Утопающий и за соломинку хватается.(c)
Русская народная пословица

Ihr seid mein Leben, Ihr seid die Welt fur mich(c)
LaFee – Danke
(пер. с нем.  - Вы моя жизнь, вы мир для меня.)

Ты знаешь, что все будет хорошо, я знаю, что ничего уже не будет.

Вода неприятно щиплет щеки и ступни длинных ног. Руки, почти неощутимые уже, противно колет, как будто иголкой, вода. Ещё немного и будет не хватать воздуха.

Ты всегда говоришь, что предательство не конец вселенной, я всегда отвечаю, что вселенной без Него уже не будет.

Все мысли уже давно покинули тело, сейчас мысли лишь об одном человеке, о том, кто придет и поможет.

Ты ведь сама не веришь, что я забуду о плохом, и все равно твердишь, может быть, надеясь, что смогу.

Руки касаются бортика бассейна. Огромное вместилище воды. Или боли. Сейчас – боли. Потому что тело уже почти не ощущаемое.

Марго. Понимаешь, ты мне сейчас нужна.
Чтобы ты сидела здесь, на бортике, чтобы ухватила мою руку, чтобы вытащила или упала вместе со мною…

Холод мгновенно исчезает, на смену ему приходит тепло, некий даже жар овивает тело собой. Дыхания нет.

Ты читаешь мысли? Нет. Ты – мои мысли.

Чьи-то, слишком горячие руки до боли растирают тело. Хлюпающий звук под подошвой сапог. Конечно, Она разлила воду. Как всегда. По неосторожности.

Знаешь, почему ты никогда меня не бросишь? Не потому что я твой брат, и ты обязана обо мне заботится, нет. Ты любишь меня. Да ведь, Марго?

Тихий шепот, шелестящие ругательства, слетающие с прекрасных, пухлых губ. Все тот же звук воды, хлюпающей под подошвами. Даже перчатки бросила здесь. Глупая.

Марго. Наверное, это нормально. Я люблю, ты меня вытаскиваешь из моей этой сраной любви.
Наверно, это нормально.
Сестренка, ты намочила перчатки!

Глупый мальчишка. Постоянно с ним проблемы. Ему же нельзя, а он как назло старается. Глупый, безответственный мальчишка! Открывает глаза.
- Ну же, мальчик мой!
Снова горячие руки растирают кожу, укутывают во что-то жесткое, но согревающее.

Твое лицо красиво. Да. Я вижу его. И улыбаюсь. Слишком сильно я тебя люблю. Какая ты красивая!

- Билл, ты опять? – она нежит брата, согревая.
- Пппрросссти, Ммммаамамаргго… - срывающимся, хриплым, но теплым голосом произносит он.
- Ты же знаешь, что нельзя.
В её голосе нет упрека. Она не глупа и понимает, что он будет опять и опять звать её на помощь.
- Пппрро…
- Ну, все, тише, тише, - кладет ему руки на плечи и крепче прижимает к себе трясущегося парнишку.
- Ссппапасиибобо…
- Молчи. Просто молчи.
Бледнолицый, шестнадцатилетний парнишка лишь неловко кивает, упираясь взглядом в окно.

На улице продолжается ливень. Из-за открытой двери веет холодом. Почти заснувший  мальчик, тревожно вздохнув, крепче прижимается к старшей сестре.

Ему нельзя влюбляться. Категорически. Иначе опять придется звать Марго, и она придет, обязательно придет, снова и снова будет приходить. Но постепенно, с каждым новым разом, её лицо будет все более и более увядать, нежная кожа рук начнет шелушиться, а длинная черная коса однажды ведь и иссохнет, превратившись в ломкие, сухие лохмы бесцветно-серого оттенка. А пока она для него и Мир, и Жизнь, и смысл последней. Сестренка.

- Том?
Он не просит объяснить, о чем именно она спрашивает. Он понимает о ком она.
- Да.
- Что было? – опять же объяснять, про что она спрашивает бессмысленно.
Грубая, в чем-то страдальческая усмешка.
- Поцелуи за старым погребом.
- Рассказать не хочешь?
- Да, нет, - бесцветным голосом, слегка хрипя. Холод сказывается.
- Хорошо. Пойдем домой?
Касается рукой лба, проверяя, нет ли температуры. Для проформы. Но ей обидно.
- Пойдем.
Она помогает подняться, поверх пледа накидывает свой плащ, провожает до дома. Там будут нянечки, охающая мать, злой отец и она – Марго – единственная его опора.

Он прекрасно понимает, что однажды её лицо увянет, косы иссохнут, а руки  пожухнут, как листва в октябре. Но ведь до этого «однажды» ещё далеко, да?

Это радует)

Понимаю. К сожалению, с моими фиками такое довольно часто.
Спасибо, что прочитали)