Сейчас.

POV Bill
Фотограф мучил нас уже больше часа. Глаза уже ничего не видели от яркого света, шея не поворачивалась, все тело болело…
- Билл, ну же! Соберись! Я хочу видеть больше женственности! Давай!
Как же я все это ненавижу.…
Приподнимаю бровь, поворачиваюсь, провожу шариком пирсинга по нижней губе... Разворачиваюсь туда сюда… Руки в карманы, джинсы слегка приспущены, видна всеми желанная звездочка. Руки ложатся на бедра, взгляд в камеру. Улыбка. Наклоняю  голову набок, бедро в сторону. Чувствую на себе тысячи чужих взглядов. Шире расставляю ноги, оставляя всем простор для воображения. Приподнимаю правую бровь, голову вниз.. Левой рукой скольжу  по бедру. Чуть ближе к внутренней стороне бедра. Облизываю губы. Снова бросаю взгляд в толпу. Опускаю руку на пряжку ремня... Смотрю в пол. Плавно поворачиваю голову вправо, а потом смотрю прямо перед собой. Рука на талии. Улыбаюсь.
Тошнит.
- Ну, ты же можешь! Супер, Билл, теперь давайте все вместе!
Этого я и боялся. Ты даже не смотришь на меня. Ты рядом с Георгом, вы о чем-то болтаете, смеетесь…
- Нет, Том, встань рядом с Биллом! Вот так: и обними его – пусть ваши поклонники потешатся! – улыбнулся фотограф, направляя на нас свет.
Твоя рука невесомо обнимает меня за плечо. Легко, почти не слышу твоего прикосновения. Ты, словно каменный, боишься пошевелиться, только бы не встать ближе ко мне. Чувствую, как ты отодвигаешься. Тебе противно? Прости, Томми, я просто слишком люблю тебя. Хочу постоянно к тебе прикасаться, чувствовать твою кожу под моими пальцами, гладить тебя… Прижиматься к твоей спине, ощущать тепло родного тела. Чувствовать твой запах, смешанный с ароматом дорогого одеколона. Трогать пальцами край твоей футболки. Быть ближе к тебе. Еще ближе. Чувствовать твое горячее дыхание. Слышать биение твоего сердца. Касаться губами твоей шеи. Просто быть рядом с тобой….
Я просто не могу себя сдерживать, пытаюсь прижаться к тебе, хочу заглянуть в твое  лицо. Ты наконец-то снисходишь до того, чтобы посмотреть на меня. Наши взгляды встречаются. Испуганно отшатываюсь от тебя.  В твоих карих глазах, так похожих на мои, читаю такую ненависть, что у меня подкашиваются ноги. Я чувствую еще мгновение – и ты ударишь меня.
Мне так хочется взглянуть на мир позади твоих глаз, на каждый укромный уголок этого мира, каждую грань…Я отражаюсь в тебе, ты - мое зеркало, зеркало моего духа, беспорядочного движения. В голове пустота, мысли перепутались и превратились в гладкий, незаметный клубок, сердце сжимают невидимые тиски. А на улице парк окутан осенней  мглой. Желтые листья стонут под холодным, пронизывающим насквозь ветром.
- Билл, прекрати это.  Не трогай меня, – ты не шепчешь мне это на ухо, ты не шутишь, чтобы повеселить Густава, ты просто говоришь это как бы, между прочим, предупреждая. Лучше бы ты меня ударил. За что ты так со мной, Том?

Нельзя плакать. Мне никогда нельзя плакать.  Я должен носить маску из косметики, сладкой улыбки и призывного взгляда. Я вынужден играть…играть по правилам этой жизни. Вспышки.…С разных сторон… Я улыбаюсь. Душа рвется на куски, рассыпается в прах и улетает с ветром в холодный дождливый парк за окном фотостудии.  Нельзя плакать. Я игрок…я поставил слишком много на благо музыки. Я думал, я буду играть музыку:  оказалось, я буду играть ненавистную мне роль. Я думал, что буду петь: но только то, что мне прикажут. Я скован по рукам и ногам. Я не имею права на любовь и на слезы. За мечту я заплатил правом жить. Вспышка…Вспышка…Вспышка… Я не принадлежу себе. И я не знаю, когда это кончится.[/color]

Отредактировано Girl from 1000 meere (2009-10-04 15:55:22)

Не могу так больше… Пытаюсь сжаться, не дать эмоциям выплеснутся .Чувствую себя чашей, до краев наполненной желанием и любовью… Я на грани. Я просто сейчас сорвусь. Как же мне хочется припечатать тебя к стене и впиться поцелуем в эти губы… Нет…Осыпать поцелуями все тело, каждый поцелуй как клеймо, как печать…Ты мой. Ты только мой.
- Я больше не хочу, - сказал я, отодвигая бокал с шампанским – я и так уже слишком пьян.
-Ок, Билли, я допью, ты не возражаешь? – спросил ты, прикусив сережку
У меня пересохло во рту. Том, ну зачем ты это делаешь, зачем, не смотри на меня так…  Я лихорадочно облизал губы
-Конечно.…Пей.
Ты привстаешь, опираясь на подлокотники кресла. Черт возьми, ты даже это делаешь так возбуждающе. Знаешь, это напоминает мне моменты на интервью – когда я передаю тебе микрофон, мы слегка соприкасаемся пальцами…меня словно бьет электрическим током, твои прикосновения доводят меня до дрожи… Берешь бокал из моих рук. Теплые пальцы контрастируют с холодным шампанским. Садишься. Насмешливо наблюдаешь за моей реакцией… Я, затаив дыхание, смотрю, как ты подносишь бокал к губам… Пенящаяся жидкость вливается в твой рот…Ты пьешь жадно, большими глотками – так же как ты пьешь жизнь. Несколько капель падает с губ, стекает по подбородку, шее…Сглатываю…Черт, как же хочется слизнуть их языком! Ставишь бокал на стол и откидываешься в кресле. Вздыхаю.

-Том,  хватит так себя вести. Посмотри на Билла. Он уже пятнадцать минут не может оторваться от того, как соблазнительно ты двигаешься, - рассмеялся Георг, сам не замечая, как был близок к истине.
Я покраснел. По-хорошему, надо было что-то ответить, обратить все в шутку, но я не смог.
- Йорки, закрой пасть. Так, а где выпивка?- спросил ты, разлегшись в кресле
- Нет уже ничего, все выпили – рассмеялся Георг – Густав, говорил же я тебе! Ящика мало будет! Эти Каулитцы только на публике такие правильные, на самом-то деле они числятся  в клинике для анонимных алкоголиков! Придется тебе бежать, мой друг, за дополнительным пойлом! – Георг пьяно хохотнул, видя, как меняется в лице Густав.
- Вот ты сука! Ладно, что брать?
- Ну, нашей Диве – шампанское, крепче она просто не выдержит!
Ты засмеялся. Стоп! Ты засмеялся?
- Я не Дива! И я  буду виски!- когда я сердился, голос всегда становился  высоким.
Ты и Георг просто ухохатывались, глядя, как я злюсь.
Достали. Откидываю черные волосы с  плечей, натягиваю высокомерную улыбку короля и говорю:
- Не вижу ничего смешного, Томас.
- Кто я? Томас? Георг, посмотри, как он меня уважает! А второе имя?
- Обойдешься.
- Ладно, Билл, не обижайся, мы же не всерьез,  - успокоил ты меня и положил мне руку на плечо, чуть сжав. По спине тут же пробежали мурашки…  Я пьян, я просто пьян… Успокоиться. Надо успокоиться. И не пить больше.
- Том, я не обижаюсь.
Вернее просто не могу обижаться. Ведь я так люблю тебя…братишка.
Ты тут же переключил свое внимание на танцующих девушек.  Всегда ты такой. Тебе ведь абсолютно наплевать, обижен я или нет, что у меня на душе, что я чувствую… Ты извинился – и твоя совесть чиста. Тебе плевать.
Я не могу с тобой и не могу без тебя. Быть рядом – мучение, но не видеть тебя долгое время – почти суицид. Я не могу отказаться от тебя, Том.  Я буду сидеть, терпеть боль в сердце, глотать соленые слезы…просто потому, что ты мне нужен. Ты мой личный наркотик. Специально выращенный для меня сорт героина. Ты разрушаешь меня. Но ты мне необходим.
Отчаяние заглядывало в глаза, молча, как бы невзначай, печально, сжимало сердце до боли, обволакивало холодом, шептало, что не будет тут выхода.… А я давно уже не в порядке, изодран, расколот, располосован на мелкие ленточки, скреплен слишком суровыми нитками, слишком долго я учился быть живым.

Прости меня, Томми. Прости меня за эту маленькую слабость любить тебя. Прости меня за эту огромную ошибку жить тобой. Прости меня, братишка…
Прости за тайные взгляды. За то, что засыпаю, уткнувшись носом в твою футболку, которую ты каждый вечер оставляешь на полу гостиной. Прости меня за то, что я есть…
Бывают моменты, когда так хочется недрогнувшей рукой плеснуть в бокал вина, бросить туда таблетку, и немного отстраненно наблюдать, как она, шипя, растворяется в темно-красном вине, спокойно усмехнуться, поражаясь собственной откуда-то взявшейся храбрости… и… и одним глотком осушить бокал, будто ставя точку в итак уже затянувшейся осенней метели…. Но, конечно, как всегда, не хватит капли решимости, капли отчаяния, капли удачи… И я опять отправлюсь за сигаретами. Прискорбно. Но…мы ни в чем не виноваты. Просто не хватило… Просто не получилось…
Знаешь, я болен тобой. Знаешь, мне кажется, что скоро будет мой последний вздох… Знаешь, я почти ничего не ем. Знаешь, я перестал чувствовать твой запах: мускус, смешанный с ароматом зеленого яблока. Знаешь, я слишком сильно люблю тебя, чтобы знать, что такое эта пресловутая «неправильная любовь». Знаешь, я слишком люблю тебя. Знаешь, я слишком люблю… Знаешь, я слишком… Знаешь, я… Знаешь?...

Нет сил. Нет сил бежать из этого клуба, от тебя, от себя. Нет сил жить так. Но я все равно бегу, не разбирая дороги, размазывая по лицу черные от туши слезы.  Хочу просто сесть – куда угодно, хоть на асфальт – и выплакаться в конце концов. Хоть раз. Не играть никакой роли, а снять маску и кричать, рыдать, колотить руками... Выпустить это все наружу. И мне кажется, что осень вторит мне. Моросит мелкий дождь, грозящий превратится в бурю, завывает ветер, продувая насквозь мою тонкую куртку, листья – не золотистые, нет, грязно-коричневого, какого-то болезненного цвета – кружатся вокруг, шуршат по асфальту, падают в темные лужи, смешиваются с грязью. Как и я. Осень бывает разной. Бывает теплой, наполненной нежностью и любовью, яркими лучами солнца и летящими по воздуху ниточками паутинок…Тогда, в этом парке, где сейчас я, наверняка, гуляют влюбленные и держатся за руки.
Осень бывает холодной – немного похожей на зиму, с голыми ветками деревьев, покрытыми изморозью, с прохладным ветром, поющим спокойную, чуть грустную песню, с темно – серым небом… А бывает как сейчас – плачущей, болезненной и отчаянной. И я вслушиваюсь в шепот ветра – он не успокаивает меня, нет. Он грустит вместе со мной.
Солнце ушло. А утром можно будет открыть глаза и радоваться тому, как утренняя роса на каждой травинке отплатила за ночную смерть. Чтобы проснуться и смотреть на мокрый асфальт, наблюдая, как на ней заново изображается танец осенней листвы… Солнце ушло. Но не навсегда, неся в себе зачаток будущего…и давая надежду на воскрешение.

Он ведь все равно пьян, так? И сейчас сделает все, о чем я ни попрошу. Так почему бы  нет? Один раз…всего лишь раз.
- Поцелуй меня. Как ты целуешь их.
Широко раскрываешь глаза. Я опускаю взгляд вниз, боясь, что оттолкнешь, убежишь, исчезнешь… Бросаю быстрый взгляд на тебя. Ты улыбаешься, черт побери. Улыбаешься…  Наклоняешься ко мне, шепча в мои полуоткрытые губы какую-то чушь… Разве она имеет значение сейчас? Мы такие идентичные и такие разные, Том.
Мягко целуешь, словно спрашивая разрешения, не размыкая губ. Отвечаю со всей нежностью, на которую способен. Губами приоткрываешь мой рот и проникаешь в него языком. У меня в животе будто что-то переворачивается, словно распускается большой цветок, и из него, порхая, вылетают тысячи мелких бабочек. В  голове всего лишь два слова, которые я готов повторять на протяжении всей жизни:  «Том. Люблю». Меня просто разрывает от переполняющих меня ощущений. В ушах гулко отдается пульс – мой, твой, не важно, он один на двоих, мы одно целое. Проводишь языком по моим деснам, прикусываешь штангу.…Не могу себя сдерживать. Глухо стону тебе в рот. Это подобно маленькой смерти – когда твоя мечта наконец-то сбывается, когда ты держишь трепыхающуюся птицу счастья в своих руках – это так сладко.… До боли. Боли осознания того, что это наслаждение, этот поцелуй когда-то закончится.
.... Поцелуй. Настоящий. Долгий. Бесконечный. Не преддверие чего-то, что нетерпеливо стоит за ним в очереди. И не усталое послесловие к тому, что в рыданиях или в смехе содрогало плоть в своих сладких конвульсиях до потаённых глубин. Нет. Поцелуй и только. Сам для себя. Чтобы улететь… Чтобы провалиться… Чтобы мир вокруг завертелся и исчез… А время остановилось. И жизнь закончилась. На этом чистом и светлом счастье… И только на нём. ...
-Том…поехали домой?
- Да, конечно, поехали…,- как то рассеяно смотришь на меня, на мои губы.…Твои глаза черные, как омуты, я не могу тебя читать, я не знаю, о чем ты думаешь, когда так смотришь.
Берешь меня за руку, и идем к машине. Сколько в этом просто жесте – любви, нежности, какого-то щемящего счастья, просто от того, что мою ладонь сжимают его пальцы, немного грубые от постоянной игры.
В машине едем молча. Иногда смотрю в зеркало, пытаюсь найти там твои глаза, твою улыбку…Ты тоже в него смотришь. Вот так мы и болтаем - не проронив и слова. И мне так хорошо и радостно, как может быть только с тобой. Пусть это будет лучший день в моей глупой жизни. Пусть это будет сказка. Только пусть она не растворится в сером тумане многомиллионного города.
*** *** *** ****** *** *** ****** *** *** ****** *** *** ****** *** *** ****** *** *** ******

POV Bill
Иногда мечты сбываются. Редко.…Как вот сейчас. Закрыть глаза. Не видеть – чувствовать. Мягкие губы на своей шее. Руки, крепко прижимающие к себе. Вкус холодного металла во рту. В горле пересохло только от одной мысли, что будет дальше.… Никогда не думал, что снять футболку, которую ты носишь, так тяжело… Руки дрожат. Так хорошо…Слишком хорошо, что бы быть правдой…
Нет. Остановись. Прекрати. Вырываюсь.
- Том, я просто хочу знать. Ты трезвый?
- Вполне.
- Том, а ты не будешь…?
Остаток фразы просто утонул в поцелуе. Страстном. Всепоглощающем. Таком, какой может подарить только мой брат. Запускаю руку в его дреды, тяну за них, чтобы проникнуть глубже в его рот. Не хочу ни о чем думать. Просто не в состоянии. Завтра все завтра….

POV TOM
-Том…почему я…
-Тшшшш… - накрываю пальцами его рот… -Не надо… не убивай эту сказку…
Вокруг моей шеи обвиваются твои руки. Черт возьми, самые красивые руки на свете… Самые нежные, с острыми коготками… Твои губы касаются моей щеки…
Больше всего хочется вжаться в твое тело, слиться  с тобой сразу… Томас Йорг Каулитц Старший… Ты хочешь младшего брата. Хотя, какая разница, какого. Ты. Хочешь. Брата.

Рычишь и переворачиваешься. Резко, я ничего не успел сделать…Грубо осыпаешь мою кожу поцелуями, прикусываешь, оставляешь следы. А я разве против? Совсем нет.
Ты чувствуешь меня… Ты знаешь, что мне нравится, а я только и могу, что стонать и кричать под собственным братом. Срываешь с меня джинсы вместе с боксерами с какой-то звериной яростью. Я просто умираю от твоих прикосновений…
Чувствую горячее дыхание на своем члене.
- Нет…Тооом, ну не надо… я же саам хотел!
- Хотел…- пробормотал ты, прерывисто вздохнув и окатив меня горячей волной воздуха. Я задергался. – Хотел – вот и получишь.
Наверно я умер в этот момент…Или родился заново не знаю. Я просто дико закричал, когда его губы кольцом сомкнулись вокруг моего члена. Сладко, мучительно сладко…я не могу это терпеть…Осознание того, что это делаешь именно ты, превозносит меня просто на вершину блаженства.
- Тооом!
Это единственное слово, которое я могу сейчас произносить. Хотя, нет – хрипеть, севшим от криков голосом. Ты чувствовал… безошибочно угадывал, какие именно движения языка приводят меня в экстаз. И я метался по кровати. Неважно, что ты делаешь – главное, что это делаешь именно ты.
В какой-то момент я понял, что не сдержусь – я просто кончу. Я попытался отстраниться, отползти назад, но ты, сильно сжав пальцами мои бедра, не пустил.
С каким-то нечеловеческим стоном хрипом я излился прямо тебе в рот. Ты проглотил все до капли.
- Я так люблю, когда ты стонешь, – сказав это, ты нежно принялся вылизывать языком мою татуировку.
А я…а что я? Я полностью отдался невероятным ощущениям.
- Тооом…ну перестань…ну возьми меня уже в конце концов!
- И когда ты капризничаешь, я тоже люблю.
Но ты послушался и потянулся за смазкой.
- Нет, - я остановил его руку. – Давай без этого. Мне нужен катализатор. Иначе я просто умру от удовольствия.
- Ты, что, мелкий? Ты с ума сошел? Ты как потом будешь? Это же адская боль!
Ах, адская боль! Значит, ты уже и с парнями попробовал? Блин, Том, когда же ты успеваешь…Ты просто шлюха – если конечно можно тебя так назвать. Ревную…Чертовски ревную…Вот, что значит по-настоящему адская боль.
- Билл…не улетай от меня.
Видимо, ты заметил мой отсутствующий взгляд. Ты нежно погладил меня по щеке и поцеловал. Просто в губы, нежно.
- Люблю тебя. И никогда не сделаю тебе больно, слышишь?
Слышу, Том.…И, наверное, даже верю.
Берешь со стола смазку. Выдавливаешь много и медленно вставляешь палец в меня. Больно…Закусываю губу и отворачиваюсь, чтобы ты не видел… А ты все равно видишь. Целуешь меня. Шепчешь какую-то ерунду на ухо… Добавляешь второй палец…Третий. Пока не замечаешь, что я уже сам насаживаюсь на них. Мне так хорошо с тобой, Том…
- Я знаю.
Опять он читает мои мысли. Входит в меня, заглушая крик поцелуем. Даешь привыкнуть мне, просто лежим, как одно целое. И я счастлив. Я чувствую себя цельным, живым…не играющим никакой роли…Наверно, это глупо, но так бы я провел всю свою жизнь – с тобой.
Двигаешься. Медленно. Мучительно медленно. Я не могу терпеть.
- Том…да что же…ты…ох…ну давай же быстрей!
И ты слушаешься. Начинаешь дико вбиваться в мое тело. Наши крики сливаются в одно…Я просто улетаю от невыносимого блаженства. Мы кончаем одновременно.

POV TOM
Изящные пальцы впиваются в спину. Ты громко стонешь.
Нежный поцелуй.
Шепот.
Я люблю тебя, брат.

Мы уже ничего не боимся, правда?

Хочется кричать. Сжимаю кулаки. До крови закусываю губу. Как я мог? Как я мог?
Допустим, я выпил. Допустим, я много выпил. Допустим, я ОЧЕНЬ много выпил. Но все равно… Весь ужас не в том что я переспал с Биллом. А в том…Что мне, черт возьми, понравилось!
Я никогда не мог смотреть на его слезы. И вчера не смог. Особенно зная что причина им – я. И когда он попросил его поцеловать…я мог бы отказаться, сказать что он сумасшедший, придурок, или еще что-то… На худой конец, успокоить как то по-другому. Но нет. Я додумался посмотреть в его глаза. И увидеть там…нечто. Огромное. Нежное. Искрящееся. Пылающее языками пламени. Надежду на что-то. Свое отражение. То, чему нет границ. Что-то запредельное…я надеюсь, что ни на кого Билл больше так не смотрел. Потому что я его тут же захотел. Страшно. Мозг просто отключился, перешел в режим автопилота, и ухнул в низ живота. И Билл…был самым нужным. Самым необходимым в эту ночь. Такого со мной еще не случалось. Я боюсь этого чувства…не просто животного желания, а желания брать все и отдавать в троекратном размере.
Боже как стыдно! Как я буду смотреть тебе в глаза? Говорить с тобой? Работать и играть в одной группе? Жить?
Ладно, подумаю об этом чуть позже. Сейчас подожду, когда он проснется и уйдет. Просто не могу с ним говорить. Не сейчас. А после…пойду в клинику, наверняка результаты анализов уже готовы… Боже, эти врачи... Анализ. Да кому он нужен? Я же знаю, что все и так замечательно.
Чувствую, что ты шевелишься рядом. Замираю. Ощущаю прикосновение губ к уху и теплый шепот. Господи, ну зачем Билл? Ненавижу тебя…и себя за эту ночь. И еще за то…что что-то екнуло у меня внутри от этого твоего простого «Люблю»…
То, что было вчера: слабая попытка сбежать от реальности…Я всего лишь человек, который играет в кубики вечности. И вселенная, и череда миров, что меня окружает только призрачная мечта...
И мне больше всего в мире хочется насладиться целомудрием бесстыдных улыбок, оскалом чувственных ощущений, когда мы находимся за гранью своего мира, одной ногой в твоём…
Прости меня, Билл.… Прости за эту глупую ошибку хотеть тебя. За эту огромную непозволительную слабость тебя любить.
Черт возьми, если ты будешь сидеть так еще долго, я опоздаю в клинику! Результаты анализов следовало забрать еще неделю назад!  Хотя зачем мне все это? Я и так знаю, что со мной все в порядке! Что со мной может случиться? Прихоти врачей…
Встаешь. Подходишь к окну. Чувствую внезапный холод, ворвавшийся в комнату. Ты открыл окно.… Поворачиваю бесшумно голову в твою сторону и открываю глаза – не заметишь. Билл, ты когда-нибудь думал о том, жизнь может повернуться так, что станет не нужной? Может, каждая история должна начинаться с вопроса, чтобы в конце все-таки получить на него ответ. Но как часто мы получаем ответы на свои вопросы…наверно не очень, раз вопросы повторяются еще раз и еще раз… Ты когда-нибудь думал о том, жизнь может повернуться так, что станет не нужной? Знаешь, не надо.… Не думай…. Наблюдаю, как иссохший кленовый лист, кружась в осеннем вальсе, оседает на слепящей белизне подоконника. Внезапно поворачиваешься – успеваю закрыть глаза. Молчишь – не заметил. Чувствую твой взгляд на себе. Приближаешься – слышу шум твоих шагов. Садишься на край кровати. Пальцы руки внезапно касаются ткани твоих джинс. Чувствую, как проводишь пальцами по моим губам. От твоих рук пахнет горьким миндалем и сладостью мармелада…Как вчера. Вчера...Чертово вчера.

Наконец-то. Встаешь и тихо выходишь из комнаты. Стыдно. Вскакиваю с кровати и начинаю одеваться. Возможно, удастся пройти незамеченным?
Билл…Что же мне делать с тобой, мелкий? Ведь я прекрасно понимаю, что во всем виноват я. И только я. Я ведь сам вчера хотел этого…а сегодня? Ну как, как сказать тебе, что я жалею? Я ведь просто не имею права причинять тебе боль. Не потому что мне тебя жаль, нет. Просто я этого не вынесу. Не могу смотреть на твои слезы, это хуже любой пытки. Такие как ты, Билл, не должны плакать. Никогда. Тем более из-за таких, как я…
Господи, о чем я думаю? Нет, вчера я дал тебе надежду, сегодня я этого не сделаю…Ради твоего же блага, Билл. Лучше отрубить, сразу все сказать, пусть лучше ты испытаешь это один раз, чем я буду мучить тебя, рвать твое сердце по кусочкам, смаковать твою боль и

Это едет поезд. Я не вижу его, но ясно представляю себе его ход. Как выходит из закопченной трубы дым, как грохочут старые колеса, как едут нескончаемым потоком вагоны.…  Как мы. Даже если я захочу избавиться от всех чувств к тебе, Том, я не смогу. Мы связаны, соединены между собой, как вагоны поезда, и мы не в силах рассоединится. А если связь разорвется, мы умрем… Разобьемся на дороге жизни. Вернее разобьюсь я. А ты уже отцепился. Ушел. И не вернешься.
Кап-кап-кап
Это частый дождь стучит по крыше. Я люблю дождь. Мне кажется, что он живой, что он понимает меня. Люблю сидеть на подоконнике, и смотреть за соревнованием капель на стекле – какая упадет первой? Люблю дышать на стекло и писать на нем имя. Одно. Любимое. Том.
Я всегда буду рядом, Том, как бы тебе это ни было противно. Я буду всегда. Кем угодно. Яркими красками и детскими голосами, стуком в дверь и телефонными звонками. Днем обо мне будет напоминать странствующий ветер. В шелесте листвы ты будешь слышать мое имя, а цветы будут говорить обо мне. Зимой я буду касаться твоих губ искристыми снежинками, весной – первыми подснежниками. Летом – теплыми ливнями и красками радуги.
Я буду рядом, независимо от погоды. Белыми облаками и венами автострад. Мелодиями мыслей.
Я всегда буду рядом. Радостным смехом и вечерними новостями. А по ночам я буду шепотом звать тебя по имени.
Я буду рядом каплями дождя и россыпью весенних цветов. Случайными шорохами и шумом машин.
Однажды ты обязательно почувствуешь, что я улыбаюсь в аромате цветов. А ночью луна будет тихо рассказывать тебе обо мне. И когда-нибудь ты поймешь, что расстояние не измеряется километрами.
А однажды… Однажды ты просто не выдержишь. Почему? Потому что невыносимо, когда кто-то возле тебя, а ты только чувствуешь, но не видишь.
Чтобы выразить это, ты будешь рисовать меня красками, разбавляя своими ощущениями. Но нужного оттенка ты не найдешь, Том. Твои мысли просто не захотят ложиться красками на холст. И ты захочешь вернуться… А пока я буду ждать тебя. Пока я просто буду рядом. Разноцветным листопадом.
Вот так бы взять и умереть. Здесь. В своей квартире. Но нельзя – контракт. Я хмыкнул этой мысли и встал с пола. Мысль о том, что сейчас мне придется увидеть Тома, отдается в сердце болезненной пульсацией. Репетиция. Музыка всегда спасала меня. Вытаскивала из болота суицидальных мыслей. Надеюсь, вытащит и в этот раз. Надеваю черные очки, прячу за ними заплаканные глаза и выхожу из квартиры.

Последний аккорд. Резко срываешься со стула и убегаешь, даже не попрощавшись ни с кем. Смотрю на худую обтянутую черной футболкой спину, и мое сердце мучительно сжимается. От нелепой смеси чувств – жалости, нежности, сострадания и чего-то…странного. Того, что заставляет хотеть стереть его слезы, разделить его боль, погладить по волосам,… Что заставляет вспоминать вкус его губ, горящие глаза и ощущение вздрагивающей кожи под пальцами. Что-то, что меня пугает.

- Томас… Хм, даже не знаю как начать. В общем вы должны понять, что я на вашей стороне… Так сказать, по одну сторону баррикад… Мы должны вместе противостоять недугу… Черт! – врач сердито выругался и поднял на меня слезящиеся голубые глаза.
- Томас… У вас СПИД.
Гром…Он должен был сейчас разразиться и заглушить грохотом эти страшные слова. Молния должна была сверкнуть за окном, ослепив меня и скрыть от моего взгляда этого старика. Должен был разразиться ливень, орошающий землю небесными слезами… Конец света. Или должны были прибежать Георг, Густав и Билл и с диким хохотом прокричать, что это шутка.
Но ничего этого не произошло. Только в глазах потемнело и слегка пересохло во рту. Стало больно двигаться, все тело вело болезненной судорогой.
- Доктор….Это не может быть ошибкой? – спросил я, с трудом шевеля онемевшими губами.
- Нет, Томас…Мне очень жаль, но результат точный.
Я весь как-то обмяк, застыл, утопая в своей боли, сидя на этом странном казенном стуле.
Доктор, увидев мое побелевшее лицо, засуетился, начиная тараторить что-то о прогрессирующей болезни, об иммунитете, о контрацепции…
Стоп! Меня как будто огрели пыльным мешком по голове, выбивая апатию, заставляя думать, действовать…
- Доктор.…Подождите!  Хм…заражение может произойти от контакта…ну с лицом своего же пола?
- Простите, Том… Оно не то, что возможно… Оно стопроцентно. Но я могу посоветовать вам пользоваться средствами контрацепции…
Билл…Билл…Билл. Что же я наделал? Я схватился руками за голову, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь отрезвить себя болью.
Доктор опять начал тараторить, то и дело, заглядывая мне в лицо, улыбаясь какой-то фальшивой улыбкой.
- Все будет хорошо, Томас…
- АХ ВСЕ ХОРОШО БУДЕТ??? Да что ты понимаешь? – от злости я начал говорить ему ты – У меня СПИД, ты понимаешь? Я скоро сдохну, а мне только 18!!! Я ничего еще не видел в жизни, ничего не сделал! И умру не только я, а еще и человек которого я люблю больше этой гребаной жизни!!!!Ты понимаешь? Билл умрет…Из-за меня!!!! НИЧЕГО И НИКОГДА УЖЕ НЕ БУДЕТ ХОРОШО!!!! – я схватил его за грудки и встряхнул, пытаясь выместить на нем свою злость, свое отчаяние, слезы застилали глаза…
Я пнул стул ногой, расшиб какие-то колбы, осколки со звоном полетели на пол. Доктор весь сжался в страхе и замолчал. Пинаю ногой дверь и выбегаю из кабинета спотыкаясь, скользя по лестнице, захлебываясь собственными рыданиями. Этот запах… Запах безысходности, безнадежности, отчаяния. Он душит меня, я задыхаюсь…
Выбегаю на улицу, прикрыв лицо руками. Сажусь прямо на асфальт около какого-то дома. Билл, Билл, Билл.… Как же так? Неужели вот так все и закончится?

Я вышел на улицу и просто шел прямо. В голове мелькнула мысль, что машина так и осталась на стоянке, ее же заменила мысль о том, что надо будет прислать за ней охрану.
Множество непонятных мыслей роились в голове. Но одна никак не хотела уйти на задворки сознания, она заключала слова врача: «Заражение обеспечено».
Стало страшно.
Страшно будет проживать каждый день, как последний.
Страшно будет ложиться спать, боясь не проснуться.
Страшно думать, что однажды я просто не открою глаза и не увижу, как ты с утра склоняешься надо мной, заговорщически улыбаясь.
А еще…страшно думать, что и ты, узнав, будешь думать о том же самом.
Ты не узнаешь.
Не сейчас.
Порывы ветра поднимали упавшую листву, кружа ее в свободном осеннем вальсе под музыку проезжавших автомобилей. Искусственный свет витрин ярко освещал дорожки слез на щеках. Хорошо, что дождь… Хорошо, что не видят…
Прости меня, Билл.
Я не думал, что все будет так.
Я найду выход, малыш. Обязательно найду. Но не сейчас… Позже…

Бокал шампанского. Глядя на свет свечи сквозь призму искрящихся пузырьков, вспоминаю тот вечер. Длинные ресницы, взгляд исподлобья, тонкие запястья, изгибы шеи, трепетная нежность… И любимые глаза под цвет осеннего танца…
А сейчас все это внушает только невыносимый страх. Перед будущим. Что будет потом? Как? Как я буду жить? Как будешь жить ты?
Каждый день как последний.
Так умирает осень. Тихо. Постепенно. Довольно искусным способом.
Так умирает сказка. Растворяясь. Исчезая.
Так умирает жизнь. Незаметно.
Пальцы скользят по руке вверх, потом плечи... глаза закатываются от эйфории…Стон, пронзительный, резкий... Убивая умирать.
Убивая умирать.
Так умираю я: отняв такое никчемное, но столь необходимое право на жизнь у тебя.
Ты не будешь бояться, Билл. Я знаю. Ты всегда был намного храбрее меня. Ты просто смиришься.
А я…
Я ВЫБИРАЮ ЖИЗНЬ.

POV Bill

Прохожу по коридору и нахожу смятый клочок бумаги. Странно, как я раньше его не заметил. Записка? Медленно разворачиваю и начинаю читать
«Билл, я давно должен был сказать тебе. Я… я люблю тебя, Билл. И ты – это лучшее, что мне когда-то дарило небо. Ты – лучший подарок. И… я хочу сказать тебе: все равно, что скажут, все равно, что подумают. Я люблю тебя, и это главное. Все остальное не имеет значения сейчас. Потом… позже… Я расскажу тебе кое-что. Но это потом. А сейчас… Я просто люблю тебя».
Черт…Во мне борются два человека – первый кричит от счастья и готов оглушить весь мир своей радостью, а второй- подавлен, расстроен…Хочу и не хочу одновременно. Я примерно этого и ожидал. Том знал, что я собираюсь уйти.
Щелкаю кнопками мобильного, пытаясь найти его номер, который знаю наизусть.
- Ты…нашел?
- Да.
- ???
Молчание в трубке. А чего ты ожидал, Том? Что я тут же брошусь к тебе на шею? Стоит тебе написать на клочке бумаги пару строк и я брошусь к твоим ногам? Не хочу…Не хочу играть больше, Том. Мне надоело быть твоей игрушкой, твоей тряпичной куклой, которая была с тобой все детство, а теперь выброшена за ненадобностью, так как у тебя теперь дорогие Барби… А теперь ты опять хочешь играть со мной, дергать за ниточки, чувствовать свою власть, доминировать. Ломаешь меня. Рвешь тряпичное тело на кусочки, лишь изредкаa