- МАМА!! - Крик маленькой девочки разнесся по всему замку, зов отражался в холодные стены, прося спасения. В распахнутые настежь двери продолжали ломиться разъяренные люди с вилами, косами и факелами в руках. Их лица перекашивались гневом, злобой, ненавистью и жаждой мести.
Бедняжка 6 - летняя девочка, похожая больше на фарфоровую куклу, схватилась крошечными ручками за перила лестницы, наблюдая за тем как отец кричит на маму.
- Сумасшедшая! Сколько ты будешь пытать людей. Сколько невинных дев ты убила. Сколько выпила их крови. Я запираю тебя в башне до конца твоих дней!
- Ненавижу тебя, Турзо! Я отомщу тебе! Моя душа не найдет покоя пока весь твой род будет искоренен из святой земли! Будь ты проклят! - Кричала в ответ женщина, больше похожая на разгневанную богиню.
Турзо занес руку и хотел ударить жену, но та с дикой силой и быстротой перехватила кисть руки. Послышался давящая хруст кости и стоны мужчины от боли. Богиня со звериным рыком вгрызлась в шею негодяю, который запищал, как недорезанный поросенок.
- МАМА! - Все продолжала испуганно хныкать девочка глотая слезы.
- Елисавета!! Дочка! - Женщина оторвалась от шеи Турзо, губы горели красным оттенком, по подбородку потекла струйка черной крови. Она бросилась по лестнице к девочке, но остановили вилы одного из крестьянин, пришедший отомстить за смерть своей дочери. Острое врезалось в живот графини прокалывая насквозь. Прекрасная и разъяренная Елисавета Баттери с неистовым криком отбросила крестьянина вместе с его вилами. Его тело врезалось в соседнюю стену, как тряпочных кукла. Ни капли крови не уронилось с ее проколотого лона, только черное платье, было проткнуто.
- Дочка! Иди к мамочке, иди ко мне! - Звала неистовая, быстро поднимаясь по лестнице и утирая губы от крови человека.
- НЕТ!! - Прокричал Турзо и прикрывая целой рукой раненую шею бросился к женщине. - Елисавета, беги! Беги!
Девочка не знала, что делать. Она замерла на месте и только и ждала как мамины руки защитят ее от этого безумия. Баттери подбежала к дочери и подняв на руки прижалась губами к нежной кожи на шее у девочки, едва прокусывая ее. Елисавета всхлипнула с испугом раскрывая глаза:
- Мама ... - вылетело и затрепетало тихое нежное словечко.
- Все хорошо, дорогая. Отомсти за то, что они с нами сделали, - прошептала обезумев мать, вытирая капельку выступившей крови на шее дочери кончиком длинной черной косы.
Турзо обхватил женщину руками, таща от Иногда в жизни закрадываются такие моменты, когда до боли понимаешь, что время истекло как вода сквозь пальцы, легкомысленно вычерпана из источника. В такие моменты понимаешь, что ничего не успел сделать. Некоторые над этим задумывается каждый день, а меня эти мысли гложут с рождения. Но многое ли успевают те, которые вечные ... Нет ... они только никуда не спешат.
Будем знакомы, мое имя Елисавета Турзо 1867 рождения, проживаю в графстве отца, которого ненавижу с детства и по сей день, будьте добры следовать за мной по страницам моего детства. Я открою вам тайну. Страшную тайну, которой просочилась кровь сотни людей. И так ...

- МАМА!! - Крик маленькой девочки разнесся по всему замку, зов отражался в холодные стены, прося спасения. В распахнутые настежь двери продолжали ломиться разъяренные люди с вилами, косами и факелами в руках. Их лица перекашивались гневом, злобой, ненавистью и жаждой мести.
Бедняжка 6 - летняя девочка, похожая больше на фарфоровую куклу, схватилась крошечными ручками за перила лестницы, наблюдая за тем как отец кричит на маму.
- Сумасшедшая! Сколько ты будешь пытать людей. Сколько невинных дев ты убила. Сколько выпила их крови. Я запираю тебя в башне до конца твоих дней!
- Ненавижу тебя, Турзо! Я отомщу тебе! Моя душа не найдет покоя пока весь твой род будет искоренен из святой земли! Будь ты проклят! - Кричала в ответ женщина, больше похожая на разгневанную богиню.
Турзо занес руку и хотел ударить жену, но та с дикой силой и быстротой перехватила кисть руки. Послышался давящая хруст кости и стоны мужчины от боли. Богиня со звериным рыком вгрызлась в шею негодяю, который запищал, как недорезанный поросенок.
- МАМА! - Все продолжала испуганно хныкать девочка глотая слезы.
- Елисавета!! Дочка! - Женщина оторвалась от шеи Турзо, губы горели красным оттенком, по подбородку потекла струйка черной крови. Она бросилась по лестнице к девочке, но остановили вилы одного из крестьянин, пришедший отомстить за смерть своей дочери. Острое врезалось в живот графини прокалывая насквозь. Прекрасная и разъяренная Елисавета Баттери с неистовым криком отбросила крестьянина вместе с его вилами. Его тело врезалось в соседнюю стену, как тряпочных кукла. Ни капли крови не уронилось с ее проколотого лона, только черное платье, было проткнуто.
- Дочка! Иди к мамочке, иди ко мне! - Звала неистовая, быстро поднимаясь по лестнице и утирая губы от крови человека.
- НЕТ!! - Прокричал Турзо и прикрывая целой рукой раненую шею бросился к женщине. - Елисавета, беги! Беги!
Девочка не знала, что делать. Она замерла на месте и только и ждала как мамины руки защитят ее от этого безумия. Баттери подбежала к дочери и подняв на руки прижалась губами к нежной кожи на шее у девочки, едва прокусывая ее. Елисавета всхлипнула с испугом раскрывая глаза:
- Мама ... - вылетело и затрепетало тихое нежное словечко.
- Все хорошо, дорогая. Отомсти за то, что они с нами сделали, - прошептала обезумев мать, вытирая капельку выступившей крови на шееребенка, несмотря на боль в переломе. Графиня выпустила девочку из рук. Как раз вовремя. Острый деревянный кол пронзил ее грудь. Баттери замерла, с болью посмотрела на любимую дочь и неживой опустилась на землю.

***

Эти проблески прошлого все еще разъедают душу мою, как кислота соленых слез. Тех слез, которыми я упивалась за матерью. Я никогда не забуду как убивала один за другим всех своих сестер, братьев, дедушек, бабушек и отца, оставляя его на закуску. Такой себе десерт на тарелке. Я выпила его всего, до дна. Как старое вино, умиротворяет жажду. Его кровь течет в моих жилах и будет течь вечно.
Я отомстила за все злодеяния, совершенные над родом моей матери. Мамочка, родная, я так тебя люблю. Но жажда не прекратилась. Не утихло и чувство ненависти к людям.
Тогда было черное время для Румынии ... Целые селения погибали от моей ненависти. Все продолжалось до тех пор, пока я не устала от ненависти и не пошла на покой. Я вернулась в семейный замок, убив всех, кто в нем был.

Каждый день тянется для меня как год. И в каждом дне правят воспоминания ... А у меня они только плохие.
Ненавистный человек знал болезненную зависимость от своей красоты Баттери. Женщина с каждым годом понимала, что красота не вечна, а она так хотела ее сохранить. Постепенно зеркала стали убирать с глаз замка, ведь та больше не могла смотреть на свое уродливое старения.
Но однажды Турзо решил позлорадствовать с горя женщины, сказав, что она вернет себе красоту, если убивать молодых девственниц и пить их кровь, омывать в горячей черной жидкости свое тело.
Баттери потеряла рассудок, от этого издевательства мужа, постоянных побоев, изнасилований. Сначала он сам заставил ее пить кровь девственниц, а затем бросал в кровавую ванну. После же Баттери показалось, что кожа действительно становится мягче и она продолжила похищать девушек. Черная карета Елисаветы Баттери проезжала селами, забирая самых прекрасных девочек.
Единственной отрадой для безумной была ее маленькая дочь, которую она лелеяла как цветочек, чтобы когда и выросла стала ядовитой. Чтобы даже смех ее неповторимого чада отравлял воздух.
После смерти матери отец же запер ее тело в башне, что посреди кладбища тех невинных, которых она убила. Кладбище огорожено колючей территорией и черными розами, чтобы никто не смог проникнуть в усыпальницу графини. Ее так боялись после смерти, что даже близко не подходили. Чтобы не дай Бог, освободить от душевной оковы.
Проходят годы, века, а месть так и не смогла унять мою жажду крови. Это проклятие осталось мне от отца, который понял для чего я была рождена на свет только тогда, когда мои клыки впились в его артерию на шее. Он умирал в муках, страдая от ужасной боли, пока я напивалась им как пакетиком сока ...
- Елисавета! ! ! - Голос Катрин за дверью.
- Что? - Спокойно спросила я, отворачиваясь от окна. Я простояла у него несколько часов, вглядываясь в высокую башню на горизонте. Место покоя моего единственного и последнего родного человека.
- Ты готова? - Спросила служанка заходя в двери и подходя ко мне. Я услышала как забилось его смертное сердце. Боится. Единственная служанка и та боится подходить, знает, что я к ней не прикоснусь, но все же неуверенна в моих моральных силах удержаться.
- Я не поеду. Не хочу. Катрин, приготовь мне ванну, я хочу расслабиться.
- Нет, мисс вы должны собираться на самолет. Презентация, выставка ваших работ, помните? - С трепетом говорила Катрин, нервно болтая кончиком фартука. За последние столетия мне не было чем заняться, кроме рисования. Картины отвлекали. В каждую я вкладывала свое одиночество и ненависть к этому миру, хотя тот тоже от меня не в восторге.
- Выставка в Лондоне может пройти и без меня. Я хочу пройтись по лесу. Я давно не приходила в стаю, - говорила бесцветно я, ища любой повод, чтобы только не покидать дом матери. Конечно, прогулка по лесу, это не лучшая отговорка, но посещение волков нужны, ведь нападения за последние несколько дней увеличились. Люди страдают от постоянных набегов моего любимчика - черного волка, вожака своей стаи.
- Это подождет. Людей в этом мире уже достаточно расплодились. А вам нужно хоть на два дня развеяться. Сидите в этом пыльном замке ...
- Ты поедешь со мной, Катрин.
- Нет, пожалуйста, - стала клянчит служанка. Я знала, что она не любит отлучаться от дома.
- Да. Собирай чемоданы. У тебя 5 минут. Как раз достаточно времени, пока я дойду до машины. Скажи Каруну, чтобы был уже готов, сегодня мне понадобится помощь водителя. Все уходи, - сказала я и подобрав длинное платье медленно пошла к выходу.
Черный бархат шуршал шепотом по пыльных красных коврах. Я спускалась по тем же лестницам. Капельки крови все еще оставались чернеть на ковре. Смотрела куда-то вдаль, ища спасения. Прошло 200 лет, хотя я и выгляжу на 20. Я ищу в этом мире что-то, что успокоит эту боль в сердце. Успокоит муку, которой разрывается моя душа. Но пока что отвлекало только рисование. Катрин уже бежала впереди меня с маленьким чемоданчиком, открывая передо мной дверь. Запыхавшись подбежала к машине и стала ждать меня. Я с таким же каменным лицом преодолела 60 метров в момент глаза, поправляя платье, села в машину. Карун завел мотор:
- Княгиня, а можно вопрос?
- Да, Карун, - Тихо ответила я.
- Почему машина? Вы бы добрались быстрее, если бы были без нее.
- Я хочу насладиться радостями земной жизни, Карун.
- Но вы ...
- Достаточно! - Перебила я и снова посмотрела на башню, уходящую с горизонта. "Пока, мамочка. Я обещаю, что найду счастье и скоро вернусь" - мыслями проговорила я и чуть улыбнулась.

Все прошло как-то однообразно, как и вся моя жизнь. Я заходила в поместье, которое было приобретено мной за 2 недели до выставки. Здесь сегодня будет презентация моих деток - картин.

- Катрин подай платье, - приказала я, поправляя волосы.
- Да, мисс.
Я наверное была красивой. Красное, как кровь платье обтягивало каждый изгиб моего прекрасного тела, мамин медальон на шее был особым украшением. Я никогда не смотрю в зеркало, даже при таких обстоятельствах. Ненавижу зеркала, они показывают правду.
Я спускалась вниз и понимала, что даже не знаю кто будет на выставке. Наверное большие шишки Лондона, иностранцы, какие-то левые люди, которые вообще ничего не понимают в искусстве и конечно Питер. Этот немец мне нравился. Такой робкий и всегда открытый человек. Любезно предлагал мне себя в качестве напитка. Несколько дней назад герр Гоффман сказал, что подарит мне игрушку, которая наконец сделает мою жизнь такой же яркой как и мои картины.
Выставка посвящена моему двадцатилетию, которое мне совсем не хотелось праздновать здесь. Далеко от мамы, замка и всего того, чем я жила на протяжении 200 лет. Мало кто знал, что сегодня у меня день рождения. Я под смертной казнью запретила Катрин напоминать мне о моем старения. А Питер конечно знал, так как приходился мне близким другом.
В округлой зале было не менее 100 человек. Все смотрели на мои шедевры, попивая напитки. Я сошла с лестницы под бурные овации. Питер сразу подошел ко мне. Его сердце билось ровно, без страха. Его храбрость всегда студила мои чувства ненависти к людям, которые всегда мне казались подлыми предателями, убийцами и трусами. Питер приобняв меня и поцеловал в щечку, как давнюю знакомую:
- Моя дорогая, я так рад тебя снова видеть. Это бывает так редко.
- Последний раз мы виделись 10 лет назад, - чуть улыбнулась я.
- Сколько времени утекло. - Нежно улыбнулся он мне, - ты не изменилась.
- Спасибо, - со стороны Питера сказать мне такие слова были настоящим медом на уши.
- А в середине? - Спросил мужчина пристально заглядывая мне в глину душу.
- Нет. Я все еще в поисках, - решила не вдаваться в подробности. Да, я была в поисках того чувства, что люди называют «любовь». Говорят, только истинная любовь заставляет людей полюбить даже мир, в котором живет возлюбленный.
- Ты помнишь мой подарок?
- Как я могла забыть, - еще шире улыбнулась я.
- Он в этом зале. Сможешь его найти твой, а не сможешь - он уйдет.
- Это что? Человек? - Приятно удивилась я.
- Да, но не просто, - мурлыкнул Питер и исчез с горизонта. Моя улыбка немедленно испарилась и я пошла по кругу наблюдая за тем, чтобы не дай Бог, кто-то коснулся моих картин. Вдруг я остановилась у одной, которую нарисовала в 1989 году под влиянием воспоминаний. Огненное фон и смерть вокруг, все еще отдавались от полотна черными красками.
Я любила эту картину, как родную частичку себя. Каждый мазок краски, каждый переход цвета. Но воспоминания не заполонили меня как в прошлый раз. Сейчас я думала только о своей игрушке, обещание Питера.
- Мне здесь надоело, - услышала я тонкий красивый голос парня. - Мне еще долго здесь быть? И где та женщина, с которой я должен познакомиться?
Я обернулась и увидела как Питер разговаривает с юношей лет 22 с белокурыми волосами, странно одетым, хотя современную моду никогда не пойму с моими вкусами девятнадцатого века.
- Хочешь можешь уйти прямо сейчас, - ответил Питер, - я никогда тебя не держал.
- Прекрасно, - веселый голосок юноши, - ну, я пошел. Па-па.
Я так и не увидела лицо парня. Поспешила обойти за несколько секунд всех, кто стоял в зале и догнать вредного мальчика. Я никогда не отпускала подарки Гоффмана так просто. Пока он меня не развлечет, никуда от меня не денется.
- Тебе не понравились мои картины? - Спросила я, становясь на пути юноши и чуть не охая от его красоты. Такие тонкие черты имеют только аристократы.
- Эм ... Картины прекрасные, но меня не привлекает такое искусство, - ответил он и бросил взгляд на дверь.
- А что тебя привлекает? - Тихо спросила я, сделав шаг к нему, как хищник, подкрадываясь к жертве. Лицо такое безобидное, спокойное, а сердце просто разрывается. Дышит спокойно, а в жилах кровь разливается по стенкам обжигая тело. Какой крепкий орешек мне попался.
- Я не представился. Меня зовут Билл Каулитц.
- Твое имя мне ни о чем не рассказало. Я из далеких краев. Мой дом на краю света, вдали от цивилизации, - объяснила я подходя еще ближе и просто чуть удерживаясь, чтобы не впиться в его шею.
- Я люблю музыку ... - Он запнулся. Глоток, - я вокалист ... - Снова запнулся. Я уже почти прижималась к нему.
- Ты хотел уйти. Пойдем, - сказала я и взяла его руку. Парень вздрогнул от холода моей кожи и наконец проявил послушание, идя со мной вверх по лестнице.
- Куда вы меня ведете? - Стал он возмущаться. Все его движения, жесты, были такими изощренными и скромными. Я не обращала на его возражения, кажется он пытался сопротивляться, но я не чувствовала этого в своих сильных руках. Мы остались наедине в спальне.
- Куда вы меня привели. Да отпустите мою руку, больно, - юноша уже начинал скулить. Двери захлопнулись с тихим скрипом на замок под моим взглядом. Я ослабила хватку, но руку не отпустила.
- Я не собираюсь здесь оставаться ...
- Ты никуда не пойдешь, пока не подаришь мне каплю счастья.
- Хе, это не ко мне, а к моему брату, ясно. Я не буду с вами спать, - отрезал он и вырвав руку свысока на меня посмотрел. - Я не игрушка!
- Тут ты ошибаешься. Сегодня ты именно игрушка и только моя. Не волнуйся. Я не занимаюсь сексом с малолетними ... - Конечно я шутила. Я вообще к смертным не прикасаюсь.
- ЧТО! Мне уже 22, - Возмутился Билл, - и я не собираюсь вас развлекать.
- Меня зовут Елисавета, - Билл осекся.
- Что??
- Елизавета Баттери. Это имя тебе ни о чем не говорит, герр Каулитц?
Билл еще больше осекся. Шаг от меня, и еще шаг. Он смотрел на меня с недоверием в мои слова.
- Этого не может быть!
- Наверное, ты наслушался сказок о моем роде. Но не переживай. Я - жива. Я с тобой. Билл, помоги мне, пожалуйста, - я не помнила на своей жизни никого, кроме своей матери, кого просила о помощи. Кому бы одним взглядом открыла так много эмоций и боли в душе.
Юноша расслабился услышав мою тихую усталую мольбу. Да, это именно тот человек, который поможет всем, он попробует.
- Чем я могу вам помочь, графиня? - Спокойный голос. Хотя он просто дрожал от волнения.
- Порадуй меня. Мне так все надоели. Я сколько в этой жизни сделала, и понимаю, что сколько бы я не старалась все бесполезно. Я не могу закончить всего, - я говорила о своей ненависти и боли, который съедал меня изнутри, которая не как не закончится. Я не знала, что сделать, чтобы избавиться от нее, - Помоги мне Билл, подари мне немного счастья хотя бы на несколько минут.
- Но ... я не знаю, чем могу вам помочь, - озадаченно произнес тот, тоненьким голоском. Он был как маленький взволнованной ребенок. Такое милый и безобидный. Страх уходил, его сердце билось быстро, но только от желания помочь.
- Покажи мне молодость. Ту, которая не вечна, но настоящая. Покажи мне красоту, которую я ищу на протяжении многих лет. Ту, которую не смогла найти моя мать. Помоги. Спаси прекрасным, - говорила я, глядя с тоской в его глаза.
- Я. ..
- Нет! Не расскажи, а покажи! - Перебила я, начиная сердиться. Билл вздрогнул, мне стало жаль за свою грубость. Казалось, что он сейчас заплачет. Мой тон сразу сменился милостью, - Билл, просто подари мне то, что люди называют "прекрасным".
Парень тяжело вздохнул, немного подумал, но уже ничего не сказал.
Я отошла от него, все равно никуда не денется. А он наоборот - подошел. Немного удивилась, но не показала виду, оставляя лицо как всегда каменным. Его руки потянулись к моей шее. Я застыла в ожидании, что же дальше он будет делать:
- Что ты делаешь? - Не выдержала я.
- Ш-ш-ш, - медленно зашипел, сотрясая воздух этим нежным звуком.
Хрупкие пальчики провели по моей шее, обошли высоко поднятую грудь, спустились ниже к талии. Его руки огибали мое тело - это было так странно: чувствовать его прикосновение даже через ткань. Хотя я еще не понимала, что он делает. Одна рука притянула меня к себе поближе, а другая легла на место, где по-идее должно было биться сердце. Оно билось, но я никогда не слышала биение своего сердца, только чужих. Тонкая ручка остановилась на моем сердце и чуть прижала грудную клетку.
Билл посмотрел мне в глаза, на губы, снова в глаза. Медленно приближался к поцелую. Мне стало трудно дышать, хотела остановить, но не могла, как очаровал. Едва коснулся губами к моим и отстранился.
Дыхание ускорялось. И неожиданный, резкий, дикий поцелуй с его стороны. Он впивался в мои губы все с большей силой, заводя мое сердце. Его язык проник в мой рот и металлической привкус, как в крови заполнил дикий поцелуй. Где-то, будто со стороны, я услышала странный стук. Мое сердце за долгие века льда вырвался из оков и затрепетало под нежными ручками Билла. Стало так больно в груди. Ненасытное волей сердце колотилось с бешеной скоростью. Хотелось сказать "остановись", но не могла разорвать удивительно прекрасный поцелуй.
Музыка моего сердца заполняли пустоту страдания. Красота и нежность в одном прекрасном стуке поцелуя любви.
Из груди вискозин сладкий стон. Билл резко оттолкнулся, тяжело дыша, словно преследовал сердце.
- Иногда, люди ищут прекрасного, а найти не могут, потому что слишком много видели в этой жизни плохого, чтобы разглядеть, что-то красивое, неповторимое, ничем незапятнанное. Ваша душа была надколенной вечностью. Смертные забавы вас бы не спасли. Нужно было что-то такое же бессмертное как и вы. А поцелуй любви именно таким и является, - Билл говорил без запинки, уверен в своих словах, а я стояла все еще наслаждаясь прекрасной музыкой влюбленного сердца, - Вы узнали красоту, познали любовь. Я смог удовлетворить вас. Теперь ... я хочу ...
- Нет, Билл. Ты никуда не пойдешь, - спокойно перебила я. Не могла его отпустить, когда так хотелось, чтобы музыка не утихала.
- Но я ...
- Я хочу еще.
- Нет! - Возмутился тот.
- Да! - Крикнула я и силой впилась в его губы, прижимая к себе. Билл не хотел отвечать на поцелуй и я отпустила его, - Ты ... ты ... убирайся, - С каждой секундой музыка утихала, - это приводило в панику. Дверь тихо отворилась и Билл выскочил в них на ходу вытирая губы, словно целовался с самим гадким существом в мире. Я смотрела ему в след через пелену слез обиды.
- НЕТ! Так не бывает! - Секундный взмах, движение, тихий крик и я чувствую как у меня течет теплый поток крови. Билл показал мне поцелуй вечной жизни, а я ... поцелуй вампира ... поцелуй вампира, поцелуй смерти.
Билл пытался вырваться из моей хватки, но я была на много сильнее, опьяненная божественным букетом его крови, что теперь растекалась и по моим жилам. Он безвольно со мной осел на пол.
Еще мгновение и я высасываю почти последние капли его жизни. Едва смогла себя остановить и оставила в любимом несколько капель. Нежно провела ладонью по бледному лицу и улыбнулась, облизывая кровь с губ.
- Ты - навсегда со мной, - тихий шелест по устах любимого и снова я слышу свое сердце.

Вот так мы с ним и поигрались. Он играл с Любовью, а я со Смертью. Не она нами, а мы ею поиграли.