Автор: SPEED is my LIFE
Размер: мини
Жанр: slash, AU, POV Билл
Рейтинг: R
Пейринг: Том/Билл
Статус: закончено
Саундтреки: Gary Jules - Mad world, Cinema Bizarre - Blasphemy
Краткое содержание: " Нам плевать, что наша любовь - богохульство, и нашему завтра не суждено наступить".
От автора: у меня было фиговое настроение, и плеер одну за другой включил мне эти две песни. Благодаря всему этому родился такой мини. Честно, не знаю, что в итоге получилось. Надеюсь, вы скажете. Песни помогут создать нужное настроение, но слушать их не вынуждаю.
Пожалуйста, говорите, что думаете. Мне будет интересно услышать каждое мнение вне зависимости от его положительности или отрицательности.

***
Я взглянул на часы и вздохнул с облегчением. До конца смены оставалось всего пять минут. В 5.30 придет сменщик, и я наконец-то отправлюсь домой. Я выпрямился за стойкой и потянулся, разминая затекшую спину. Этой ночью в кафе зашел всего один посетитель. Он выпил чашку мокко и съел кусок черничного пирога. Весь его визит занял не более двадцати минут, за которые он ни разу не поднял на меня глаз. Даже заказ делал глядя куда-то за мое плечо. Чаевых, как я и ожидал, он не оставил. Удивительно, как вообще решился зайти в кафе во время моей смены.
Над дверью зазвенел колокольчик, и я перевел взгляд на вошедшего сменщика, приветствуя его кивком. Он сухо кивнул мне в ответ и прошел в служебное помещение. Моя смена закончилась, можно было уходить из этого третьесортного заведения. Я быстро переоделся, снял с вешалки куртку, взял сумку с вещами и молча отправился на выход, попутно натягивая шапку. Порыв холодного ноябрьского ветра ударил в лицо, как только я оказался на улице. Зябко поежившись, я поправил на плече сумку и пошел в сторону дома. Город еще спал, и было сложно поверить, что днем в этом узком, грязном, пустом переулке, люди толкаются и наступают друг другу на ноги, не имея возможности разойтись в толпе. Они кричат и ругаются, в равной степени поминая бога и черта, создавая привычный гам. Сейчас же здесь было слышно только завывания ветра и как хлопают почти вырванные ставни просевших от старости трехэтажек. Я завернул за угол и оказался на широкой дороге. Там, уже почти привычно мне навстречу шел высокий блондин. Увидев меня, он чуть поджал губы и прошел мимо, в очередной раз делая вид, что не узнал. Он тоже отвернулся от меня, как и все остальные мои друзья. Теперь он не считал нужным даже здороваться при встрече. Его дело.
Поток пробирающего насквозь ветра ударил в спину, заставляя прибавить шаг. Я шел на автомате, не поднимая глаз от дороги. Свой маршрут я выучил досконально, так, что мог бы ходить по нему даже ночью с закрытыми глазами. Оказавшись у перекрестка, мне все-таки пришлось поднять голову. На светофоре горел красный человечек, и, несмотря на то, что на дороге не было ни одной машины, нарушать не хотелось. Я замер у перехода и поднял голову вверх. Небо было уже привычно серого цвета, а на лицо несмело опускались первые колючие снежинки. Я уже забыл, когда в последний раз видел солнце или звезды: небо постоянно было затянуто тучами и смогом. Несмотря на то, что наш город был довольно маленьким, в нем построили промышленную станцию. Из-за этого запах гари стал неотъемлемой частью нашей жизни. Противные снежинки стали сыпаться за шиворот, и мне пришлось снова опустить голову. Светофор никак не хотел загораться зеленым светом. Как будто он тоже делал мне это назло, не позволяя быстрее добраться до дома. Я поправил сумку и в ожидании уставился на замигавшего красного человечка. Мне показалось, что он с чудовищным сожалением мигнул в последний раз и уступил место зеленому. Теперь меня от дома отделяло всего пять минут быстрой ходьбы. Я шел вверх по улице, попутно разглядывая листовки, расклеенные на стенах домов. Они были наклеены одна на другую, небрежно, их края трепались на ветру, но это было не важно, потому что я знал, что с них на меня смотришь ты. Ты и твоя группа. Скоро вы будете выступать в баре неподалеку от моего кафе. Конечно, это не клуб в центре столицы, а всего лишь бар одного из неблагоприятных районов периферийного городка, но... все ведь с чего-то начинают. Я дошел до дома и с силой дернул железную дверь. Домофон не работает все то время, что мы живем здесь. В подъезде царила практически абсолютная темнота. Лампочку разбили местные активисты: она слишком раздражала своим миганием. Лифт мы тоже не застали в работающем состоянии, поэтому на девятый этаж приходится подниматься пешком. Я вынул из кармана телефон и включил фонарик: на лестнице все время валяются битые бутылки. Не хотелось наступить на стекло и проткнуть подошву.
У квартиры я достал ключи и тихонько отпер дверь. Ты спишь очень чутко, не люблю тебя будить из прихожей. Мне нравится смотреть, как ты просыпаешься. Стараясь не шуметь, я снял ботинки, стянул шапку, повесил куртку и прошел в комнату. Больше всего по утрам я люблю эти моменты, когда я прихожу с работы и вижу тебя спящим. Обычно ты спишь на животе, подложив с обеих сторон руки под подушку. Твоя спина, не прикрытая одеялом, мерно вздымается в такт дыханию, и с кровати забавно свисает одна ступня. Ты поджимаешь замерзшие пальцы и слегка морщишься. Именно тогда я понимаю, что смогу выдержать все это. Конечно же я смогу выдержать общественную изоляцию и косые взгляды. Я смогу уйти с работы без цента чаевых в кармане. Я смогу жить в грязном городе без солнца и свежего воздуха. Я смогу каждый день уходить по вечерам, чтобы возвращаться в шесть утра и смотреть, как ты спишь. Я смогу работать на двух работаx, чтобы нам было, на что жить. Я все смогу. Только для тебя я делаю все это.
Я подошел к тебе и осторожно провел пальцами по плечу. Ты дернулся и тут же проснулся. Я присел на корточки возле кровати и улыбнулся, легко гладя твое забинтованное запястье. Недавно ты сорвался с турника и сильно ушиб руку. Я тогда очень испугался, а ты только расстроился из-за того, что не сможешь играть на гитаре.
- Ты дома, - я готов вечно слушать твой хриплый ото сна голос и смотреть, как ты довольно жмуришься.
- Да.
Ты перевернулся и откинул одеяло, предлагая мне лечь рядом. Я стянул через голову свитер и быстро забрался к тебе, тут же обнимая.
- Тебе сегодня больше никуда не надо?
Я отрицательно покачал головой.
- Тогда поспи, ты устал, - твоя здоровая рука уже зарылась в мои волосы, губы коснулись лба. Я теснее прижался к тебе и счастливо выдохнул, чувствуя, как твои пальцы перебирают пряди, от чего по спине бегали мелкие мурашки.
- Хочу тебя, - одними губами, но ты понял, как и всегда. Ты улыбнулся, и в глазах зажегся огонек. Ты ждал этого, как и я. Я перевернулся на другой бок, к тебе спиной, и потерся о твое бедро. Ты понимаешь меня без слов, в этом тебе никогда не будет равных. Сегодня я позволил тебе все делать самому. Твои пальцы ловко расстегнули мои джинсы и чуть спустили их. Рука скользнула по бедру, заставляя согнуть ногу в колене. Я был расслаблен: я доверял тебе безгранично. Я почувствовал, как ты копошишься сзади, стягивая с себя штаны. Через несколько секунд твои влажные пальцы коснулись меня, раскрывая. Ты был очень сосредоточен, я точно знаю. Я мог с закрытыми глазами до последней мелкой морщинки представить твое лицо - чуть нахмуренные брови, слегка сжатые губы, пылающий взгляд. Ты  прекрасен.
Проникновение прошло практически безболезненно. Несмотря на это, ты все равно остановился. Ты всегда говоришь, что боишься делать мне больно. Насколько позволяли спущенные джинсы я подтянул согнутую ногу с груди. Это послужило для тебя сигналом, и ты начал двигаться, вырывая из меня стоны…

Однажды бог рассмеялся нам в лицо. При рождении он сделал нас братьями. Близнецами. Самая сильная мера против того, чтобы мы были вместе. Но он ошибся. Его расчеты оказались неверны. Он допустил ошибку, когда думал, что мы испугаемся небесной кары. Он оказался неправ, полагая, что нас остановят трудности. Вместе мы все преодолеем. Его игра, эта насмешка, только крепче привязал нас друг к другу. Нас двое, и все беды мы поделим пополам. Против нас весь мир будет бессилен. И даже бог не сможет нам противостоять.
Я запрокинул голову, и глаза зацепились за деревянный крестик на четках, который висел над нашей кроватью. Наш бог давно умер. Наши души бьются в агонии. Наши сердца пылают в огне. Нас обвиняют в аморальности за нашу любовь. Но нам все равно. Нам плевать, что наша любовь - богохульство, и нашему завтра не суждено наступить.

The End