – Слышу, Билл, слышу. Только мысли сейчас не о том. Я честен с собой, хотя мне и сложно принять версию того, что ты мне нравишься. Нет, в первую очередь ты бесишь безумно и сильно, но все же нравишься. С твоим вспыльчивым характером, умненькой головой, эмоциональной натурой. Если бы мы познакомились в другой обстановке и ситуации – ты бы стал моим другом.
- Да. И что?
- А тебе не надоело уже изображать пофигизм? – В лоб спрашивает он. – Можешь хоть со мной быть честным и не скрывать свои эмоции.
- Надоело. До ужаса. – Улыбаюсь своему ответу. Хочет, чтобы я был честным? Да пожалуйста!
- Это хорошо. Я не хочу, чтобы ты продолжал заниматься тем, чем занимаешься. – Заявляет Билл, в упор глядя на меня.
- Ты не находишь эту ситуацию странной и даже абсурдной?
- Том, ты еще не заметил? Все наше общение – странный абсурд. Ты пялишься на меня в клубе, раз пятнадцать посылаешь меня, а я с идиотским упорством достаю тебя, заявляясь к тебе домой, при том, что мы не знаем друг друга. Так что привыкай и даже не удивляйся. – Улыбка сама по себе расползается по лицу. Я не хочу, но ничего не могу сделать. Искренняя улыбка. Я же так не умею... Или все же умею?
- Пожалуй, заметил. – Чувствую, как настроение стремительно поднимается.
- Так что не удивляйся.
- Мы остановились на том, чего ты хочешь. – Эта проклятая улыбка так и не хочет сползать с лица.
- Ммм... Я много чего хочу. – Хитро щурится.
- Я тоже... – Отвечаю в тон ему. Как я говорил только два года назад. И улыбался я тоже два года назад.
- Но вернемся к цели моего визита. – Смущается. Да, мой коронный взгляд еще никто не выдерживал. С его словами улыбка исчезает, а настроение вновь становится нормальным. Последние два года оно у меня только такое. Нормальное. Пустое...
- Я думаю, у тебя ее нет. – Высказываю свое предположение. – Нет, ты хочешь наставить меня на путь истинный, но все же цели нет. – Быстро опускает глаза.
- ты прав. Я понятия не имею, зачем пришел. Я понимаю, что вряд ли изменю тебя, но почему-то прихожу. И воспитательные беседы пытаюсь провести. Дурак я? – Вдруг в груди защемило. Что-то напоминающее нежность, да.
- Нет, ты единственный, с кем я хоть поговорить могу.
- Я польщен. – Улыбается. Ему идет эта улыбка.
- Я тоже. Хотя бы твоим вниманием ко мне. – Молчим. Я почему-то боюсь, что он прочитает мои мысли. А они отнюдь не невинны.
- ну... Я пойду, наверное?
- Да. – Не хочу, чтобы он уходил. Да, банально, да достойно сопливых романов. Но я реально не хочу.
- Только ты не думай, что так просто от меня отделался. – Смущенная улыбка. Похоже у него тоже маска. Которую он снял. Сейчас он кажется домашним и теплым, а не порочным и недоступным, холодным и сильным.
- Я и не думаю.
Торопливо прощание в прихожей, смущение и неловкость из-за случайных прикосновений. Одновременное отдергивание рук от дверной ручки, тихое «Пока».
А после его ухода мир снова стал прежним. Улыбка показалось дикой. Его смех – фальшивым. Я дурак. Купился на иллюзию счастья. Но он ушел, а мир остался. Таким же серым. Никаких улыбок. Ненавижу. Снова и наш разговор ничего не изменил.
Бью кулаком по стене. Злюсь. На него. За то, что дал почувствовать забытый вкус жизни. Ведь я его не испытаю уже вновь. НЕНАВИЖУ.
Я все же тебя сломаю, Билл.

Я задыхаюсь в толпе
Я просто отбился от стаи птиц
Разучились мечтать
И чувствовать вкус
На зубах остаётся песок
Кто вытащит больше коротких виз
Я не знаю куда
Сверху вниз
( Jane Air, "Злое солнце")

***
Я ждал его. Проклинал все на свете, но ждал. Целый день, бл*дь, дома. Находил тысячу причин, по которым я просто не могу отлучиться. Ждал, покрывая все матом. Ждал, ненавидя себя и его. Вспоминая вечер, проведенный с ним. Ждал, как подросток ждет у метро свою девушку. Не час и даже не два, все надеясь, что она придет. Так и я. Ждал...
А он не пришел.
Просто взял и не пришел. Не было сладковатого запаха и настойчивого звонка. Смеющихся карих глаз и улыбки. Я просто дурак. Стоило мне за два года смириться со своей жизнью, как тут появляется он и просто дурачит меня. Заставляет думать о нем. Заставляет мучиться сейчас, выкуривать пачку за пачкой. Ему ведь хуже будет.
Все, если сейчас мысли пойдут в эту сторону – не встану. Сейчас уж далеко не утро. Двенадцать часов. А я уже валяюсь с сигаретой в кровати и думаю. Из меня лет через двадцать неплохой мыслитель выйдет. А еще я успел позорно соскучиться за эти полтора дня. Пи*дец Том, полный.
Потягиваюсь и тушу сигарету. Скоро от моих легких останется только дым. И все из-за одного парня. Хотя сейчас я найду миллион причин, по которым я должен его ненавидеть, обвиню его во всех бедах, припишу кучу недостатков.
Заставляю себя подняться с кровати и отправиться в душ. Сегодня у меня запланировано важное дело. Закупить наркоты. Через два часа в одном притоне. Место жуткое. Не люблю там бывать. Но приходится – издержки моей дрянной профессии.
За своими мыслями и воспоминаниями я даже не заметил, как принял душ и даже побрился. Что за хрень такая? не планировал вроде бриться, а очнулся уже смывая пену. Отлично, я уже свое тело не контролирую. Скоро буду думать, что надо пойти в магазин, а ноги притащат в парикмахерскую, захочу повернуть, а вместо этого попрошу побрить налысо. Усмехаюсь своим мыслям. Было бы здорово. Полная непредсказуемость, так сказать. Бред.
Открываю холодильник и разглядываю его содержимое. Сиротливо лежит колбаса столетней давности, рядом с ней чуть плесневелый сыр. Банка соленых огурцов. Обожаю, просто обожаю солененькие огурчики. Такие сочные, хрустящие... Рот тут же наполнился слюной. Но все же завтракать огурцами – маразм. Хотя мечтать о том, чтобы едва знакомый парень приперся к тебе и желательно не уходил подольше – тоже. Но вернемся к продуктам. Немного белого хлеба. Что он делает в холодильнике? Шоколадное масло. Как-то решил купить попробовать, а теперь лежит без дела. Масло обычное. Вещь крайне нужная. Пакет молока. Вообще молоко – не достойный мужчины напиток. Но для омлета – в самый раз. Яйца. Не люблю их, но они просто незаменимы. Из них за пять минут можно и ужин и завтрак и обед сделать. Три картошины. Помидор и огурец. Лежат уже около месяца. Интересно, а картошку хранят в холодильнике? Три банки консерв, тушенка, открытый паштет. В морозилке замороженные блины, котлеты, смеси...
В такие моменты возникает острое желание нанять повариху или домработницу. В шкафчике около холодильника крупы и жесткие конфетки полугодовой давности.
Решаю не париться, беру трехлитровую банку с огурцами и иду в комнату, заваливаясь на диван и включая телевизор. Идет какая-то ерунда, я даже не вникаю, но это помогает отвлечься от мыслей и не думать ни о чем.
Прихожу в себя я только тогда, когда рука не нащупывает огурца в банке. Е*ать, я что, все съел? Вот счастье-то для моего желудка. Зато вкууусно. Глажу себя по животу, почему-то думая о Билле. Нет, не думая. Я больше о нем вообще думать не буду. Хватит, я как дебил ждал его целый день. Не пришел – его проблемы. Больно надо было.
Ставлю банку прямо на пол и оглядываю свою комнату. Баскетбольное кольцо на котором висят футболки, открытый шкаф, заваленный диван, куча мусора, ноутбук посредине комнаты, кепка на лампочке. Все стены в граффити. Моя работа. Лет в шестнадцать очень увлекался этим, теперь нет. Везде пепельницы и сигареты, бутылка из-под виски, парочка ликеров рядом с книгой Оскара Уайльда. Шприц рядом с альбом для фотографий. Таблетки от похмелья на тумбочке около кровати. Творческий беспорядок.
Именно из-за такого состояния своей квартиры я не нанимаю домработницу. Мне нравится этот жуткий беспорядок, в котором я прекрасно ориентируюсь. Нравится искать мои джинсы, попутно ловя падающие ДВД-диски. Это напоминает мне прошлую мою жизнь.
Я даже квартиру не стал нормальную покупать, хотя деньги есть и много. Мне дороги воспоминания. Воспоминания о некогда хорошей жизни.
Так, ладно, хватит мне тут сопли разводить. Быстро одеваюсь и оглядываю себя, снимая боксеры с зеркала и кидая их на пол. Я принципиально не ношу черный цвет, а сегодня, в честь дерьмового настроения одеваюсь во все белое. Не хочу, чтобы кто-то догадался о том, что творится у меня в душе. А белый – цвет света и чистоты. Это значит, что у человека все в порядке. Мне это и надо. Неторопливо открываю меню масок. На сегодня у нас развязный и довольный собой и своей жизнью мачо. Ленивая походка вразвалочку и наглая усмешка. То, что надо. Эта маска слеплена по моему образцу два года назад. И для кого-то она остается реальностью и сейчас. Выдуманной реальностью. Для тех, кому по большому счету плевать на меня.
Выхожу из квартиры, оглядывая свой скучный дом. Центр, а как будто окарина, но ничего, через десять минут ходьбы улицы будут красивыми и широкими.
Погода дерьмовая – солнце и не единого облачка, ненавижу эти яркие лучи. Иду неспеша по одной из центральных улиц, погруженный в свои мысли. Вдруг слышу автомобильный гудок. Поворачиваю голову, около меня тормозит шикарная спортивная машинка. Это мне? Оглядываюсь. Ну точно не той бабуле с кошкой на шлейке и явно не десятилетнему парнишке. Подхожу. Тонированное стекло начинаем медленно опускаться и в нос резко бьет сладковатый запах. Приехали, все мысли и доводы рушатся. Я мог сколько угодно убеждать себя, что пошлю его при первой же встрече, но теперь я отчетливо осознаю, что этого не сделаю.
- Привет. Подвести?
- Подрабатываешь шофером? – Не сдерживаюсь я. Между прочим, я очень зол на него за вчерашнее.
- Нет, просто предлагаю помощь.
- Тебе нечем заняться или ты зарабатываешь на жизнь подвозом прохожих? – продолжаю язвить.
- Ты всегда язвишь по утрам или солнышко припекло?
- Ты всегда считаешь час дня утром или уже заработался, что и время суток не различаешь?
- Прекрати ломаться, Садись, я подвезу.
- Мне четко в противоположную сторону.
- Я не спешу, мне не жалко.
- До тебя не доходит, что я уже минут пять пытаюсь вежливо отказаться от твоих услуг?
- Услуги я не предлагаю. А доходит до меня только то, что ты из упрямства или еще какой-то херни в своей голове отказываешься. – Спорить с ним бесполезно, тем более, я не хочу от него уходить.
- Мне сначала в банк, а потом на окраину. Повезешь?
- Садись, черт с тобой.
- Я сяду, но черт как раз с тобой. – Открываю дверь, втягивая носом запах салона с примесью одеколона.
- Какой банк? На Ротштрассе.
- Вау... – Не ожидал? Думал я бедный неудачливый торговец наркотиками? – И что ты там забыл?
- Деньги я свои там забыл. Если у меня однокомнатная квартирка и отсутствие машины, это не значит, что у меня не может быть кругленько сумы на счету в швейцарском банке. – Стараюсь не смотреть на него.
- Понятно... А я то думаю, откуда у тебя кепки за несколько штук. – Оценил, гад.
- Какая тебя разница, в какой кепке я хожу?
- Все, не начинай. Какая разница... Какое дело... не лезь в мою жизнь... – передергивает плечами. – Мы приехали.
- Спасибо. Будешь меня ждать или все же по делам поешь?
- Буду ждать.
- Я в сотый раз повторю, точно нихера не понимаю.
- А я отвечу, что тоже нихера не понимаю.
В банке все прошло быстро, я получил нужную мне сумму и неспеша вышел из банка. Меня накрыла волна облегчения. когда я увидел стоящую черную машину. не уехал.
- Нихрена... – Тянет Билл, видя чемоданчик в моих руках.
- Ага. Теперь в морг. – Билл начинает смеяться.
- Хочешь поделиться с покойника своими сбережениями?
- Вовсе нет. Решил покончить жизнь самоубийством, а чтобы не доставлять лишних хлопот – сразу в морге этим займусь. А деньги для взяток, чтобы сдохнуть дали. Ну и одеколоном побрызгали, чтоб мой труп не вонял. – Билл тут же начинает хихикать.
- А серьезно?
- Партию новую привезли. А за наркоту только наличкой берут. Вот и везу.
- Не боишься, что тебя сдам? – Интересуется он.
- Меня отмажут, а тебе не сдобровать.
- да кому ты нужен? – Усмехается.
- Никому, но я могу сдать поставщиков. Поэтому в их интересах меня отмазать.
- Или пришить.
- Отмазать выгоднее. Я в долгу не останусь. Кстати, откуда такие познания в наркоте и криминале?
- Я не простой парень с улицы.
- типа крутой?
- Типа знаю много. Опыт. – Дальше едем молча, я раздумываю над тем, у кого мне побыстрее узнать информацию о нем.
- Приехали. Тебя ждать?
- Обычно из морга не возвращаются. – Подмигиваю ему и выхожу из машины.
Обхожу мрачное здание и захожу в подпольный бордель, бар, подобие клуба и притона. Здесь нет времен года, дней недель, часов и минут. Меня окутывает сладковатый запах опиума. Кто-то прямо здесь трясущимися руками вдыхает белый порошок. Иду наверх. Нахожу нужного мне человека.
- принес?
- Да. Сиреневый – синтетический. Голубой – настоящий, желтый – полное дерьмо. Таблетки отдельно. Героин подписан. Первитин тоже. В общем разберешься. – Здесь нельзя задерживаться надолго, так как могут и пристрелить запросто... Здесь все зависимы и очень многим хочется пристрелить тех, в чьих руках килограммы удовольствия.
- А всякая уличная дрянь?
- В отдельном чемодане. Гаша нет, стоимость вычти.
- Вот деньги. За гаш вперед плачу. – Протягиваю ему свой чемодан, он мне быстро сует два других, побольше и потяжелей. Теперь надо быстро смыться. Быстрым шагом покидаю притон, оставляя позади людей, чья жизнь разбита на тысячи мелких кусочков. Не думаю, что Билл меня ждет.
Но какого же было мое удивление, когда я увидел его машину на том же месте.

Продолжение следует.................

Красноречивый фак говорит сам за себя. Лишь усмехаюсь.
- Ммм... Допустим, этого весьма неприличного жеста я не увидел, а молчание знак согласия... – Довольно наблюдаю за тем, как лицо Билла сначала вытянулось, побледнело, а затем и покраснело.
- наглый и самовлюбленный тип.
- Да ладно, сложно признать что ли? – Видимо средний палец Билла я буду видеть на порядок чаще других.
Билл гордо поднимает голову и уходит, сильно виляя попкой, обтянутой джинсовой тканью.
Иду в противоположную сторону, чувствуя, как медленно перестает биться сердце. С каждым шагом я перестаю чувствовать текущую по венам кровь, а слева нет частого и быстрого стука. Вдох уже не приносит живительного кислорода. Мы не поссорились, он не ушел с тихим шепотом, он не накричал и не ударил. Мне было хорошо с ним, и я этого боюсь. Мне комфортно в моем маленьком ничтожным мире и я не хочу вылезать, я не хочу вновь жить той жизнью, которой жил, которая вспыхивает рядом с ним. Мне смешно и я смеюсь, а теперь мне больно от того смеха. Я не смогу так жить. И просто не хочу. Лучше я буду давиться сигаретным дымом в своей захламленной комнате, чем буду видеть удаляющуюся спину, понимая, что вряд ли мы скоро увидимся.
Зря я пошел в этот клуб. Я скучал, но неужели я не мог потерпеть? Терпел я раньше, и не такое терпел. А тут поддался смазливому парнишке и все. В клуб прибежал, шутить начал. Я просто понимаю, что не смогу я жить такой жизнью. Я не смогу наслаждаться ей, зная ее обратную сторону, зная, что все счастье заканчивается тем, чем закончилась два года назад. И мне не надо этого. Я не хочу переживать то, что пережил еще раз. Я глуп? Возможно. Я слаб? нет, я просто боюсь. Страх это слабость, согласен, но в моем случае это не так. Мне реально есть чего бояться. Я не знаю, как повернется жизнь, в которой будет Билл. Но знаю, какой она будет без него. Я выбираю второй вариант.
И я не буду его что-либо говорить. Не буду грозиться подсадить его, так как понимаю, что уже не сделаю это. А вот отказаться могу пока.
***
Я ни на секунду не жалею о принятом решении. Тогда в клубе. Когда он удалился покрасневший и прячущий улыбку. Вспоминаю тот день с удовольствием. Почему бы не хранить хорошие воспоминания? Настоящего такого не будет, да и не надо. Я скучаю, конечно, но что с того? Это не такое сильное чувство. Зато нет больше того, что было, когда он уходил. Я не мучаюсь теперь. Ведь это хорошо?
Моя деятельность активно процветает. Сегодня будет событие и я не могу сказать, плохое оно или хорошее. Не знаю. Умерла Мари. От передозировки. Жизнерадостная веселая брюнеточка с голубыми глазами. Точнее, такой она была до того, как мы познакомились. С кучей друзей, любящей семьей и родителями. Я бы не стал сажать ее. Но тогда у меня было плохое настроение, а она наступила мне на ногу. Был траур, я отмечал год после его смерти. А она надавила своим каблучком на мой кед. Мне это не понравилось. А через месяц она уже была зависима. Постепенно менялась. Ее братья подловили меня на улице, и одному я нечаянно прострелил живот. Просто желания драться не было. На меня натравили полицию, но я отмазался, так как никаких доказательств не было, а Мари меня прикрывала. Без меня не было бы доз, которые я поставлял ей даже в клинику. Это было просто, санитары – люди продажные, а деньги нужны всем. И постепенно она прекращалась в серое существо с разодранной рожей, слипшимися волосами и жуткими венами. Я ей дал нужную дозу, но она где-то достала еще. Я ее не убивал, она по собственной глупости сделала это.
Надо собираться хочу посмотреть, как ее будут хоронить. Что-нибудь не очень яркое. Серые джинсы. кепка и футболка в тон. Черное не хочу надевать.
***
Черный закрытый гроб, так как на ее лицо было бы страшно смотреть. Траурная процессия, музыка. Меня больше всего интересуют родственники. Ее мать. Присматриваюсь и вижу седые пряди на ее голове. Такое ощущение, что ей лет шестьдесят. Лицо сморщилось. Из ее трясущихся рук выпадает платок. Никто не обращает на это внимания, даже она сама. Она держит за руку девушку, лет семнадцати, которая изо всех сил давит в себе рыданья. Вот на это даже приятно смотреть. Чуть поодаль – мужчины. Они не решаются подходить к матери и молодой сестре. Отец садится прямо на землю, начиная рвать на себе волосы. Маленький мальчик что-то надрывно кричит, кидаясь к гробу. Сильные мужские руки крепко держат его. Младший брат. На моем лице расползается улыбка. Вот так. Моя маленькая месть. И все горе этих людей не искупит его смерти. Я не остановлюсь.
Потом начинается нечто незапланированное. Мать начинает громко рыдать и вдруг срывается с места, начиная бежать от гроба. Он падает, зацепляясь ногой за что-то, бьет кулаками землю и кричит. Что-то, чего я не могу понять. Вижу двух братьев, которые когда-то пытались остановить меня. Они поднимают ее, но она не управляема и даже двое взрослых мужчин не могут удержать хрупкую женщину. Бьется в их руках, крича и плача. Маленький братик со слезами кидается к ней, но она бьет его, отчего он падает. Отец неподвижно сидит и вдруг падает. Люди начинают суетиться вокруг него, кто-то кричит о скорой.
Втягиваю носом воздух. Я стою чуть поодаль и меня не видно. Я наблюдатель. Пахнет сырой землей, тоской и умиротворенностью. Смотрю вдаль, на ровные ряды крестов и одинокие фигуры, погруженный в свое горе. Вдалеке туман и становится сыро. Надрывный плач действует на нервы. Небо как на глазах затягивается тучами. Надо идти. Жаль, что не досмотрю это все до конца. Мокнуть, все же, не хочется. Потягиваюсь и не сдерживаю улыбки. Это все сделал я. Значит я не ничтожество. В моих руках судьба сотен человек. Это приятно осознавать. Я могу сделать все, что хочу. Начинаю смеяться. Тихо и с долей счастья. Видишь, друг, я мщу за тебя. Твоя смерть уж точно не осталась безнаказанной. Прежде всего, за это поплатился создатель, Бог. Если он есть, а даже если и нет. Я все равно отомстил тому, кто у меня тебя забрал. Хотя нет, пока еще не отомстил. Я буду мстить еще больше. Сильнее. Слез будет больше. Смех превращается в хохот. Поворачиваюсь и начинаю спускаться, вдруг врезаясь в кого-то. Поднимаю глаза.
- Билл? Что ты тут делаешь? – Его лицо сейчас белее снега. Губа закушена, а подбородок дрожит.
- Тооом... Том, ты смеялся. – Шепчет он, словно находясь в бреду. – Над тем, что они плачут? Над тем, что ты сделал?
- Если и так, то что? – Смотрю в его черные глаза, не понимая, что он от меня хочет. Ты в прошлом Билли. И ты мне не нужен в моем настоящем.
- Ты... Я думал, что мне удастся тебя изменить... – Ежится под сильным напором ветра, запахивая черно-серое пальто. Вижу, как начинают слезиться его глаза.
- Не надо. У тебя это не получится. – Оба вздрагиваем, слыша крик матери. Крик матери, сходящей с ума. Она потеряла свою дочь. Свою кровинку. Частичку себя.
- Не получится? – Прямо смотрит мне в глаза и я даже пугаюсь. Делаю шаг назад. – Ты ошибаешься. Ты очень сильно ошибаешься. – Еще никогда я не видел его взгляд таким жестоким и отчаянно-решительным.

***
За этот месяц я побил все рекорды. И словно сорвался с цепи. Доза за дозой, смерть за смертью. Синтетический кокаин, дерьмовый героин, передозировка, смерть, похороны, мой кайф. Чем больше слез – тем громче становился мой смех на кладбище. А едва прикрыв глаза, я вижу тот самый ВЗГЛЯД. Его взгляд. От которого мурашки по коже.
Не знаю почему, но я уверен, что он еще вернется. Я слишком много увидел тогда в черных омутах, слишком. Это не просто угроза. Дорого бы я дал за то, что бы узнать, что же все-таки творится в его душе. Тайной и непонятной.
Первую неделю он страдал херней. Подослал своего человека, чтобы следить за мной. Глупо. Пара звонков – и я уже знал, чей это человек. Через пару часов он знал, что я знаю. Через часик я знал, что он знает, что я знаю. Все очень просто. Он прекратил это дело после того, как я заржал во все горло на кладбище, из-за чего какая-то женщина упала в обморок, а старушка принялась меня жалеть, говоря, что я обезумел от горя. Правда к ней подошел один человек, сказавший, что именно я убил ее внучку. И на моих глазах ее сочувствие превратилось в гримасу вечного горя, по морщинистой щеке потекла одинокая слеза. Я кивнул и с улыбкой подтвердил это. Он смотрела на меня ТАК. С болью, непередаваемой болью. Я знаю, что у этой бабушки она одна была. Радость и счастье, единственная помощница, любимая внученька, не забывшая маму своей мамы. А я наслаждался болью, взглядом. Пока что-то не заставило меня поднять глаза. Я видел его. Этого хватило, чтобы понять – началось. Я не знаю, что он собрался сделать со мной, как...
Он исчез на три недели, я справил ужасный юбилей со дня смерти... Напился до потери сознания, но так и не почувствовав опьянения. Я просто вырубился и все. Накачивая себя водкой до тех пор, пока она у меня из ушей не полилась. Зато похмелье меня накрыло сильно и по-жесткому.
А сейчас я сижу на своем любимом месте, со своими любимым сигаретами и думаю о том, что мне пора покупать машину. Мысли плавно переходят на движение, затем на жизнь. И на смерть... Всплывают лица убитых горем людей. Пожалуй, у меня есть свой наркотик. Это похороны. Похороны тех, кого я убил.
Смотрю на витающий в воздухе дым. Колечки рисуют непонятные лица с искаженными улыбками. Хм... да меня глючит. Трясу головой, но видение не пропадает. Вокруг меня кричащие люди, я слышу стоны, слезы... Закрываю глаза, но эти лица все равно не исчезли. Сигарета падает, обжигает руку. Громкий протяжный стон и я резко открываю глаза. Мари... нет, нет, ты же мертва!!! Тебя не может быть здесь! Джон... Он же... НЕТ! Только не ты, умоляю. Вижу руки, тянущиеся ко мне, съеживаюсь и начинаю, бить руками по воздуху, с ужасом встречая сопротивление. Вдруг их глаза пропадают, и я вижу черные дыры и меня уносит туда. Окровавленная рука с иглой тянется ко мне....
Резкий звонок заставляет меня вздрогнуть. Моя комната вдруг стало обычной. Дым как дым, его почти не видно, только сердце бешено колотится, а рука трясется. Иду к двери, благодаря того, кто позвонил сейчас.
- Билл? Что ты? Чеееерт... – на меня смотрит абсолютно невменяемое существо. С внешностью Билла. Страшные глаза, впалые скулы, синяки.
- Ну здравствуй, Томми. – Держится за стену, чтобы не упасть.
- Билл, что с тобой?
- А не видишь. – Говорит он... Язвительно, да. Смеется, хрипло, страшно. Может, меня все же глючит. Дотрагиваюсь до его руки и с удивлением чувствую пульсирующие вены.
Еще раз оглядываю его с ног до головы. Черт подери, только не это. Билл... Что же ты наделал, Билл...
- ты. Не. Мог.
- Не мог? Почему же? Кто меня остановит? ты? нет, ты у нас человек занятой... - Сладко так все это говорит. Делаю шаг назад.
- Нет, Билл.
- О да, Томми... Причем я уже давно. Три недели, Томми. – Улыбается. Как те лица из сигаретного дыма. – Активно так. Догоняясь. Почти без отходняка.
- Чем, Билл?
- Неееет. Не скажу... Я же вижу, тебе не хочется, чтобы я таким был. А ты посмотри, что ты делаешь с людьми. Почувствуй... – Сахарным голосом. Билл, молчи.
- Ты свою жизнь губишь.
- А тебе не все равно, чья она? Хочу удовольствие тебе доставить. Поржешь на похоронах моих, да? – Хочется закрыть руки уши. И сбежать. Не верю, что он способен на такую глупость.
- Мне на тебя не плевать. – Цежу сквозь зубы, с неохотой признаваясь в этом даже тебе.
Начинает громко хохотать. Леденящий, пронизывающий хохот.
- Ага, Томии. Тебе на всех плевать. – Нет, это не так! есть люди, которые мне доро... Только кто?
- Ты просто обкурился.
- нет, хуже. Хотя нет, лучше, гораздо. – Трясет своей головой, меняет позу. Бросаю взгляд на его вены. Ощущение – будто по голове ударили. НЕТ!!! Зачем, Билл? - А дашь мне еще... А то чувствую, отходняк скоро... – Так лениво тянет... Будто что-то обычное говорит... А не ТАКИЕ слова... Я приму их от кого угодно, но только не от него.
Не слышать, не видеть. Испариться.
- МОЛЧИ!
Опять смеется. Кровь застывает на секунду. Это не он. Пусть это будет не он. Мираж, призрак. Но не он...
- Страшно, да? Вот такой я теперь стал... Твоя работа, Томми.
- Я тут не причем. – Вздрагиваю, увидев полубезумные глаза.
- нет, ты это со мной сделал. Ты. – Начинает кашлять... Вижу, как из его носа начинает течь кровь. Кокаин? Но что тогда с венами... Пусть это окажется сном, дурным сном. И я обещаю, что когда проснусь – не допущу такого. Любой ценой.
Но это не сон. Жуткая, пугающая реальность.
- Ты сам. Это твое решение. – Мой голос дрожит. Это не я. Я этого не делал! Разве здесь есть моя вина?
- Томми... Ты это сделал. Своими собственными руками. Знаешь, а я вижу на твоих пальцах кровь... Много... И знаю, что скоро там появится моя... Я умру, да. А ты останешься жить. Возможно, тебе плевать... Но ты будешь видеть, как я медленно умираю. Я устрою это. Будешь смотреть. Может даже влюбишься. Представь, как мне весело будет... Ты убьешь своего любимого... Будешь с этим жить... Если сможешь. И мне не жалко себя... Жалко тебя. Уже. Кстати, у меня кровь течет, ты видишь. Тоже твоя работа.
- Я ничего не сделал.
- Нет, наоборот. Ты слишком много сделал. И уже не исправишь. Поздно...

Как ножом по коже. Больно. Я это чувствую. Да, чувствую. Но только вот стука сердца не слышно моего. Будто нет ничего в груди. А вот пустота есть. И сейчас там что-то тянет. Ноет. Тупая такая боль. Физическая, да. Потому что душу я у себя не нашел.
Перевожу взгляд на Билла. Может, это просто мираж? И вдруг я почти подскакиваю от радости – его нет. Но тут же иллюзия, такая желанная, исчезает, и я вижу бледное лицо с синяками под глазами и пугающей улыбкой.
- Пусти меня, а? - Жалобно так смотрит, но это уже не простой взгляд. Это взгляд зависимого.
- Ни за что. – Тут же отвечаю я. Чтобы я свихнулся? Я ведь не могу это видеть.
- Хочешь, чтобы я сейчас накачался наркотой и сдох в подворотне?
- Да. Сдохни. – Отвечаю я, но вдруг меня словно толкает что-то. Я слышу биение сердца и уже мозг властен. Беру его за руку и затаскиваю в квартиру, закрывая дверь.
Тихий смех. Холодный такой, и обреченный. Нет, я не буду думать об этом.
- Спасибо. У меня отходняк сейчас. Точнее, уже его последствия. – Говорит так. Спокойно. Нормально. Обычно, будто это и есть что-то обычное. Нет, черт подери, для меня это и должно быть обычным!!! И было бы обычным... если бы это был не он.
- Билл, зачем ты пришел ко мне?
- Затем, чтобы показать, что ты делаешь с людьми.
- Я это и так вижу.
- Ты понимаешь, о чем я. – Отрезает он и нетвердым шагом идет в комнату. Я следую за ним, хотя желания идти туда нет. Валится на диван и я понимаю, что сейчас я от его ничего не добьюсь. Ну и отлично.
Иду на кухню, достаю пачку сигарет и расслабляюсь надо подумать над всем, что происходит.
Конечно, с зависимостью он преувеличил. Я это сейчас понимаю прекрасно, так как все эмоции снова сошли на нет. Вряд ли он сильно зависим. Пока нет. Но помня тот взгляд его... слова эти... Я боюсь. Я даже признаюсь, что не плевать мне на то, что будет. Не плевать просто и все. Не хочу копаться сейчас и выяснять, что к чему. Я только понять одного не могу... Зачем ему это? Чего он хочет добиться? Чтобы я перестал торговать наркотой? Чтобы перестал ходить на похороны? Что ему надо? Ведь он же не дурак. Понимает, что жизнь свою губит. Что назад дороги нет. Что начинают миллионы, а бросают единицы. Он сказал, что я сам понимаю. Нет, черт подери, не понимаю я. Какое бы не было мое к нему отношение я не собираюсь что-либо менять в жизни своей, в убеждениях, мне нравится ходить на кладбище – я буду это делать. Он пытается принести глупую жертву. Которая не нужна никому. Нет, я же просил! Беги ты от меня! Упрямство у него, гордость, тупость в конце концов? что им движет сейчас? Но однозначно – не собираюсь я ничего делать. Хочет сгубить свою жизнь – пускай! Сам виноват. И я не вижу здесь своей вины. Я его трогал? нет. Я вообще не знал его и жилось мне спокойно и хорошо. А даже если и не хорошо, то спокойно. Каждый день был похож на предыдущий, да. Но мне нравились эти дни. А тут он просто влез, разворотил все, ушел, вернулся, разворотил. Теперь все мысли заняты только им. А кем же еще?
А я даже не знаю, что мне делать сейчас. Я не могу бросить и оставить. Но я не хочу и не буду что-то предпринимать.
Как там написано в доктрине Монро у американцев? Что-то типа вы не лезете к нам, а мы к вам. Я согласен с этим. Я хочу так жить!
Но, черт подери, разве хоть одна сотая желаний в этом гребаном мире сбывается?!
***
Наверное, у него привычка такая. Приходить. И уходить. Возвращать все то, что я упорно пытаюсь забыть. Но только теперь мне почти всегда страшно. Я боюсь за него. Я боюсь, что уже ничего не смогу сделать. Хотя я и не собираюсь ничего делать! Я запутался. Мне хочется забыть, ведь еще можно порвать все нити, но... но не могу. Движет мной что-то. Как тогда, когда я хотел его за дверь выставить, чтобы он в подворотне сдох, а сам втащил в дом. Это не я делаю. У меня не раздвоение личности, нет. Просто иногда что-то странное просыпается, и в такие минуты я всегда слышу сердце. Свое. Живое.
И еще теперь меня глючит основательно. Я вижу ИХ. Тех, кого погубил. Их так много... Боже... Ужасно просто. Меня умоляют. Умоляют не губить жизни. Проклинают. Просят. Благодарят и ненавидят. Это даже хорошо... Я не оставляю равнодушным. Кстати, я уже перестал бояться своих глюков. Я просто знаю, что их нет. Хотя когда становится все же страшно, я провожу рукой, надеясь, что там воздух и чувствую... Плоть. Живую. Но это невозможно. Поэтому я спокоен.
Сейчас я направлюсь в клуб за очередной жертвой. Я хочу доказать, что никакие его действия на меня не повлияли. Я решил сделать это. Чтобы не было никаких противоречий в душе. В сознании. Все. Мне плевать на него, и я уверен, что через некоторое время это так и будет. Я забуду и все. И пусть хоть обколется, пальцем не пошевелю!
Захожу в клуб. Тот самый. Когда-то в нем изменилась вся моя жизнь. Я помню его появление. Тот сладкий запах, завораживающие движения. И словно весь мир остановился. Дорого бы я дал, чтобы не ходить туда. Вот почему на меня в тот момент не свалился кирпич, я не заболел и не попал под машину? Мне кажется, что кто-то наверху, если он есть, мстит мне за то, что мщу я. Или я просто помешан? Не важно
Музыка, громкая. Свет, яркий. Люди, изображающие веселье. Какая-то девушка лихо отплясывает на столе, изображая прямо-таки бурную радость и пьяный угар. Я это прекрасно вижу. Наслаждаются, реально наслаждаются, только единицы. И вот им я завидую.
Прикрываю глаза, расслабляюсь, скорее в моих объятиях оказывается какая-то девушка. Тащу ее в чилл. Решил не отказывать себе в подобии удовольствия. Быстрым шагом, не обращая внимания на неуспевающею девушку. И вдруг замираю. Знакомая фигура. Пошатывающаяся походка. Вот он уже скрылся в туалете. Нет. Все. Мне плевать.
Еще быстрее иду по направлению к комнате. Зажимаю ее, целую яростно и остервенело, но мысли. Гребаные мысли. Я не могу.
Со всей сил отталкиваю ее. Нахожу футболку, надеваю и просто бегу к туалетам. Я дурак. Я слабак. Я сумасшедший. Но сейчас не мозг контролирует меня.
Пусто. А как же еще могло быть? И что я ждал?
Мозг приказывает уйти. Руки методично открывают каждую кабинку. Тоже пусто. Почти выбиваю последнюю дверь. И замираю в шоке. Он. С пластиной в руках, кокаиновой дорожкой и свернутой купюрой в руке.
Я не знаю, что на меня нашло. Я со всей силы ударил его в челюсть, схватил за футболку и выдернул оттуда. Кокаин превратился в белое облачко и осел на пол.
Беру его за плечи, с силой сжимая хрупкие кости, и смотрю прямо в глаза. И сейчас в них можно прочитать все.

Присаживаюсь перед ним на корточки, пытаясь увидеть в пустых глазах тепло. Ничего. Ни капли. Ищу что угодно – ненависть, отчаянье, злость. Но не нахожу НИ-ЧЕ-ГО. Лучше бы он убивал взглядом, чем вот так никак смотрел на меня. Это выше моих сил. Правда.
- Том... – Движение белых губ на застывшем лице. Будто передо мной скульптура. И осознание того, что это живой человек, заставляет дрожать. Смутное чувство вины, смешанное со страхом и ненавистью к себе. Приправленные чем-то еще. Чем-то мучительно сладким и тягучим. Болезненным.
- Билл. Ты потерпи, ладно? – Стараюсь говорить мягко, спокойно. Потому что знаю, что бывает во время ломки. Знаю, что скоро его глаза станут безумными. Знаю, что будет сложно. И... Не готов. Я не готов терпеть это. Не готов бороться. Я даже не понимаю, зачем мне это.
- Мне плохо, понимаешь? – Тихо-тихо. Нанося этими словами сильные удары, разрывая душу.
- Это пройдет. – Беру его за руку и осторожно веду в комнату. Сажаю на диван.
- Нет... – На грани слышимости.
Быстро пересаживаюсь к нему и крепко обнимаю, прижимая к груди. Глажу черные волосы. Мягкие и чуть влажные.
С Ним было так же. Хотя нет. Было страшнее. Я не знал, что делать. Я боялся его. Я боялся человека, которого знал всю жизнь. И едва остался жив, когда он с ножом бросился на меня. Он не понимал тогда, а я просто не знал, что делать. Одно из моих худших воспоминаний.
- Дай... У тебя же есть... – Медленно-медленно. Убивая.
- Нет. - Пытаюсь говорить уверенно и твердо. Это почти невозможно.
- Я дам тебе деньги.
- Нет. – Стараюсь тверже. В конце голос предательски дрогнул.
Вдруг Билл, мирно сидящий рядом, вскакивает, и я ловлю в его глазах начинающееся безумие.
- ДАЙ МНЕ. – Глаза горят, но я вижу, что за этим огнем нет ничего. Та же пустота, вспыхнувшая на миг.
- Нет. – Сжимаю зубы.
И тут он бросается на меня. Чувствую резкие и сильные удары. Один за другим. Больно. Горячая кровь заливает лицо. Даже не сопротивляюсь. Хуже будет. Боль резкими быстрыми волнами разносится по всему телу. Уже не вижу ничего за красной пеленой. Ничего, кроме этих пустых глаз. Безумных и пустых. И боюсь.
Мне плевать сейчас на тело свое. На себя. На то, что у меня уже не одно ребро сломано.
Сильный удар, треск ломающихся костей. Вою от боли, прокусывая губу насквозь, и захлебываюсь кровью, одновременно испытывая отвращение.
- Все, Билл, все! Сейчас. – Но он уже не слышит.
- НЕТ!!!! – Крик. Громкий и отчаянный. Разрывающий душу. Гораздо больнее, чем эти удары.
С каждой минутой мое тело становится все более невосприимчивым.
Открываю глаза лишь тогда, когда не чувствую больше ударов. Он лежит посреди комнаты, заламывая руки. Прозрачные слезы катятся из его глаз. Ни всхлипа. Ни стона.
Встаю, даже не чувствуя своего тела. Делаю несколько шагов, сажусь около него, стараясь не запачкать кровью его красиво лицо. Провожу рукой по мраморной щеке. Холодной. Твердой. Неживой.
Поднимаю его. Сажаю. Как куклу. Глажу запястье, сгибы локтей. Легко-легко. Надеясь, что ему станет чуть легче. Что не будет этой всепоглощающей боли. Когда, даже не шевелясь, почти умираешь.
- Здесь больнее. – Тихий-тихий шепот. Показывает на грудь. На левую часть груди. На сердце, бающееся под этой нежной и холодной кожей. Рваный вдох. Захлебываюсь ненужным воздухом, тишина оглушает. Хочется бежать. Подальше. Только не получится уже.
- Это пройдет.
- Это? – Нотки истерики в голосе. – ЭТО уже не пройдет. – Я понимаю, про что он говорит.
- Ты сильный. Ты вытерпишь.
- Один? - Он бредит. У него просто бред. – Разве я что-то смогу один? – Но почему же этот бред так ранит? Заставляет все внутри сжиматься?
- Не один. – Отвечаю я, стараясь его успокоить.
- А с кем? – Твердый взгляд мне в глаза. Отчаяние. Безысходность.
Молчу. Не знаю, что сказать. Хочется произнести несколько слов, которые изменят все, но я боюсь. Боюсь обмануться. Поэтому просто молчу, вглядываясь в черные зрачки и видя, как в них медленно угасают эмоции.
- Видишь...
- Билл, пойми...
- Что? Что я сдохну скоро? А ты не хочешь понять? Не хочешь понять, что я не просто тут перед тобой валяюсь?
- Билл... – Его имя оставляет на языке сладковатый привкус.
- Слишком поздно что-то менять. – Неожиданно ясно и спокойно говорит он.
Я готов был поверить в эту иллюзию. Но сильный удар возвращает на землю. Боль, ушедшая куда-то, снова возвращается. Билл делает рывок к двери. Сплевываю соленую кровь на пол, чувствуя как рот снова наполняется ею и преграждаю ему путь. Пытаюсь вывернуть руку.
Но он сильнее. Не в два и не в три раза. Вспоминаю, как на похоронах хрупкую женщину не могли удержать взрослые мужчины. Тут же приходит осознание того, что эту борьбу я проиграл.
- Билл, стой! – Вырывается из моего горла вместе с кровью.
- знаешь, сколько у тебя было шансов меня остановить? – Я не понимаю, как это возможно. У него почти бред. Его глаза... И в таком состоянии он ТАК говорит. Так больно, так правильно.
Я не хочу это понимать.
Хочу что-то ответить. Но не успеваю. Сотый удар, падение и резкая секундная боль в затылке перед тем, как погрузиться в темноту.

Яркий-яркий свет. Зачем он? Невыносимая сухость во рту и смутные мысли. Голова болит просто страшно. Тупая боль накатывает долгими волнами и почти не отступает.
- Очнулся? – Незнакомый голос.
- Свет... Пожалуйста, свет... – Шепчу я. Бессознательно почти.
- Выключите. Освещение его раздражает. – Тут же эта ужасная яркость исчезла и я погрузился в приятный полумрак. – Так лучше? Вот вам вода. – Чувствую на губах живительную влагу. Пытаюсь подняться, но тут же со стоном падаю на кровать. – Нет, ну что вы, вам нельзя напрягаться. – Начинаю жадно пить. Вода течет по подбородку, но я даже не обращаю внимания.
Выпив еще несколько стаканов, стало совсем хорошо.
- Где я? – Даже мой голос теперь меня не пугает.
- В больнице, молодой человек. – Вдруг моя память резко проясняется. Тут же чувствую липкий и противный страх. Я хотел остановить. Я ни черта не смог сделать. Я боюсь.
- Сколько прошло времени?
- Вас привезли два дня назад. – Два? Два дня?! За это время могло случится все. Абсолютно все.
- Когда вы меня выпишите? – Тут же задаю я вопрос. Доктор строго посмотрела на меня.
- Какая выписка? Вам и думать о ней рано! – Она потрясла сарделькообразным пальцем. – У вас ребра сломаны, гематомы по всему телу. Какая выписка. Боже ты мой? – Открываю рот. Затем закрываю. Не хочу ей ничего объяснять. На мне заживает все как на собаке. Сколько раз я ребра ломал? А мне ломали? И ничего, лежал по несколько дней, затем вставал. Ползком до ванной и холодильника. А через неделю ходил уже, нормально.
- Хорошо, конечно. – Нацепляю маску. – Вы не могли бы сказать, какие лекарства вы мне даете? – Врач удивленно посмотрела на меня. – Нет, просто чтобы знать. – Она пожала плечами и показала мне коробку, запоминаю название.
- Уколы вам уже не колем, так как это не требуется. Вы удивительно быстро поправляетесь.
- Спасибо, не подумайте ничего такого. А сколько сейчас времени? – Вежливо улыбаюсь.
- Сейчас вечерний обход. Половина десятого. – Любезно отвечает доктор. Знаю, моя улыбка всегда та действует. И никто не может понять, что она фальшивая. И что за ней скрывается острое чувство ненависти, пустота и страх.
***
Естественно, я сбежал. Не сразу конечно. Плохо все же было. Но сбежал. Больница недалеко от моего дома, что радует. Относительно радует. Вообще радости я уже давно не испытывал. Быстро иду по улице, освещенной всего одним фонарем. Тело болит, но терпимо. Это лучше, чем валяться в какой-то больнице и утопать в своих мыслях.
Мне снился Билл. Его карие глаза, кокаин и что-то пугающее.
Останавливаюсь. Смотрю в черное небо. Ненавижу все. Небо и землю. Я не хочу сейчас никуда идти. Я не хочу видеть небо. Я ничего не хочу. Хотя нет – хочу. Хочу, чтобы прекратился кошмар карих глаз.
В ближайшем супермаркете покупаю пачку сигарет. Затягиваюсь. Становится легче. Становится... Хорошо...
Поворачиваю и опять иду куда-то. Неоригинально, да. Мысли постепенно принимают понятную форму. Я думаю обо всем, кроме одного. Кроме него. Я знаю, куда он пошел. Знаю. И черт подери, был бы я не таким слабаком, он бы остался со мной. Что мне мешало его просто скрутить? НИЧЕГО. Я испугался его безумных пустых глаз. Я испугался своих воспоминаний. Трус? да, согласен. Только разве изменится что-то от моего согласия? И хочу ли я что-то менять? Смысл?
Смысл... Я не вижу его ни в чем. В моей ничтожной жизни? разве он есть? Какова цель заслания меня сюда? Я не сделаю этот мир лучше, не испорчу его. Я протяну лет сорок, сдохну. Без цели, без мечты. Раньше я мечтал играть в группе. И играл даже. По клубам маленьким, но играл. Был смысл. Была мечта. Но теперь, когда этого не стало, что же я все живу?
Вдыхаю свежий ночной воздух, смотря себе под ноги. С некоторых пор я стал бояться дыма сигарет. Эти кольца всегда превращаются в лица, искаженные ужасными гримасами лица. И когда я кричу от страха, появляются карие глаза. Сигарета гаснет.
Я свихнулся наверное. Точно. Хожу на кладбище, мне постоянно мерещится что-то, люблю смерть. Люблю ее, да. Она красивая очень. Я не готов увидеть ее лишь с одним человеком. Билл... Я ночи напролет думал о нем в больнице. Я не хотел этого. Но думал. Я пытался выпихнуть его из мыслей, но разве это возможно?
Он зависим. Уже нет сомнений. Нет иллюзий. Нет болезненно-приятных надежд. Есть суровая разбитая реальность. Есть моя зависимость. От него. Я ведь знаю, что увижу его еще. Просто знаю. Потому что это так. Я пойду куда-нибудь и столкнусь с высоким худым парнем, вдохну сладкий аромат и пойму, что я пропал. Или пройду мимо, чувствуя, как постепенно прекращается стук сердца. Или не почувствую сладкого запаха. Пойму, что нет Билла. Что есть только его зависимое тело... В любом случае, мы встретимся скоро. Хм... Я думал, что Билл меняет мою жизнь? Ни черта. Я все также знаю, что будет. Только появилась смутная и далекая надежда на что-нибудь... На что-нибудь хорошее... Может, все же случится еще, а?
Не случится. Чудеса может и бывают... но только не у таких, как я. Хотя, чем я отличаюсь от остальных? Страстью к смерти, к наркотикам и к сигаретам. Ничего особенного.
Вдруг поднимаю голову, почувствовав запах сырой земли, печали. Кладбище. Его кладбище. Здесь я плакал в первый и последний раз. Здесь я заламывал руки, давясь слезами. И именно отсюда началась моя история.
осторожно иду вперед. Я помню, где его могила. Я тут не был больше двух лет. Я не хочу здесь быть. Я вообще не хочу быть. Но разве меня кто-то спросил?
Осторожными, медленными шагами. Сквозь каменные плиты. Неспеша. Медленно. Каждый шаг дается с трудом. В груди начинает колоть. Немой крик эхом разносится по моей мертвой душе. Ее нет. Она исчезла вместе с ним.
Замираю. Холодная черная плита. Не смотря на надпись даже. Я не хочу видеть его имя.
Годами заживающие раны вновь открываются. Чувствую, как теплая кровь начинает сочиться из них, постепенно заливая все вокруг. Больно. Меня затягивает эта боль. Скручивает. Сжимает, прекращая в песчинку. Уничтожает. Она сильнее меня.
Мне кажется, я сейчас умру... Прямо здесь. Потому что уже не получается дышать.
И перед тем, как сделать шаг в пропасть, я вдруг оборачиваюсь. И вижу одинокую темную фигуру. Дуновение полуночного ветра приносит сладковатый запах.

Вдруг грохотом на меня обрушиваются звуки. Отчетливо слышу чей-то крик. Уже нет замерших фигур. Бешеное движение, громкий стук сердца без ритма. И меня будто вырывает кто-то из водоворота этого. Я не хочу умирать. И я живу. В легкие врывается ночной воздух, холодный и отрезвляющий.
А я ведь, правда, чуть не умер. Немного оставалось. Один шаг.
- Билл? – Тихо-тихо спрашиваю я. Шум исчез, будто его и не было. А может и, правда, не было.
- Привет. – Тихий ответ, который почему-то заставляет дышать реже. Неслышный почти. Такой желанный ответ. Это он. Да.
- Не ожидал тебя здесь увидеть. - Постепенное возвращение в реальность. Голоса стали обычными, словно и не было той волшебной иллюзии.
- Это ее могила. – Кивает он на черную плиту.
- А это его. – Умиротворенное молчание. Все так, как и должно быть. Я спокоен.
Одновременно, не сговариваясь, идем к выходу.
- А это ты скорую тогда мне вызвал? – Мне уже давно хочется что-то спросить. Не нашел ничего другого и задал этот вопрос.
Поворачиваю голову и вдруг вижу, как Билл сильно бледнеет.
- Прости. – На грани слышимости. Я дурак.
- Нет, Билл, я не к тому... - Вдруг резко разворачивается и идет прочь. Мне приходится перейти на бег, чтобы догнать его. Беру его за локоть, дергая на себя. Как-то так получается, что мы стоим вплотную. Чувствую его сбитое дыханье.
- Пусти. – Зло смотрит на меня. Мне это что-то напоминает. Или нет.
- И почему тебе вздумалось от меня сбежать? – Со страхом заглядываю ему в глаза. Очень боюсь увидеть там начинающееся безумие. И облегченно выдыхаю, не находя этого. Зато вижу отчаянную горечь, что-то холодно-обжигающее и манящее. Приправленное осколками ненависти, такое сладко и болезненное. Острое, с плавными переходами. Непонятное.
- думаешь, твое общество можно назвать приятным? – Уходит от ответа.
- Не зная, чем я занимаюсь, да.
- Я знаю.
- Представь, что это не так. – Наклоняюсь к Биллу, выдыхая это ему в губы. Мне почему-то медленно сносит крышу.
И останавливается время. Только тихое дыханье, едва слышное. Его глаза, которые сейчас так близко. Невыносимо близко. Он сам. С этим дурманящим запахом. Растворяюсь. Просто исчезаю. Поднимает руку и кончиками пальцев проводит по щеке. Губы, мягкие, я уверен, трогает едва заметная улыбка. Приятно, очень приятно, так, что внутри что-то сжимается. Стук сердца. Моего. Или его. Не важно. Я не чувствую ничего, кроме этих прикосновений... таких...
И, вдруг, словно удар в гонг. Пальцы его. Холодные. Непонимание его глаз. Воспоминание о том, что уже предавали. Резкий шаг в сторону.
Он выглядит так, будто я только что дал ему хорошую пощечину. Закусывает губу, замирает. А затем его лицо на глазах становится спокойной непроницаемой маской.
-Билл... – Мотает головой. Но затем резко поворачивается ко мне, приподнимая бровь. А ему идет это движение. Если оно не пропитано фальшью и наигранным спокойствием...
- Да, Том?
- Извини. – Себе под нос говорю я, совсем не желая объясняться с холодной маской. Жду насмешки. И знаю, что будет она.
- За что?
- Ты понимаешь. - Отворачиваюсь. Достаю сигареты и закуриваю. Лучше бы не было этого момента.
Укол. Не было бы? Разве это лучше? Словно возвращаюсь туда. Когда мы стояли почти вплотную. Когда я чувствовал движение его груди при дыхании. Прикосновение пальцев. Мягкое. Невесомое. Безумно желанное. Я готов много дать за повтор. За несколько мгновений таких. Жизнь свою, наверное. Если она хоть чего-то стоит.
Оглядываюсь, обнаруживая нас в парке. Он идет рядом. И тут же замираю. Низко опущенная голова и улыбка. Его улыбка. Может и не так видно в темноте, но я словно вижу сияние. Она яркая, ослепляет почти. Тепло медленно разливается по телу, собираясь комочком где-то в районе сердца. Цена этой улыбки – гораздо больше того, что я могу дать. Но она достается мне просто так. Я готов платить.
- Посмотри туда. – Негромко проговорил Билл. Вздрагиваю и поворачиваю голову.
Озеро. Небольшое озеро с лунной дорожкой. И тени деревьев. Таинственно и привлекательно.
Я уже два года не обращал внимания на красоту или ее отсутствие. Сейчас же этот пейзаж смог вызвать у меня хоть какие-то чувства.
Смотрю на Билла и еще раз в сторону озера. Вспоминается его улыбка.
На черной глади воды играют почти белые блики, а отражения деревьев, то исчезают, то снова появляются, оставляя странный осадок. Глубокое синее-синее небо, на котором висит большая желтая луна в окружении тысячи маленьких звездочек. На другом берегу темно почти. Могучие стволы и толстые ветви красиво переплетаются, заставляя восхищаться игрой света и тени.
Молча беру Билла за руку и тяну к склону. Сажусь на траву, облокачиваясь на огромный дуб. Вдыхаю свежий воздух. Он почему-то обжигает легкие. Почему-то... Потому что Билл вдруг сел слишком близко ко мне.
Непозволительно близко.
Недостаточно близко.
Далеко.
Некоторое время я просто наслаждаюсь мгновениями этими. Волшебными.
Я в детстве читал сказки. Там описывалось волшебство. Но нет, ребенку не понять этого. Это вообще не поддается описанию, и разве могут ничтожные слова передать хоть одну сотую кипящих во мне чувств?
Чувства... Они затапливают мою сущность, словно поток воды, оживляющий пустыню, возрождают мою мертвую душу.
Я не знаю, почему наши лица вдруг оказались так близко. Так, что захотелось преодолеть ничтожное расстояние.
Что я и делаю, поддаваясь безумному порыву.

Пугаюсь. Жду всего, чего угодно, но только не мягкой улыбки. Соприкасаемся носами. Замираю.
Большие, теплые волны медленно окатывают меня, заставляя растворяться в этих мгновениях. Я чувствую. Всей своей душой. И черт подери, она есть. Сердце бьется быстро и часто.
Ловлю его взгляд. Затем опускаю глаза вниз, глядя на его руку и вспоминая прохладны пальцы на своей щеке. Хочется скулить. Или, по крайней мере, начать дышать, что я просто не могу сделать. Боюсь спугнуть и разрушить момент. Билл смотрит на мою руку. Затем опять в глаза.
Решаюсь.
Осторожно, боясь всего на свете, поднимаю руку и прикасаюсь кончиками пальцев к его щеке, тут же отстраняясь. Слышу тихий смешок. Смеется он. Как над подростком каким-то. Слегка злюсь, но разве в такой момент может что-то плохое быть внутри? Нет. Смущаюсь немного, чему удивляюсь и возвращаю занывшие без ощущений его кожи пальцы ему на щеку. Сравнение с подростками вновь пришло мне в голову. Влюбленными подростками.
Чуть отстраняюсь, понимая, что меня даже не смущает и то, что он парень, и то, что я его не знаю, и то, что так вообще не должно быть!
- Только посмей сейчас подать назад. – Слышу я тихий и недовольный шепот. Смелый шепот. Уверенный.
- Не посмею. – Отвечаю я. Точнее не я, а какая-то часть меня. Которая так громко стучит внутри.
И тут же прикасаюсь к его губам, ловя мятное дыханье. Голова кружится от сладкого запаха. Просто прикосновения. Я не могу зайти дальше. Это просто выше моих сил. Боюсь.
Осторожно поднимаю руку и опять прикасаюсь к щеке. Мне это нравится. Чувствовать мягкую кожу. Даже как-то неудобно прикасаться к ней грубыми пальцами. Почти царапать ее. И я бы отстранился, если бы не чувствовал, как он старается незаметно прижаться к моей ладони.
Сердце гулко стучит, эхо ударов ударяется о стенки оживающей души.
Спускаю ладонь на его шею, решив просто не думать. Успеется еще.
Делаю просто то, что хочу сделать. До дрожи хочу. Запускаю пальцы в шелковые волосы. Наши губы все так же соприкасаются. Я не решусь на большее. Мне нужно, чтобы всегда можно было сделать шаг назад. Мне нужна уверенность эта.
И я знаю, что он тоже не сделает шаг вперед. Замкнутый круг, так? но я наслаждаюсь моментом, и плевать мне на всякие круги. Есть только ЭТА секунда.
Вдруг чувствую робкий укус. Это вызывает мою ухмылку. Ухмыляюсь, чтобы скрыть рвущийся наружу восторг, адреналин и вообще черт знает что. Когда такое со мной в последний раз было, а? И было ли вообще?
Хочется заскулить. И что бы он пожалел. Поцеловал. И перестал кусаться. Нет, укусил бы посильнее.
Стараюсь сдерживать дыхание. Сбитое вконец. Стараюсь, чтобы незаметно было, как дрожат руки. Ничего не получается. Я напряжен до предела. Пошевелиться не могу. Так боюсь, что это окажется сном.
Все-таки у меня вырывается рваный выдох. Опускаю глаза и вижу улыбку его. Коварную такую улыбку. Понимает, что сейчас он со мной делает. И продолжает.
Быстро и сильно кусаю в ответ. И замираю опять. Не остановился даже, только пискнул сдавленно.
- Прекрати. – Невнятно шепчу я.
- Не-а. – Отвечает он. Я даже немного обалдел от такой наглости. Только сейчас я полностью в его власти.
А самому хорошо так... Я даже не знаю, как описать то, что чувствую сейчас. Будто то, что я долго давил в себе, вылилось наружу. И этот мир, жестокий мир, мне сейчас кажется лучшим.
Вдруг слышу громкий хохот, выкрики и звон. Очередная пьяная компашка.
Билл тут же отстраняется от меня. Губа сразу заныла. Уже не хватает острых зубов. Холодно стало. Но, черт подери, мир не стал черно-белым. И сердце стучит все так же. И мыслей убивающих нет в голове. Зато есть какая-то пародия на счастье. А может это оно и есть такое... Кислое, приятное и со сладким запахом.
- Пойдем, а? – Как-то совсем не так спрашивает Билл. А может, сейчас вообще говорить не нужно?
- Пойдем. – Покорно соглашаюсь я. Более того, протягиваю ему руку, чтобы подняться.
Как же не хочется, чтобы это заканчивалось. Ну почему нельзя всю жизнь сидеть на берегу озера, а?
Становится дико жалко себя. Но мир все еще яркий! Такого не было почти три года. Цветные моменты не длились более пяти минут. Такого вообще не было. Пока не появился он. Так свободно вторгнувшийся в мою жизнь, все перевернувший и ушедший. Ушедший, чтобы вернуться, оставить сладковатый привкус и уйти. Заставить думать о себе. Ненавидеть себя. Проклинать все на свете и ждать своего возвращения. Он просто не дал мне дальше упиваться своим горем, своим несчастьем. Вытащил меня из моего угла на большую улицу и бросил в непрекращающемся потоке. Я должен его ненавидеть, но чувствую острую благодарность. Главное, чтобы все это счастье сейчас, не превратилось в жгучую ненависть потом. Главное, не вспоминать о том, что это всего лишь иллюзия. Иллюзия счастья, которую разрушат его безумные глаза. Когда он снова начнет умолять о дозе. Когда уже не будет теплого блеска. Когда воспоминания о минутах счастья будут растворяться в жестокой реальности, и когда я снова буду проклинать судьбу.
Я только одного хочу – отсрочить тот миг, когда я увижу пустые бесцветные зрачки и почувствую, как хрустальная иллюзия вдребезги разбивается на тысячи осколков.
Хриплый голос вырывает меня из раздумий.
- Ты привел меня к себе домой. – Сообщает Билл.
- Какой ответ ты хочешь услышать? – Возвращается счастье. Такое непостоянное, яркое, притягательное.
- Не знаю. Просто мне хорошо. – Облокачивается на меня. Просто опирается всем телом.
И когда я кому-нибудь позволял так со мной обращаться? И с каких это пор мне нравится такое обращение?
- Мне тоже. – Говорю это куда-то ему в волосы, зарываясь в них носом.
- мы так и будем стоять у твоей двери? – теперь этот хриплый голос вырывает меня из невесомого состояния и рассматривания черных прядей. Я могу стоять так часами.
- Угу. – Теперь утыкаюсь ему носом в шею. Зачем-то целую, понимая, что имею на это право. Полное право. Он сам начал. Если что – это не я.
- Том. Что это все значит? – Вздрагиваю. Но то, как он это произнес, успокаивает меня. Немного игриво, ласково и довольно.
- Не знаю. – Все такой же мой невнятный шепот.
Я серьезно занялся изучением его профиля, абсолютно забыв о его недовольстве. Почему я не могу постоять около двери своей квартиры?
- Том! – Черт, чего он так кричит. Я только-только начал... Засыпать??? Похоже, что да. Ну а что мне еще оставалось делать? Уткнулся носом в шею, облокотился на стену, обнял его покрепче... почему бы не поспать?
- Хорошо-хорошо. – Начинаю рыться в кармане, пытаясь выудить ключи. Мысленно начинаю, так как отлепить руки от него представляется для меня невозможным.

Заставляю себя пошевелиться. Именно заставляю. Это сложно. Мозг отказывается работать, одурманенный сладким запахом. Тело уже давно предало меня, а сердце все так же стучит. Громко и неровно.
Это странно, непонятно, пугающе и притягивающее. Я вижу мир как-то иначе. Так ярко, непредсказуемо и неизменно счастливо. Я думал, что забыл эти чувства. Но сейчас они вновь появляются в моей оживающей душе.
Только бы они не разбились на тысячи мелких осколков. Только бы не раскрылись вновь заживающие раны. Но сейчас я не хочу бояться. Я не буду тратить драгоценные секунды счастье, которое может исчезнуть одно мгновенье, на пустые страхи.
Беру Билла за руку. По-другому – никак. Мне уже не достаточно его присутствия. Нужно больше. Гораздо больше.
- Билл? – Зачем-то спрашиваю я. Не зачем-то, а затем, чтобы услышать его голос.
- Что? – Мало, чертовски мало. С каждым мгновением, требуемая мне доза увеличивается.
- Не знаю. – Пожимаю плечами. Сердце немного успокоилось. Теперь прикосновения не обжигают. Они просто... Приятны...
- Знаешь, Том, а я понял. – Каким-то странным тоном объявляет Билл. Мое настроение все быстрее приближается к обычному, и уже не бросается в глаза яркость окружающего мира.
- Что понял? – Счастье... Оно такое мимолетное, как оказалось, и сейчас я чувствую, как оно медленно исчезает, оставляя за собой мутное облако.
- Что ты живой. – Вздрагиваю и поднимаю голову. – Да, да! – Размахивает руками. – Именно живой. И ласковый очень. – Чуть прикрывает глаза и мечтательно улыбается. – Только не понимаю, почему ты прячешь это все. Ведь ты же такой... – запинается. – Такой... Совсем не такой, каким хочешь казаться. Себе самому казаться. Ты себя убедил. И все хорошее, светлое, закопал куда-то. Зачем, Том? – Читаю в его взгляде намек на боль. Не хочу. Я не хочу, чтобы ему было больно. И не хочу быть причиной его боли. И не хочу, чтобы он меня понимал. Как понял сейчас. Неправильно понял.
- Ты не прав. – Отрезаю я. Осколки счастья вновь ранят душу. Но я ни за что не откажусь от тех мгновений. Даже сейчас, когда остается лишь пустота.
- Ты же сам знаешь. Том, ты можешь быть нежным, ласковым, смущенным. Ты можешь быть нормальным. Я это говорю на личном опыте, понимаешь? - Его глаза горят, а слова глухо ударяются о стены комнаты. Это не то, что я хотел услышать. Сказка закончилась, иллюзия растворилась, оставив лишь горькие следы. Настало время расплаты.
- ты ставил опыт? Хочешь сказать, что все, что было, это твой опыт? – Прищуриваюсь, нащупывая сигареты. А на что я, собственно говоря, рассчитывал? На то, что я приведу его к себе домой, и он с этого момента останется у меня навсегда, а мир будет ярким круглые сутки? глупо.
- Том, ты сказал глупость. – Устало смотрит на меня.
- Это сказал ты. – Напряжение витает в воздухе вместе с сигаретным дымом и давит на мозг. Который был прав. Больше не буду слушать эту стучащую штуку в груди. Стучащую все тише и тише.
- Я не говорил, ты не так понял. – Делаю глубокую затяжку и неспеша выдыхаю дым.
- Знаешь, Билл... – Дым наполняет мои легкие, даря ощущения спокойствие. – Ничего у нас с тобой не выйдет.
- ты о чем? – выглядит удивленно, но я могу прочитать все оп его глазам.
- Ты понял. – Выдох. Дым красиво извивается, напоминая сплетенные тела. Некоторое время молча наблюдаю за серо-голубыми кольцами. – Так вот... Я не знаю, чего ты добиваешься. Но если мы элементарно не можем друг друга понять...
- Ты не можешь. – Тут же вставляет он.
- Я так не считаю. Но это не главное. Понимаешь, мне было хорошо, а сейчас мне плохо. Ты мне даешь дозу счастья, но не навсегда. Ты уходишь, а у меня начинается ломка. Мне плохо, и с каждым твоим приходом все хуже. – Сейчас я говорю то, что чувствую. Надеюсь, он поймет. Надеюсь, что он поймет не слова, а то, что за ними.
- Без меня ты слетал с катушек. – Его взгляд становится непроницаемым, в глазах плещется боль и обида, которую он пытается скрыть за равнодушием.
- ты переоцениваешь свою роль. – Я буквально чувствую, как между нами из ниоткуда появляется стена.
- Ты так считаешь? – Прищуривается. – Я тебя вытащить пытаюсь.
- И никак не можешь понять, что мне это не надо! – Чуть повышаю голос. Все тело обдает холодным ветром. Стена становится все толще.
- Грубо говоря, ты меня сейчас посылаешь. – Вдруг, совсем некстати, меня накрывают воспоминания. Его чуть подрагивающая рука на моей щеке... Острые зубки на губе, приносящие боль и наслаждение... Хрупкая фигура...
- Да! – Неожиданно для себя говорю я. Но в душе совсем другое. И сердце... Оно бьется, и я слышу, как своим стуком оно отвечает обратное. Оно говорит, что не смогу я без него. И умоляет. Умоляет его посмотреть в глаза. Понять.
- Знаешь, я не игрушка. И меня нельзя выкинуть и достать вновь.
- Доставать я не собираюсь. – Голос. Чужой не мой. Билл, ну пойми ты! Просто пойми!
- Тогда я пойду. Не вижу смысла продолжать этот разговор. – Изящно поднимается. Выжидательно смотрит.
- Что? – Лишь одна мысль бьется. Лишь бы он понял. Слова – они же ничтожны.
- Проводи меня. Хоть чуть-чуть компенсируешь потраченное на тебя время. – Ножом прямо по сердцу. Глубоко и больно. Но я могу прочитать в его глазах другое. А он нет. Он не видит мою мольбу.
- Как скажешь, хотя ты и так доставил мне не мало хлопот. - Буду играть по его правилам. Неужели он не видит? Или не хочет видеть?
Вижу изящную, аристократичную руку с длинными черными ногтями. Она как в замедленной съемке поднимается и опускается на ручку двери.
Пронзительный взгляд. Глаза в глаза, цепляясь друг за друга, не давая упасть. Зажигается огонь и с каждой секундой этой замершей вечности он все больше и больше, все сильнее и сильнее, опаляя кожу, проникая в самое сердце.
И темнота. Щелчок и хлопок закрывающейся двери.
- Останься, прошу. – Я молчу. Слова сами срываются с моих губ. – Останься... останься... Останься. Умоляю тебя. Ты же слышишь. Останься...
А в ответ лишь леденящая тишина.
Крик вырывается помимо воли и разбивается о пустое пространство.
- ОСТАНЬСЯ!

Послушать сердце? А если... Если боюсь...
Страх... Страх не берется из ниоткуда. Должна быть причина. И эта причина только во мне. Мне нечего терять. Кроме одного. Кроме Билла. Страх из-за него? За него?
- Это сложно, Билл... – Шепчу я, не узнавая свой голос.
- Ты хочешь?
- Да. – Твердо. Глядя ему в глаза. Потому что я уверен.
- Я так... – запинается. - Так надеюсь, что это не просто сиюминутное желание. – Этот шепот. Обжигающий. Совсем не такой, какой должен быть. И смысл... Смысл этих слов... Такой опасно-двусторонний.
Вдруг я понимаю. Даже сейчас он дает мне возможность сделать шаг назад. Сказать, что не так понял и сбежать. Осознанно это делает. Понимает.
И плохо становится именно оттого, что он понимает. Понимает все. От и до. Всего меня. Даже то, в чем я не могу разобраться. Страшно... Болезненно...
Что-то случилось, и я вдруг уткнулся носом в черные, жесткие волосы. И сладкий запах вдруг закружил голову, заставляя дрожать кончики пальцев и судорожно вздыхать. Земля уходила из-под меня, я пытаюсь ухватиться за нее, удержать остатки разума, но руки словно прикованы к нежной коже. В бездну, ломая все грани и не смотря на запреты. Только с ним. Пытаясь захватить жалкие остатки кислорода, наслаждаясь рваными выдохами. Неожиданная вспышка свободы. В голове набатом шумит кровь и абсолютно плевать на то, что будет завтра. Только здесь и сейчас. Впиваясь и разрывая мягкую плоть, делая все то, что не мог представить даже в самых сокровенных фантазиях. Сгорая в огне, поднимающемся извне.
До дрожи нежно. Боясь сделать больно и крепко сжимая зубы, стараясь контролировать себя и не сжимать слишком сильно податливое тело. Задыхаясь от не возможности держаться. Ненавидя свою беспомощность перед ним. И до крови кусать губы, сдерживая бурю в себе и касаясь его едва-едва.
Боль. Его боль, отдающаяся в уголках моего сознания. Сильная боль. Пауза. Вдох. Выдох. Уже не поможет. Дрожащими руками по мокрому телу, стараясь успокоить. Шепча все то, что было в мыслях когда-то. Открывая сердце, раскрывая душу. Даря себя, отдавая полностью, не прося ничего взамен. Чувство вины и желание забрать его боль себе. Вытирая слезы с нежной щеки и тихо шепча что-то.
Сквозь страх и боль. Когда шторм уничтожает все на своем пути и рвутся последние нити. Ловя стоны и свое имя на выдохе. Ни черта дешевой порнографии.
Тихие-тихие слова. Самые нужные. И все. Исчезает что-то, что сдерживало меня. С его первым криком. Уже не от боли. Словно железные тиски вдруг растворяются. Как изголодавшийся зверь бросается на добычу. Сминать так, как хотелось, уже не боясь боли, потому что ее не будет.
С каждым движением, все ближе. Это конец или лишь начало? Губами всюду, куда можно дотянуться. Всего мало. Не хватает каждого прикосновения, даже если оно было секунду назад. Мир рушится и исчезает, мы погребены под обломками, и сейчас настолько плевать. Нет ничего. Ничего, кроме этого разрушающего и всепоглощающего огня. Крика, замирающего в пространстве и разбивающегося на тысячи осколков.
Все на двоих. И боль, и это безумное наслаждение. Иначе никак. Задыхаясь одновременно и вскрикивая в унисон, когда невозможно выдержать этого безумия. Захлебываясь стонами и ловя тихий шепот с искусанных губ. Слизывая соленую кровь и наслаждаясь металлом штанги. Умирая и возрождаясь. Вместе.
Я хочу, чтобы это закончилось. Я хочу, чтобы это длилось вечно.

***
Воспоминания нахлынули даже до того, как я открыл глаза. Все тело сладко ныло. Хорошо и немного страшно.
Интересно, почему я на кровати? Я точно помню его черные волосы, разметавшиеся по полу.
- Привет. – Хриплый голос выводит меня из раздумий. Вздрагиваю и поворачиваю голову.
- П-привет. – Почему-то запинаюсь.
- Жалеешь, да? – Тихо спрашивает он, низко опуская голову. Секундой до я успел заметить красную отметину у него на шее.
- И не надейся. – Становится хорошо. Протяжно хорошо и спокойно. – Я думаю. О хеппи эндах. Мне интересно, будет ли у нас этот хеппи энд.
- У нас? – наконец-то поднимает голову. Тут же хватается руками за шею, стыдливо прикрывая багровые пятна.
- Можешь не прятать особо. Еще наделаю. – Черт, это лучшее утро. Мне нравится лежать в его постели и вгонять его в краску.
- Это можно считать знаком того, что вчера был не конец, а начало?
- Ты так этого и не понял? – Ловлю теплую улыбку.
- А теперь о хеппи эндах. Которых не бывает. Ну никак. Есть два варианта. Либо ты живешь, радуешься каждому дню, любишь, мечтаешь... Даришь, наслаждаешься яркими красками и ловишь новые оттенки цветов. Видишь радугу на темном небе и ловишь капли дождя, даря тучам свою улыбку. Либо ты НЕ живешь. И тогда это энд.
- Откуда ты взялся-то... Философ такой...
- А я знаю разве? – Пожимает плечами. Чуть наклоняет голову и улыбается. Как-то по-доброму и мило.
- А я вот знаю...
- Да ну?
- Знаю лишь одну вещь. Знаю, что появился ты только для меня. И будешь ты только моим.

- Я сейчас мечтаю лишь об одном. – Тихо шепчет он, присаживаясь рядом со мной. – Я хочу, чтобы ты всегда был таким, какой ты сейчас.
- Я... Я не знаю. – Теряюсь. Я, это я. Вот он я! Такой, какой есть, я и не думал притворяться. Но, оказывается, я... Разный? Отдельные грани души, две души, отсутствие души, власть мозга или души, власть сердца? – Я хочу быть таким. Правда.
- Знаешь, я никогда не мог понять, зачем люди все усложняют. – Начинает он, поудобнее устраиваясь и накрываясь одеялом. Теперь он совсем близко ко мне. – Нет, я не имею в виду, что жизнь должна быть легкой и беспечной, вовсе нет. Но ведь чаще всего мы сами все губим! Обыкновенный пример. Ссорятся два человека. Допустим, парочка. Она кричит на него, осознавая, тем не менее, что не права. И он кричит на нее, зная, что не прав. И они, в конце концов, расходятся в разные стороны, разбивая друг другу сердца. В лучшем случае, помирятся через несколько дней, в худшем, кто-то из них покончит жизнь самоубийством. А неужели не проще сказать «стоп». Нет, не сразу. А когда вдруг понимаешь, что еще несколько слов и все. Конец. Это так сложно? Согласись, иногда мы намеренно «добиваем» человека. Потому что так проще. Но что лучше, один раз перебороть себя, заткнуть свое самолюбие, гордость и примирительно поднять руку, или потом ночами смотреть в потолок и мечтать повернуть время вспять? Понимаешь, к чему я? – Он закончил свой монолог, наполненный жестикуляцией, так быстро, что я даже удивился тишине и не сразу осознал вопрос.
- Я сейчас понимаю, что мы с тобой разные люди. Совсем. Ты романтик. Ты творческий человек, с нестандартным взглядом на жизнь. – Немного неуверенно, после небольшой паузы, произношу я.
- Ты прозаик, я поэтик. Это из книги. Один философ охарактеризовал людей. Нет, не эти банальные разделения, работающие в двух случаях из десяти! Реально умные мысли. И я могу отнести нас с тобой к так называемым поэтикам и прозаикам. Вот скажи, когда ты последний раз смотрел на звезды, а? Или на небо? Или на лучи, отражающиеся от воды? Или искал набухающую почку на дереве? Особенную, а не такую, как тысяча рядом?
- Давно. Очень.
- Именно. А я могу часами стоять около какого-нибудь древа и смотреть, как причудлива кора у него и как капли стекают по ней. А тебе даже странно слушать про это. – Удивляюсь. Не думал, что это заметно. Мне не то, что бы странно, просто... Непривычно. Как-то неловко даже.
- Получается, что я и не живу.
- Нет. Совсем нет. Это, скорее, я не такой. Прозаиков гораздо больше.
- Я согласен с тобой. Только как бы мы не назывались, нам будет сложно вместе. – Это действительно так. Я буду топтать своей прозой хрупкую поэзию.
- Том, я только недавно приводил примеры. Мы сами все рушим и усложняем. Вот скажи, сколько раз ты сначала делал, а потом жалел? – Внимательно смотрит на меня. В янтарных глазах плещется решимость.
- Почти всегда.
- А теперь скажи, сколько ситуаций ты мог бы исправить. – Молчу. Ответ очевиден. Начиная с простых ссор, заканчивая роковыми ошибками. – Знаешь, что такое эффект бабочки? (Не про фильм – прим. автора.)
- Смутно. – Честно признаюсь я.
- Была такая история. Один человек попал в прошлое. Я не помню точно и подробно, но суть не в этом. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Он не должен был ничего трогать. А он нечаянно раздавил бабочку. Но даже не обратил на это внимания. Подумаешь, какая-то бабочка. И когда он вернулся свое время, на тысячу лет вперед, его мир изменился до неузнаваемости. Понимаешь теперь?
- Да. Я даже стал понимать, к чему ты ведешь. – Вообще, я заметил, что мне с ним очень странно общаться. Я не сразу понимаю, что он хочет сказать, мне безумно интересно. Мне нравится слушать его и пытаться понять.
- Быстро, однако. Да ладно, ладно, я знаю, что объясняю не очень хорошо. Так вот, к чему я заговорил про эффект. Вспомни какую-нибудь ситуацию, которую ты очень хочешь изменить. – Воспоминание иглой пронзает мозг. Все тело словно покрывается коркой льда. – Я не знаю, что ты вспомнил. Но просто представь, что за секунду ты вдруг остановился и подумал. А что будет? Я засуну свою гордость или эгоизм, или принципы, или самолюбие, или мнение куда подальше и поступлю так, как нужно, или пойду на поводу у себя? Что бы было? зачем усложнять все, если можно пережить лишь одну трудность?
- Он бы сейчас радовался за меня. – Тихо шепчу я. Тогда. Далекие два с чем-то года назад... Что мне стоило сказать себе стоп? Успокоить горячую молодую кровь и не пасть на самое дно? Не стать убийцей. Не стать тем, кого сажают в железную клетку, кого боятся, мимо которых проходят мамы и прикрывают детишкам глаза?
- Я тоже о многом жалею сейчас. Могу понимать теорию и часами растолковывать ее, но как сложно вдруг остановиться. У меня была сестра. Милая, прекрасная, любимая сестра. В тот день мы с ней поссорились. Я уже не помню причину, что-то связанное с ее парнем. Я до сих пор помню, как в замедленной съемке. Помню, как ударил ее. Как кричал на нее. И очень четко осознаю, что она была права, а я нет, что я перегибал палку. Самое страшное, что даже тогда я это осознавал. Но не остановился. Я всю жизнь был чертовски упрям и никогда не мог отступиться от своего мнения, даже если не прав. И тогда эта черта сыграла злую шутку. Через два часа моей сестры не стало. – Тихо закончил Билл и опустил глаза. Замер и стал похож на мраморную статую.
- Билл... Это уже не вернешь.
- Я знаю, да. – Он тряхнул головой, отгоняя плохие воспоминания. – Я теперь всегда стараюсь жить так, чтобы потом не жалеть. Перебороть себя, чтобы потом не мучится.
- Ты сильный. У меня так не получится. Тем более, я наделал слишком много ошибок.
- Бред. Ты тоже сильный. Ты остался человеком. Хотя это невозможно, после всего, что ты сделал. Прости за правду.
- Я всегда прошу говорить мне правду, горькую правду, но втайне мечтаю о лжи. Странно.
- Естественно. Главное, сам не лги. Хотя соврать проще, чем выслушать правду.
- Это так странно... Я чувствую себя где-то не здесь. – Говорю я, прислушиваясь к себе. – Мне хорошо и немного страшно. Я боюсь за будущее.
- Смотря что ты хочешь в нем увидеть. – Осторожно заглядывает мне в глаза.
- Нас с тобой. Меня, такого, каким я был. Тебя, не знающего, что такое зависимость.
- Все зависит лишь от нас двоих. На что ты готов ради этого своего желания?
- На все. Мне нечего терять, все, что у меня осталось – это ты. Все, что есть. – Мне сложно это было произнести, но я просто не даю своей неуверенности вылезти и впервые делаю шаг, без твердой опоры сзади. Без возможности отступления.
- Нам нужно возродить твою душу и мое тело.
-А пока – одно тело, одна душа? на двоих? – На губах появляется полуулыбка, наполненная чем-то таким теплым. Нежностью. Как же мне непривычно это слово. Но как приятно...
- На двоих... – Тихо шепчет он.

***
А потом все превратилось в кошмар. Такой медленный, тягучий, болезненный. Ни на что не похожий. Невыносимый. Убийственный.
С каждой минутой его глаза все больше напоминали пустоту. Я связывал его и вкалывал снотворное. Видел его благодарную вымученную улыбку. И только тогда, когда его голова безжизненно откидывалась на подушку, я мог закрыть глаза.
Все превратилось в страшные черные дни с редкими просветами. Его ломка была теперь постоянной. Она была и моей тоже. Чувство, нестерпимое, заставляющее гореть, притупилось. Оно было, оно просыпалось в редкие моменты выглянувшего солнца, когда мы упивались иллюзией счастья, а потом вновь становилось протяжно болезненным. Самое страшное - никакого будущего. Ему становится хуже с каждым днем. А я не могу сделать решительно ничего. В любых обезболивающих содержатся наркотики. А для него это смерть. Малейшей дозы хватит, чтобы его убить. Я прекрасно знаю, что в клиники поставляются наркотики так же, как и в обычные бордели. И он сам категорически отказался. Сказал, что лучше сдохнет от передозы, чем отправится лечиться. А также я знаю, что самому с этим справиться нереально. Несмотря на всякие слова и заявления «главное воля, желание». Да ни черта подобного! Когда твое тело словно режут, когда не можешь пошевелиться, какая тут воля!
И я четко осознаю, что во всем этом виноват только я. Никто другой.
Конечно, бывают дни, когда ему вдруг становится обманчиво хорошо. Когда он в первый раз проснулся и разбудил меня ласковым поцелуем, я подумал, что попал в рай. Я забыл, что в этом гребаном мире не бывает чудес! На следующий день ему стало еще хуже. С каждой секундой его физической боли я умираю морально. ЭТО сделал я. И теперь ничто не изменить. Сколько так мучиться? Год? Два? Десятилетие?
Я как никто другой знаю, что такое зависимость. Я видел очень много людей. И я знаю, что делает с людьми кокаин и, как оказалось, героин.
Ни одни таблетки не помогают ему от ужасающей головной боли, никакое обезболивающее не помогает ему ни на секунду.
Я обнимаю сейчас это неправдоподобно хрупкое, изломанное тело и лишь мечтаю, чтобы это все я испытывал, а не он.
Мы с ним очень много говорим. Он очень сильный. Когда ему делается чуть легче, он зовет меня, и мы говорим. Обо всем на свете, потому что я не знал до этого таких людей как он.

- Знаешь, я вот всегда когда шел домой, старался заметить десять новых вещей. Будь то новый листочек на дереве или умершая травинка. Обязательно. Помню, как-то я долго стоял и отыскивал все новые и новые детали. Ни в коем случае не мелочи. Это же так просто и удивительно, интересно.

- Люди так глупы в своих мечтах о будущем. Ты посмотри на толпу. Такая серая и похожая. Мы теряем драгоценные секунды настоящего, думая о будущем. Момент, прекрасен именно этот момент, в котором мы с тобой находимся сейчас. Ну разве возможно идти, уткнувшись в асфальт и думать о том, что сделаешь, когда придешь домой? Это непростительно! Сколько такой человек теряет! Он нее заметит воробья на лестнице, упавший с дерева красивый листочек, не насладится порывом чистого ветерка. И так каждая секунда. Такая короткая жизнь, а мы тратим ее на глупые мысли о будущем!

- Том, а когда ты последний раз смотрел на небо? А? На звезды? Где же в нашем городе можно увидеть звезды? А они так прекрасны... Такие холодные, далекие. Они так много знают. Ты когда-нибудь слушал, как шепчутся звезды?

- Я сумасшедшим тебе, наверное, кажусь, да? Я и сам иногда сомневаюсь в своем душевном здравии. - Хрипло смеется, стискивая кулачки. Смех причиняет ему боль. - Просто я так люблю наш мир. Даже за то, что сейчас со мной происходит. До дрожи люблю. И людей. Таких разных, непохожих друг на друга. Хотя и во многом не понимаю я их. Но всегда мечтал понять.

Он любит наш мир, а я его ненавижу. С грустной иронией добавлю, что как раз за то, что он с нами сделал. Я, мечтающий о том, чтобы однажды проснуться и выкинуть те чертовы веревки, которыми я намертво привязываю его. Мечтаю не слышать его протяжных истошных криков, мечтаю выкинуть снотворное. Он любит этот гребаный мир даже сейчас, корчась от боли.
Помню, он мне рассказывал о своем хобби. Наблюдать за людьми. Мы с ним вместе смотрели в окно и разглядывали торопливо идущих прохожих. Ну вот сколько можно сказать о человеке, которого видел всего несколько секунд. А он минут двадцать говорил о нем, заставляя слушать, открыв рот. Как-то я сказал ему, что ему стоит писать стихи, на что он усмехнулся и сказал, что пишет с семи лет. Еще он очень долго рассказывал мне об Иосифе Бродском, Хармсе и других великих, по его мнению, гениях. Я ему даже читал этого его Бродского. Я совсем приземленный человек, наверное. Потому что никак не могу понять некоторых фраз. «Как возможность торчать, избежав укола»... Или как там... «способность торчать»? «избежав» или «избегая»? Но суть не в этом. Суть в том, что вряд ли я смогу понять. Понять и простить... Откуда это?
С каждым днем ловлю себя на мыслях, что больше не могу. Что не могу слушать его крики, стоны. И когда он засыпает, я глажу его по черным спутанным волосам и легонько целую, умоляя потерпеть...
Резко открываю глаза. Я опять заснул возле его кровати, сидя, даже не разуваясь. Мне снятся все те же сны, больше похожие на мой собственный невнятный монолог. Я устал. Сколько я там нормально не спал? Несколько месяцев, да. С того самого момента, как принял решение. У меня не было другого решения. Я убивал его и себя. Медленно и по частям резал свою оживающую душу и заставлял его вдыхать белый яд.
Вдруг я понимаю, что что-то не так. Где он? На всякий случай приподнимаю его одеяло. При своем росте 186 он весит около пятидесяти килограмм. А выглядит он, как кости, обтянутые кожей. Я с ужасом вспоминаю каким он был и каким стал. Благодаря мне. Черные, жидкие, растрепанные волосы, обгрызенные ногти, серое лицо со впалыми щеками, белые дрожащие губы. Я до сих пор помню его в тот вечер, в клубе, когда у меня закружилась голова от странного сладковатого запаха.
Это я сделал его таким.
В панике обхожу всю квартиру. Его нет. И вдруг вижу белый клочок бумаги, сиротливо лежащий на пустом столе.
«Под твоей кроватью. Пять темных мешочков, в которых лежат прозрачные пакетики. Прости, я не смог. Я больше не смогу. Прости за тот ад, что был.
Навеки твой,
Возможно уже не на этот свете,
Но вечно любящий,
Билл»
Эпилог.
Пять пакетов кокаина. Тому, кто почти полгода мечтал об этом. Тому, для кого крупица окажется смертельным ядом.
И все из-за меня. Теперь я собственноручно убил того человека, ради которого жил. Я убивал так десятки людей. Возможно, сотни.
Первая мысль была «бежать, искать!!!». Но я уже несколько часов лежу на полу, бездумно глядя в потолок. Возможно, с каждой секундой исчезает надежда спасти его. Часть меня понимает, что его уже нет. Что его уже не спасешь. Но я не верю. Я УЖЕ НИЧЕМУ НЕ ВЕРЮ!!!
Невозможно...
... Тупая боль опять проснулась, МЕНЯ она уже коснулась...
... Я протыкаю СЕБЕ вены...
... Надеюсь, что Я последний DRUGDEALER...

Теплая кровь, причудливыми узорами разливается по полу.
Мертвенно бледные губы повторяют: Надеюсь, что Я последний DRUGDEALER...
Стоп. Задний ход. Вторая передача. Спидометр на пределе.
Красная кровь быстро ползет назад, не оставляя следа. Вспоротые вены на глазах затягиваются, неведомая сила толкает назад.
- Ты понял все. Ты сказал ключевые слова. Но пока еще рано. Гореть в аду будешь после. В твоих руках еще одна жизнь. Это будет твой второй и последний шанс. - Шепот, подобный раскату грома.

Резко открываю глаза. Некогда осмыслять то, что было. Темно. Кровать пуста. Мои действия словно отработанны. На автомате надеваю толстовку, сминаю белый листок с уже известным мне текстом. Замираю. На полу в ванной валяется кухонный нож. Это не сон. Именно этим ножом я вскрыл себе вены. Приглядываюсь. Красные разводы на полу. Нет времени думать, почему нестерпимо болит рука.
По лестнице, бегом, игнорируя лифт. У меня есть только один шанс. И неважно кем он дан, я им воспользуюсь.
Дождь мешает нормально бежать, вода заливается в нос и в рот. Я не знаю, куда я бегу, но знаю точно - главное спешить. Борюсь с мыслями, что я просто сошел с ума.
Внезапно слышу стук колес. Дорога. Железная дорога. Сердце так и норовит выпрыгнуть из груди. Хочется кричать. Умоляю свое тело двигаться быстрее.
Бесконечные рельсы. Словно в тумане проносится поезд, освещая на секунду все своими фарами. Даже дождь позволяет различить тонкую фигуру... Лежащую на самом краю. Ветер сдувает пустые пакетики из-под кокаина.

Наконец-то дверь реанимации открывается и из нее выходит высокий мужчина в белом халате.
- Вы родственник того парня?
- Да. - Язык меня слушается с трудом, все тело онемело. Часы говорят, что я сижу здесь, у двери реанимации уже пять часов. И все пять часов я не двигался.
- Он под счастливой звездой родился, знаете. Впервые в жизни такое вижу. Это из области фантастики, честное слово. Я не буду вас загружать, скажу только, что его жизнь вне опасности. - Врач разводит руками и начинает что-то говорить дежурной. А у меня вдруг темнеет в глазах, и я перестаю что-либо чувствовать.

Некоторое время спустя.
Смотрю в темный потолок. Двенадцать часов ночи. Улыбаюсь. С каждым днем облака рассеиваются. Я так скучаю по нему. Только теперь каждая мысль о нем вызывает улыбку. Он сейчас в одной из лучших наркологических клиник. А я снимаю домик напротив нее. Точнее, только вчера снял. Как только добился разрешения на посещение. Не могу находиться слишком далеко. Он назвал меня сумасшедшим. Он постоянно улыбается и поправился на пять кило.
Вдруг слышу тихий стук. Вздрагиваю. Послышалось? Стук все сильнее.
Иду к двери. Сердце быстро колотится.
Распахиваю ее и...
И замираю. Передо мной стоит такая родная, знакомая до боли фигурка.
- Пустишь? - Тихий шепот и любимая улыбка.
- Ты откуда?
- Я сбежал. - Прижимается ко мне. Утыкаюсь носом в его волосы и обнимаю крепко-крепко. - Из клиники. - Шумно втягивает воздух. - Вылез из окна и спустился по дереву. - Не сдерживаюсь и начинаю целовать его щеку, меня опьяняет его сладкий запах. - К тебе. - Срывается с его губ на выдохе.
- Псих. Любимый псих. Ты мог упасть. - Сердце почти вырывается из груди, ноги еле держат, я не могу до конца поверить в происходящее.
- Не мог. Меня бы тогда засекли. - Абсолютно серьезно отвечает он. - А я к тебе хотел...
- Знаешь, я теперь никуда тебя не отпущу. - Шепчу я в приоткрытые губы. - Н-И-К-О-Г-Д-А.

The End.

вот и всё....спасибо за внимание))

Да..меня сильно цепануло, поэтому и разместила...
Перечитала его не раз...
Жаль, конечно, что не прочли