В последнее время Тому кажется, будто он живет на потухшем вулкане. Вроде и в безопасности, но все равно боязливо делаешь каждый шаг, боясь, что земля уйдет из-под ног. Затишье перед бурей. Легкий бриз в преддверье урагана.
Дни бегут один за другим, он все также быстро проглатывает завтрак, прихватывает книги и Билла под мышку, бежит к автобусу. На уроках закрашивает клетки в тетради и рисует вздутыми буквами имена известных реперов. После школы – либо провожает Билла, чтобы того не избили старшеклассники, либо берет его с собой на площадку для скейтеров, где Билл тихо сидит, наблюдая за ним. Потом он обычно надирается дешевым алкоголем, естественно, ограждая младшего от пагубного влияния «зеленого змия», уходит с какой-нибудь девчонкой, и долго и упоительно целуется с ней, пока Билл не начнет сопеть и дергать колотить его по спине. Мол, домой пора.
Приходит домой, тихо наступая на половицы, чтобы не разбудить мать. Прижимает к себе Билла, горячего и льнущего к нему, целует веки и разгоряченные щеки, гладит теплыми ладонями, стараясь не задевать синяки – следы неудачного самовыражения Билла. Том трогает его везде, а брат доверчиво подставляется под ласки.
Он просто всегда надеется, что сегодня Том не переступит границу.
Усталый Том, с бродящим алкоголем в крови, долго не выдерживает. Его руки становятся грубее, губы – настойчивее, член – тверже. Биллу больно, где-то внутри и снаружи, он всегда отказывается, кричит, упирается… но всегда уступает.
В конце концов, все это месиво на влажных простынях заканчивается – всхлипами Билла и тихим стоном Тома.
Младший сразу отворачивается к брату спиной, и накрывается одеялом с головой, глотая густую пыль вперемешку со слезами. Сон пролетает, как и день – быстро. 6:30. Пора вставать.
Все вроде бы хорошо. Но Том прямо чувствует запах приближающейся катастрофы, как наверняка чувствовали пассажиры токийского метро запах зарина*

И его предчувствия оправдываются.

****

Одним ясным осенним утром, из серии тех, в которые никогда ничего не ясно, Билл спускается к завтраку. На его лице ни грамма косметики, губы сжаты в нитку, длинные волосы стянуты в хвост тонкой резинкой. Билл приветливо здоровается с семьей, бросает отдельное холодное «Привет» Тому. Будто и не было ничего. А ведь вчерашней ночью и правда - ничего не было, к сожалению. Билл увернулся от него и поцеловал Тома в холодный нос. А потом наступило утро.
- Билл, что случилось? Ты потерял косметичку? – спрашивает мать, с издевкой, но по-доброму.
- Неа, - Билл жует, поглядывая в чистое, прозрачное окно. По асфальтовым лужам неуверенно шлепало сентябрьское солнце. – Надоело.
- Что надоело, Билл? – спрашивает Том чересчур быстро, сжимая вилку и позволяя любопытству и растерянности прорваться наружу.
- Все надоело, - говорит Билл с нажимом на первом слове. – Ладно, мне пора, мам. Сегодня я хочу быть пораньше.
Том не успевает даже спросить – куда ему пора. Куда ему пора без него.
Младший Каулитц рывком поднимается из-за стола, хватает в прихожей рюкзак, и уходит. Его спина прямее, чем была вчера, а походка – увереннее. Он будто вколачивает каждым шагом Тома в грязь. Дверь хлопает, и Том вздрагивает, сжимая пальцы.

*Зарин - жидкое химическое оружие

Отредактировано Панацея (2010-12-27 02:47:59)

Однажды том увязывается за ним на репетицию – Билл теперь играет на клавишах в какой-то подвальной группке. Он сам не знает, как это у него вышло, но он порхает, словно на крыльях. Он порывается даже переплести пальцы Билла со своими, но его останавливает темный взгляд из-под ресниц, и он не решается этого сделать.
- Привет, ребята! – Билл входит, и весь подвал заражается шумом. «Хэй, Билл!» «Как ты, Билл?» «Ну, чего там, с программами?». Билл смеется, машет руками, мол, по одному все и бросает куртку и другие вещи в угол. И да, еще бросает слова.
- Знакомьтесь, это Том, мой брат.
И садится за клавиши.
В подвале толпа народу – около двадцати человек, включая группу. Все сидят на небольших подушках, а кто-то на газетах.
Том тихо садится в уголке, чувствуя себя неуютно в этой шумной солнейчной компании. В этой атмосфере всеобщей любви, всеобщего мира, и наверняка всеобщей жвачки. Хотя он уверен, даже если так – именно его ею не угостят.
От нечего делать, пока группа – а их семеро – настраивает инструменты, он рассматривает участников. В девчонке с короткой стрижкой и широкими плечами, сидящей за барабанами., он с ужасом узнает школьную аут-сайдершу – Джейн. Джейн за глаза называли танк, или жердь – за плотное телосложение.
На Джейн, как и на всех, куча фенечек и прочей хэнд-мэйд дребедени. Она улыбается Биллу.
Вокалист – Том не помнил его имени, но вспомнил, как когда-то того блондина облили молоком в столовой около двадцати человек, он был похож на героя грязного порнофильма тогда. Он одергивает свою голубую рубашку и обводит взглядом группу.
- Хэй, ребята. Не киснем, - блондин улыбается так, словно у него внутри зажженная лампочка в сто ватт. – Напомните мне, зачем мы все здесь собираемся?
Том сам не понимает, как слова слетают с его языка, но он все-таки делает это. Он заговаривает с ними, такими отвратительно чужими и счастливыми.
- Вы делаете музыку? – спрашивает он, бледнея на выдохе.
Раздаются сдавленные смешки.
Билл резко поворачивается к нему, впивается в него взглядом и произносит:
- Отчасти, но нет. Мы…делаем из себя Людей. Мы становимся Личностями. Здесь мы…забываем, как кого-то обижают в школе, а как кого-то дома… - тут Билл запинается и бледнеет сам, - избивает старший брат. Мы ищем себя. Мы делаем из себя Человека. – Билл вымученно улыбается своей столько пафосной речи и склоняет голову набок. В завершении, он жмет пальцем по клавише, выдавая тонкое и звонкое ля.
Малыш-первоклассник в джинсовом комбинезоне, первым начинает хлопать. Гул и аплодисменты – не Биллу, самим себе – подхватывают все.

****

Том сидит, прижавшись лбом к стенке, слушает пение младшего и бьет кулаком по стене.
Методично и больно. В такт мыслям.
Он
Не
Понимает
Что же
Он
Сделал
Не
Так
.

THE END

Отредактировано Панацея (2010-12-26 21:44:36)

...
это как? это хорошо?
Лин, я еще тебя хотела попросить, я в названии темы допустила ошибку, добавь там мягкий знак в слове "поменяться", пожалуйста)

Спасибо, Алёнк, е мое, не возноси на пьедистал)