Глава 13

Том сидел в одиночестве на лавочке возле дома. Его пальцы что-то бесцельно вырисовывали на скамейке. Он устал от размышлений, потому что размышлять логическими цепочками, какими всегда думал Том, было очень трудно. Легко было запутаться, а еще легче – испугаться. Билл не приходил уже неделю, и Том скучал по нему. Он с одинаковым нетерпением ждал как сестру, так и Штритберга: Элфи тоже не появлялась в последнее время, отдавшись заботам о будущем ребенке и муже, только говорила с ним по телефону. Но сегодня она позвонила ему и сказала, что придет, поэтому Том, одевшись потеплее, с утра ждал их обоих. Элфи – потому что она обещала, а Билла – потому что безумно скучал, и с каждым днем все сильнее. Как это было ни странно, Биллу удалось частично излечить его синдром одиночества, и теперь прежняя замкнутость превратилась в маленькую зависимость. Когда Том видел Штритберга, он испытывал незнакомые прежде, непередаваемые ощущения. В груди приятно щекотало, а в горле вставал комок, и Том волновался, хоть ему это и было противопоказано.
- Томми, поднимайся, замерзнешь, - сказала Элфи. Том поднял глаза. Она была смешной. Немного задохнулась, пока шла к брату по снегу, и двигалась слегка вперевалку. Белые волосы красиво разметались на чёрном пальто. В руках у нее был пакет с продуктами.
- Привет, Элфи - Том обрадовался сестре и обнял ее, как всегда. Она широко улыбнулась и взяла Тома за руку. Они вместе направились к подъезду, стряхнули снег и зашли в лифт, раскрывший перед ними двери.
- Как ты, братишка? - поинтересовалась Элфи.
- Билл Штритберг не пришел, - тихо ответил Том, глядя в пол гудящего лифта.
Элфи не ответила и вздохнула. Она боялась, что брат уже слишком привык к этому чужому человеку, и то, что тот перестал вдруг навещать Тома, ее настораживало. Том переживал, и она чувствовала, что это может закончиться плохо.
Девушке вспомнилось, как три года назад мама уехала в срочную командировку, оставив их дома вдвоем. Элфи присматривала за Томом и старалась предупредить все его желания, но тот занервничал уже через два дня. Через неделю он в первый раз начал кричать, словно от боли, держась за виски. Еще через пару дней произошел следующий срыв – Том забился в угол кухни и заплакал, повторяя: «Мама ушла». Элфи хорошо запомнила ощущение собственной беспомощности. Она смотрела на заплаканное лицо уже взрослого брата, стоя в дверном проеме и боясь приблизиться к нему, успокоить… И теперь Элфи от всей души надеялась, что у Билла просто появились какие-то временные проблемы, что он приедет, как только разрешит их.
Том открыл дверь сам и первым вошел в квартиру. Разулся и направился в кухню, молча принялся готовить чай. Элфи хорошо знала его и видела, что он расстроен, хотя эмоций он никогда не выказывал.
Едва Том поставил две чашки на стол, позвонили в дверь. Том торопливо, как ей показалось, отставил чашку и вышел в коридор. Щелкнул замок.
- Здравствуй, Том, - услышала Элфи знакомый мужской голос.
- Здравствуй, Том, - сказал Билл, улыбаясь и вглядываясь в лицо парня.
- Привет, Билл Штритберг, – отозвался он – как всегда, ровно, но он был очень рад. Билл легко дотронулся до его руки, помня о необходимости прикосновений, но Том, не сдержавшись, пожал его руку обеими руками. Что делать дальше, оба толком не знали, поэтому Том привычно развернулся и пошел на кухню, за ним последовал Билл. Увидев Элфи, выжидательно глядящую на них, он сначала испугался.
- Привет, - сдержанно кивнул девушке, и она кивнула ему в ответ. Она была почти рада, что он всё-таки пришел.
Повисла неприятная тишина. Было только слышно постукивание чашек. Том нарезал бутерброды, даже не догадываясь о напряжении, которое царило за его спиной.
- Как ты, Билл, как работа? – наконец решилась нарушить тишину Элфи, приветливо улыбаясь.
Он раздражал ее и беспокоил, она ему не доверяла. Но в то же время она хотела и надеяться на него. Билл так неожиданно появился в их жизни, что девушка иногда воспринимала это как чудо. И все-таки каждый раз, размышляя про Билла, она спускалась с небес на землю и думала, что чудес не бывает… и она никак не могла поверить, что Билл станет спасательным кругом для Тома.
- Я… неплохо. Работа отлично, подходит к концу, скоро выпущу новую книгу. А ты как? – тоже улыбнулся Билл, пытаясь поддержать разговор.
Элфи пугала Билла. Он еще как следует не знал ее, а по внешней милоте судить не брался. Он видел, как она заботится о Томе, но считал ее заботу чрезмерной. Слишком много переживаний, словно он был ребенком. Хотя Том и был взрослым ребенком, который умел говорить, но не мог выразить свои чувства словами и умел делать в совершенстве только одно: рисовать.
- У меня тоже все хорошо. Давно не была у Тома, решила забежать, а то совсем замоталась со своими проблемами. Еще и беременность… - Элфи говорила небрежно, но ее глаза счастливо засверкали. Руки невольно начали поглаживать еще незаметный живот. Октябрь уже заканчивался. Элфи была в положении больше месяца.
- Ох… а я даже и не знал, - губы Билла тронула легкая улыбка, но ему было неспокойно. Вспомнилась картина, на которой Элфи плакала, и совесть начала душить еще сильней.
Том поставил на стол тарелку с бутербродами и сел напротив Билла. Он серьезно поглядывал то на сестру, то на него, сжимая свою чашку.
Опять повисло молчание. Элфи, задумавшись, смотрела перед собой невидящим взглядом, а Билл тайком разглядывал Тома. Он ведь целую неделю не видел его. Скользнул взглядом по губам, лбу, густым, чуть нахмуренным бровям, по щекам и аккуратному носу. Черты его лица были правильными, почти изящными. К нему хотелось прикоснуться. Попробовать его полноватые губы на вкус. А интересно, каково «иному» испытывать простые земные желания?.. Ведь он должен был испытывать их, ведь он же оставался человеком! Как бы Том реагировал на его ласки?.. Билл представил его во время секса, но пришел в ужас от себя, поймав взгляд Тома – сосредоточенный, спокойный взгляд наивных глаз. Ему стало тошно, он был сам себе противен в этот момент. Он сидел, глядя в свою чашку, и понимал, что у него не хватит воли остановиться. Он занес ногу над пропастью, в которую должны были упасть двое, но погибнуть наверняка должен был только один.

Глава 15

Билл был по-настоящему испуган. Страх терзал его, не давая покоя ни днем, ни ночью, не позволяя забыться. Казалось, будто он остался совершенно один посреди огромной чёрной Вселенной, и не к кому обратиться за советом, никто не поможет принять решение, никто не спасет. Временами этот неестественный страх сменялся необычайно острым, пронзительным воспоминанием о наивных, доверчивых глазах. И от этого вообще хотелось застрелиться.
Даже если бы нашелся человек, способный понять Билла (теперь-то ему казалось, что и Георг не сможет), ему было настолько плохо, что делиться все равно не захотелось бы, не хотелось словами причинять себе еще большую боль, проявляя ими то, что лишь гнездилось в сознании. Это был замкнутый круг, из которого он не мог найти выход. Их с Томом будущее было заказано. С этим можно было бы смириться, но все зашло слишком далеко. Непозволительно далеко. Вот в чем заключалась проблема.
Любить… Он не любил Тома. Ни единого дня. И он вновь спрашивал себя: может быть, ему вообще не дано почувствовать это, узнать, что значит заботиться о ком-то искренно, от всего сердца, без примеси животного интереса или из-за мук совести. Просто любить. Это казалось простым, но было так сложно. Любовь, размышлял он, – и наказание, и дар, который не каждый сможет принять. Но Том смог, будучи совсем не приспособленным к жизни, а он, Билл – нет. Он просто спасовал перед ним. Струсил.
Несколько раз рука все-таки поднималась позвонить Георгу, но ему было стыдно сознаться в том, что он натворил, как глупо все испортил. Прикрываясь теориями и благотворительностью, желанием помочь, он делал с чужой жизнью что вздумается. И эта жизнь оказалась вдруг целиком в его руках. Ему нравилась привязанность Тома, он слепо радовался ей и пытался убедить себя, что все к лучшему, что Том выкарабкается благодаря ему. Но все было просто чушью. Реальность доказала это.
Он снова и снова вспоминал, как уходил от Тома. Вернее, позорно бежал, устрашившись себя, своих поступков... и самого Тома. Тот обнял его в дверях, провожая. Обнял с широкой, безмятежной и такой беспомощной улыбкой. Раньше это потешило бы самолюбие Билла, но теперь убивало.
С момента их последней встречи прошла неделя. Билл не работал, не находил себе места, ничем не мог заняться всерьез. Он словно застыл на месте, словно стал подобием Тома. Нужно было жить дальше, но как? Как забыть о Томе, который до такой степени доверился ему? Нормальный человек, в отчаянии думал Билл, умеет пережить разрыв, умеет подавить боль и загнать ее так глубоко, что в конце концов она угасает. Человек переключается, заполняет свою жизнь чем-то новым и забывает о прошлом. Но Том не был нормальным человеком. Том не умел спасать себя и переключаться. Его жизнь была раз и навсегда заведенным порядком. И он бросил Тома, как ненужную игрушку. Исследовал, воспользовался и бросил.
Он сходил от безысходности с ума. Следовало объясниться с Томом, но что тот мог понять?
В начале второй недели его добровольная изоляция стала невыносима. Билл впервые не без опаски включил телефон. С замиранием сердца листал поступившие сообщения – от Георга, от мамы, с какого-то неизвестного номера. Сердце зашлось мелким противным стуком, едва он увидел этот номер. Надо было взять себя в руки, пока он окончательно не превратился в неврастеника. Он ответил другу и матери, торопливо объяснив свое длительное молчание. Третье сообщение он боялся открывать, но открыл на автомате, случайно. Прочел, тихо выругался и еще долго бессмысленно смотрел на буквы, пока экран телефона не погас.
«Билл, это Элфи. Где ты? Том волнуется».
Даже она поверила ему. Чем он заслужил это? Она долго сопротивлялась и вот, наконец, решила, что Билл не сделает Тому больно. Что останется с ним, будет защищать, будет позволять любить себя и дальше. До конца своих дней. Она в самом деле решила, что это возможно? Что он способен на такое? Билл подавил короткий истерический смешок. Том волнуется. И Том будет волноваться каждый раз, стоит ему исчезнуть на несколько дней. И он будет привязан к Тому, чтобы возвращаться по первому зову, сидеть с ним рядом, смотреть в его влюбленные глаза и ежеминутно притворяться, притворяться…
Билл кинул телефон на стол и подошел к окну. Третье декабря, а снег еще до сих пор не выпал.
Было только одно, единственно правильное решение. Он должен был признаться Элфи во всем. Объяснить, что он не создан для жертвы, что он не любит Тома, что ошибался. Но он не мог решиться. Страшно было позвонить и сказать ей это. Страшно было написать. Страшнее всего было прийти и выпалить правду, глядя ей в глаза. Ей и Тому.
Этот дом, куда он в первые дни так стремился, стал ему почти противен, но страх был сильнее. Он даже не мог вообразить себе, что признается. Он содрогался при одной мысли об этом, и разум нашел лазейку. Что, если попробовать еще раз? Пересилить себя? Симпатия первых дней, томительная неизвестность, влечение все еще жили в памяти. Вдруг он сможет остаться и разделить жизнь Тома?
Биллу внезапно вспомнились парочки в сквере на скамейках, и он спрятал лицо в ладонях.