Эта ночь уже начиналась необычно.
Необычный клуб, необычная обстановка, необычная музыка...  Все по-другому.
А Билл был такой же как всегда. Чересчур красивый, даже смазливый, с улыбкой в тридцать два кипельно-белых сияющих зуба, и... Какой-то глянцевый. Совсем не тот, которого я знал еще года три назад, а другой. Ненастоящий. Фальсификация, муляж, фэйк! Какими словами еще описать то, что сейчас он из себя представляет?
Он сидел в кресле совсем рядом со сценой, потягивал алкогольный коктейль, болтал левой ногой, и безмятежно смотрел на сцену, где старались три малоизвестные для зрителя, но очень известные для бомонда музыканта.
Как же мне иногда хотелось жить жизнью, подобной их! Никаких фанатов, прессы, папарацци, кучи денег, блеска... И это лишь только малая часть того, чего я себе уже не желаю.
Но больше всего я не желаю видеть Билла таким, какой он есть сейчас. Я ненавижу его. Я хочу задушить эту длинную белую шею, которая так и манит очередного извращенца поставить на ней засос. Я хочу исцарапать в кровь эти намазанные откровенно розовым блеском губы, хочу погасить этот ненастоящий блеск в его глазах, хочу... Хочу его. Это желание не дает мне покоя. Оно скручивает низ живота подобно толстым крепким канатам, которые нельзя развязать, которые безумно трудно обрезать, каждый раз, когда я его вижу. Оно сначала кружится вокруг меня, затем подслушивает, а потом зовет меня... Я уже бесконечно нахожусь в этой клетке, и внутри меня все переворачивается.
И вот он сверлил взглядом высокого брюнета на сцене, верно желая пробудить в нем то же самое. И не надейся, Билл. На нем ведь чуть ли не написано, что он полностью гетеросексуален. Ты не видишь, что он не смотрит на тебя? Он смотрит только на свою гитару.
Билл откинул свою темную копну волос назад, облизал губы, поставил недопитый коктейль на столик... И склонил голову направо. Чтож, это уже почти отчаянная мера соблазнения, или попросту совращения. Я ведь знаю его как облупленного, каждый день наблюдал за тем, как он сводил с ума очередного мальчика, или девочку, и потом уводил. И каждый раз меня гложет несправедливость, потому что именно меня обвиняли в том, что делал Билл. "Том извращенец", "Том секс-маньяк"... Том - это просто Том. Всего лишь Том. Всего лишь тень Билла Каулитца - великого и прекрасного.
Он никогда не слушал меня. Не любил меня. Не понимал меня. Иногда, мне безумно хотелось заставить сделать это насильно. Так, чтобы ему стало больно, так как мне. Потому что мое желание причиняет мне боль, одурманивает меня, загоняет меня в ту самую клетку, и я пылаю... Так пылаю, что иногда мне кажется, что если бы он узнал об этом, то потерял бы контроль, и его сердце тоже сжалось бы... Хотя бы на миг.
Группа отыграла последнюю песню и опустилась на свои законные места, рядом с Биллом. Даже стоя в четырех метрах от них я услышал, как он защебетал про их прекрасную музыку и манеру игры, и как особенно похвалил замечательный голос этого брюнета, которого звали Мэтт. Тот, не заподозрив от Билла никакого подвоха, добродушно улыбнулся, прошептал свое "спасибо", и протянул ему руку. Видимо, расценив это как первый шаг, Билл изящно протянул ему свою тонкую кисть, но Мэтт лишь на секунду продержал ее сжимая, и тут же опустил и отвлекся на какой-то разговор со своим барабанщиком.
Мне было даже забавно созерцать столь редкое разочарование на лице Билла. Надо же, этот поганец Мэтт смел даже не обратить на него внимания! Да что там, он даже не похвалил самого Билла Каулитца в ответ! Наигранно резко он поднялся со своего кресла, и бросив что-то на прощание музыкантам якобы нечаянно опрокинул зеленоватый коктейль на белоснежные брюки Мэта.
- Ой! Как же мне неловко... Простите пожалуйста... - Как всегда неуместно ужимаясь начал частить Билл.
- Да ничего страшного... Кажется, вы хотели уже идти к своим? - Радужно улыбнулся Мэтт одними своими черными как ночь глазами.
В этот момент Билл стал похож на рыбу, которая пыталась на воздухе поймать воду в жабры. Он несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь бросить еще что-то вежливо-оскорбительное, но закрыв его последний раз, развернулся и кинулся куда-то в другую сторону зала. Я поспешил выскочить ему навстречу.
- Что, блядь дала бы, да не взяли? - Горько усмехнулся я.
- Заткнись, урод. Не твоего собачьего ума дела. - Прямо брызжа ядом прошипел Билл. Я схватил его за кисть.
- Смотрю, научился по-взрослому разговаривать? Сначала научись вести себя по-взрослому...
- Убери свои грязные руки от меня, сволочь... - Прошелестел Билл, пытаясь высвободить свою руку.
- А ты мне поговори еще тут, сучка... - Второй рукой я взял его за волосы у их основания и потащил за собой. - Пойдешь за мной.
Можно еще было остановиться. Но я чувствовал, что моя вера в это почти умерла.....

***
Я пнул входную дверь в его номер отеля, когда Билл дрожащими руками протянул мне ключ от него.
Толкнул его внутрь. он упал прямо на кровать, и испуганно дыша через рот посмотрел на меня исподлобья.
- Чего... Ты... Хочешь?.. - Выделяя каждое слово спросил Билл.
Ничего не отвечая, я опустился рядом, начал сдирать с него джинсы, и... Услышал его стон.
- Заткнись. Стонать будет под тобой шлюха в борделе.
Его глаза маниакально горели. Черт, я ведь делаю ему одолжение! Я делаю то, чего он хотел весь вечер, то, чего он хочет каждый вечер... Но пусть гром меня разразит, но эту ночь он запомнит навсегда, и все это заставит его измениться.
Я навалился на него сверху, и вдавил его запястья в кровать. Мне было невероятно легко все это проделывать, словно это все уже было, и не раз... Хотя, конечно, было. Я часто думал об этом, и это уже не казалось мне странным.
- Сейчас слушай меня. - Шептал я ему прямо в губы. - Если скажешь хоть слово, то пожалеешь. Тебе будет очень больно. - Он испугался. Его глаза уже увлажнились, он дрожал. Как же я его ненавижу... -Как же я тебя ненавижу... Как я ненавижу ВСЕ, что с тобой связано... В кого ты превратился? Мразь, шлюха... И ты после всего этого говоришь, что ты умеешь любить?..
- А что,ТЫ умеешь чтоли? - Огрызнулся Билл, но тут же пожалел, потому что получил звонкую пощечину.
- Сволочь, ты даже не знаешь что ты делаешь с людьми! Ты жизни ломаешь... Но поверь, для меня ты ничего не значишь, поэтому сегодня будет больно только тебе.
Ложись на живот и раздвигай ноги. Быстро.
Он послушно и привычно сделал то, что я попросил. Стащив до конца его боксеры я потянул замок своей ширинки, и прошептал, как будто обращаясь к оттопыренной заднице Билла:
- Ну, вот и пришел твой законный хозяин... - И не собираясь даже помочь ему, я загнал свой член Биллу в задницу по самое основание. Он закричал. Закричал так громко, как я хотел, чтобы он кричал. Я остановился на секунду, и наклонившись к его уху все так же язвительно прошептал:
- Что, больно? Ну теперь-то мы поймем, что такое настоящая боль. - Я продолжил свое еще медленное движение. Билл старался молчать, но шумно дышал, а на подушку под его руками падали слезы.
Я немного ускорился, и почувствовал что Билл подается навстречу.
- Нам уже нравится?.. - Он молчал. - Отвечай, нравится?
- Д-да-а... А-а-а...
- Скажи: Пожалуйста, Том еще.
- Пожа... По... Пожалуйста, Том... Том... Еще-е-е-е... - Я почувствовал под собой явно предоргазменную дрожь тела Билла, и не успев ничего подумать об этом, как почувствовал и свою.
Это нельзя было назвать чем-то приятным. Хотя, конечно, оргазм всегда в какой-то степени приятен, но это был оргазм — смесь ненависти, отвращения, сумасшедшего желания, и чего-то еще.
Убедившись, что мы оба кончили, я упал на подушку отвернувшись от Билла, и не сказав ему не слова начал пытаться уснуть. А что мне было делать? Все, что хотел, я уже сделал, и он пусть сейчас делает что хочет.
Я упорно делал вид спящего, но сон, конечно, не шел. Такая череда событий не давала и минуты сна.
Кажется, пора. Я тихо стащил с себя одеяло, и поднял с пола одежду.
Билл по-настоящему спал. Собравшись, и сделав все необходимое я опустился с ним рядом. Я люблю его. Люблю его, когда он такой. Такой, как раньше. Раньше, когда не было всего, что есть сейчас, и что больше всего хочется забыть. Я невольно провел большим пальцем по его бархатной коже и легонько коснулся своими губами его губ. Если бы только у него был шанс... Он бы мог быть номером один.

- Ненавижу... - Прошептал я ему на ухо, и взяв в руки кепку покинул номер.

С этого дня и по сей день Том Каулитц находится в мировом розыске.
Билл Каулитц отказался от показаний, сообщил лишь, что проснувшись в 11:00 понедельника он нашел на прикроватном столике записку, написанную почерком Тома, содержащую только слово «Uno».