Вспомнила этот фик и аж слёзы навернулись.......короче, приятной загрузки....

Aвтор: Avrora
Пэйринг: Том/Билл
Жанр: Angst, BDSM, Deathfic, POV
Рейтинг: R
Предупреждение: покушение на человеческую жизнь, изнасилование. Вообще, слабонервным лучше не читать.
--------------------------------------------------------------------------------
Два шага до черты,
И нам уже не повернуть назад.
Скажи, что впереди -
Желанный Рай или дорога в Ад?

Голова болит вот уже пятые сутки, не переставая. Боль то накатывает, подобно гигантской волне, то равномерно, словно надоедливая барабанная дробь стучит в висках. И так постоянно: все мысли путаются, говорить больно, а дышать попросту противно. И ведь никто этого не понимает, всем постоянно что-то нужно от меня. Боже, как я устал, устал от всего этого, хочется просто прокричать, прокричать на весь мир: "Оставьте меня в покое всего на пару дней, а потом я все верну на свои места, и вы сможете сполна распоряжаться моей жизнью, моей судьбой, моими желаниями!".
Но покоя не будет, не будет никогда, вот и сейчас кто-то стучит в дверь. Я молча поднимаюсь, иду открывать. Шаг, второй - ноги будто ватные. Может напиться в хлам, станет легче? Открываю дверь - ну, конечно: мой братец с кучей каких-то незнакомых девушек. Они обнимают его, висят, будто дорогие украшения на шее.
- Ты ведь не против? - да, Том явно нетрезв, иначе он сначала бы спросил, а только после этого вваливался в комнату.
- Конечно… - все, что удается выдавить, тут новая волна боли захлестывает меня, и я падаю на пол.
Ох, что тут началось, все бегают, кричат, кто-то трясет меня за плечо. "Господи, как я хочу оказаться где-нибудь далеко отсюда, неважно где, лишь бы там не было этой невыносимой боли!".
Я проваливаюсь в какую-то черную бездну, где нет ощущений, не стучит сердце, где вообще ничего нет, кроме звенящей пустоты.
Открываю глаза, боль отступила - это первое, что удается понять. Я лежу на чем-то мягком, должно быть на диване. Интересно, кто меня туда перенес? Медленно открываю глаза, надо мной зависла физиономия брата. Он выглядит уже абсолютно трезвым, лишь отвратительный запах перегара выдает события бурной вечеринки.
- Как ты? - а, он, должно быть, из-за меня так перепугался…
Я попытался открыть рот, чтобы ответить, но вдруг понимаю, что не могу выдавить не слова. Не потому что не хочу, а просто не могу. От бессилия я замахал руками и стал бешено хватать ртом пыльный воздух.
- Ты чего? - Том схватил меня за плечи и стал трясти, его глаза как-то подозрительно заблестели. Он, что плачет?
Я попробовал снова, но все бестолку - мой голосовой аппарат как будто сломался. Господи, неужели я стал немым. Нет, только не это, я же певец! Что теперь будет - группа, тысячи фанатов, контракт со сзукозаписывающей студией. Все это полетит прахом!!!!!!!!
- Билл, Билл, Билл… - как заведенный повторял Том, покачиваясь из стороны в сторону.
Мне стало страшно, страшно по-настоящему, когда я взглянул на брата, он, должно быть все понял, мы же близнецы.
- Билл, как… - он притянул меня за шиворот к себе, его глаза были всего в нескольких сантиметрах от моих, глаза полные паники, страха и ужаса.
Я вдруг почувствовал, как приступ кашля подкатывает к горлу. Не в силах больше терпеть, я закашлялся. Это продолжалось очень долго, я никак не мог остановится, вместе с хрипом из моего горла брызгали капли крови. Том обхватил меня за плечи и прижал к себе, я в исступлении бил кулаком ему по груди, но приступ все не заканчивался. Наконец кашель сменился крупной дрожью, меня всего колотило, из глаз без остановки бежали слезы. Я нашел в себе силы и отстранился от брата. Тома тоже трясло, он что-то невнятно шептал и рылся в кармане брюк. Белая футболка брата была безнадежно испорчена, на ней расплылось огромное пятно темной крови вперемешку со следами косметики. В голове все опять поплыло, по стенам запрыгали какие-то угловатые тени.
"Это конец!": понял я и повалился с дивана на пол, теряя сознание.
Год спустя…

Я резко распахнул пыльные шторы, из них вылетел целый рой моли, я отмахнулся от нее и прижался щекой к грязному стеклу. За окном шел дождь, интересно, а что было неделю назад, вчера? Я так давно не выходил на улицу, что потерял счет дням и времени суток. Мимо окна прошла женщина с дочкой, они смешно прятались под огромным салатовым зонтом. Вдруг девочка остановилась и посмотрела на меня, потом неприлично показала пальцем и засмеялась, что-то рассказывая своей матери. Мне стало противно, так противно, что возникло желание утопится в собственной раковине. Я задернул шторы и пошел на кухню, достал из холодильника бутылку какой-то гадости и залпом выпил чуть ли не половину. Горло обожгло, словно я проглотил литр горящего бензину. Я понял, что меня сейчас попросту вырвет, и опрометью бросился в ванну. После пятнадцатиминутного "свидания" с унитазом стало намного легче, только во рту остался неприятный привкус. Я плеснул себе немного холодной воды на лицо и, подняв голову, стал сосредоточенно разглядывать свое отражение: на меня смотрел какой-то совершенно чужой человек с впалыми щеками, огромными кругами под безжизненными, ничего не выражающими глазами. Мне стало противно от этого, я зажмурился, потом снова открыл глаза, будто ожидая каких-то изменений, и только тут заметил записку, прикрепленную к стеклу:
"Билл, я вернусь к вечеру, привезу еды. В холодильнике есть бутерброды, если захочешь, разогрей их. Шторы не открывай - там столько моли, что тебя просто съедят заживо, надо сначала все обработать.
Мама все еще в Швейцарии, никак не может попасть на прием к врачу, она вчера звонила, узнавала, как ты. Я ответил, что все нормально! Только не обижайся, ты же знаешь, что она очень за тебя волнуется!!!!
Том.
P. S. Ни в коем случае не пей пиво из холодильника - оно, по-моему прокисло!!!!!!!!!".
Ага, все как обычно, дорогой Томми! Ты знаменит, тебя любят, а кто теперь я - жалкий калека, никому не нужный, всеми забытый. Зато ты, наконец, начал петь, как долго я тебя уверял в том, что у тебя неплохие вокальные данные. Но потом, когда берлинские врачи сказали, что мой случай безнадежен, ты взял инициативу в свои руки - стал новым вокалистом нашей группы. Чертов ублюдок - поет мои песни, песни, которые сочинил я! "Не волнуйся, Билли, врачи обязательно тебе помогут; Я буду приезжать к тебе каждый вечер, дорогой братишка…" - я слышу это каждый день, просто тупую болтовню, которой он пытается успокоить меня, как маленького слюнявого младенца. "Как я ненавижу всех вас, за то, что вы сделали со мной!" - как мне хочется прокричать эти слова, но я не могу этого сделать, я больше вообще ничего не могу в этой жизни.
Сил хватает только на то, чтобы опуститься на холодный пол, уткнуться головой в острые коленки и уснуть, в надежде на скорую смерть…
Резкая вспышка света заливает все вокруг. Может я в раю? Хотя какой мне Рай, после всего, что я успел натворить за восемнадцать лет.
- Билли, ну ты опять! Тебе что трудно дойти до кровати?
Рай! Ага, размечтался - это всего лишь мой дорогой братец вернулся и включил свет в ванной, сейчас начнутся проповеди по поводу того, что я могу простудить почки, ведь у меня такое хрупкое здоровье! Тому бы работать священником в местной церквушке, у него бы неплохо получилось!
Я отмахиваюсь от близнеца рукой и пытаюсь встать, но ноги подкашиваются. Томми, видимо, вовремя заметил это и подхватил меня за талию.
- Ты чего опять пил, да? А окно зачем открывал, я же ясно и понятно написал про моль, теперь и тебя придется обработать! - ага, ты бы еще про прокисшее пиво вспомнил, братишка.
- Ладно, пошли… - Том перекинул мою руку себе через плечо и вывел обратно в гостиную.
- Так-то лучше.
Надо же, какая забота - на диванчик уложили, пледиком прикрыли, осталось только в щечку поцеловать…
- Продюсер дал нам неделю отбоя, так что время я проведу дома, ты ведь не забыл - завтра наш день рождения!
Забыл, как же! Опять натащишь в дом силиконовых девиц, а мне придется просидеть весь вечер на улице. Чертов брат, со своей чертовой "надутой" заботой!
- Я тебе апельсинов купил - будешь?
Сам жри свои проклятые апельсины, меня от них уже тошнит! Когда ты наконец поймешь, что я не больная девушка, которой требуется внимание, забота. Мне гораздо лучше одному среди этих пустых стен с нашими детскими фотографиями. Я каждый вечер смотрю на них, и мне становится не по себе от наших беззаботных улыбок, светящихся от радости глаз.
- Билл, по-моему, с тобой что-то не так! Ты случаем не заболел? - ты встаешь со стула и подходишь ко мне, как-то по-матерински протягиваешь вперед руку и щупаешь мои лоб.
Приехали! Это еще что за нежности, хотя, знаешь, братишка, иногда я ловлю себя на желании впиться в твои губы, чтобы вытянуть из тебя твою поганенькую душонку и вернуть себе голос. Черт, откуда у меня такие мысли?!?!?!
- Почему ты смотришь на меня так, будто хочешь убить!
Убить? О нет, все намного проще - я хочу просто растоптать тебя, унизить, чтобы ты хоть на секунду почувствовал каково мне тут сидеть, как умирающему, никому не нужному псу.
Шаг, второй - ну давай же, много ли тебе надо, чтобы перейти черту, черту, за которой я только что оказался сам. Одна секунда, вторая… Интересно, почему сердце так бешено стучит, отдаваясь барабанной дробью в висках?
- Билл? - все, боле терпеть я не могу, или сейчас, или никогда. Пришло, наконец, время проучить эту неблагодарную скотину!
Я грубо хватаю тебя за футболку, дергаю на себя и впиваюсь, нет, вгрызаюсь в твои проклятые губы. Все вокруг как-будто перевернулось - разум стал телом, а тело, чем-то невесомым, несуществующим. Странно, но ты не сопротивляешься, вообще ничего не делаешь, твои губы будто окаменели. Черт, Томми, да со статуей и то легче целоваться! Проклятие, докатился - целуюсь с близнецом… А что будет дальше - может быть я с собственным отражением в зеркале займусь любовью. Что-то теплое, липкое и противно соленое попало на язык. Должно быть кровь: моя или твоя, а какая, собственно, теперь разница. Это привело тебя в чувство, ты беспомощно замахал руками и оттолкнул меня, разорвав этот чертов поцелуй.
- Черт! Билл, ты, что совсем рехнулся?!?!?!?
Я лишь откинулся на спинку дивана и медленно облизал кровь на губах, чем привел дорогого братца в ещё большую ярость, а потом залился в беззвучном смехе.
Томии же напротив, весь покраснел, как девчонка не первом свидании и, силившись что-то сказать, лишь смешно шевелил губами.
Все еще корчась от смеха, я поднялся с дивана и направился к столу, чтобы глотнуть, принесенной братом минералки. На душе было как-то противно и пусто, меня будто вырвали с корнем, разорвали на тысячи кусочков, а потом бросили все это обратно, словно подачку. Странно, но никакой ожидаемой радости от победы я не ощущал, напротив, я как-будто унизил самого себя.
- Думаешь тебе все можно, да? Ублюдок! - Том вдруг развернулся и одним резким движением прижал меня к дверце холодильника.
- Вот уже год ты висишь обузой на моей шее. Я оплачиваю твое лечение, я покупаю тебе еду, заказываю шлюшек!
Что это с ним? Неужели один коротенький поцелуйчик привел его в такое бешенство!? Шлюх он мне заказывает, ага! Да я ни одной из них даже двери ни разу не открыл, мне становится противно от одного их прокуренного до невозможности голоса!
- Ты ведь этого хотел? Да? - Том резко рванул ремень на моих брюках и грубо развернул, стукнув лицом о металлическую дверцу холодильника.
Боль нахлынула резко, миллионом острых иголок одновременно вонзившихся в кожу. Да, на лице точно будет синяк, но меня сейчас волнует совсем не это. Том, Том, что ты пытаешься сделать, я же твой брат, чертова скотина!
- Этого? - Том еще сильнее прижал меня к холодной дверце и начал стягивать брюки.
Я попытался вырваться, но лишь еще раз больно стукнулся лицом. Как мне хочется закричать. Закричать так громко, чтобы все стекла в доме повылетали, чтобы этот чертов извращенец оглох! Но вместо этого я лишь издаю какой-то странный хлюпающий звук и беспомощно цепляюсь рукой за край холодильника.
- Тебе будет, что вспомнить долгими вечерами в доме престарелых! - зловещий горячий шепот Тома обжег мне ухо.
"Не надо!" - шепчу я одними губами.
-Чего не надо? Этого? - Том вцепился рукой в мою шею и резко вошел.
Боль, другая, не как от удара, пронзила все тело до кончиков пальцев, а из глаз невольно потекли слезы. Мне как-будто вкатили хорошенькую дозу наркотика и бросили с высокого обрыва на колючую проволоку.
Один толчок, другой - два шага, всего два, чтобы перейти черту. А, может, никакой черты нет, может я сам её для себя выдумал, для успокоения. Том прерывисто дышит в ухо, нашептывая какие-то непонятные слова, я чувствую, как внутри меня разливается его сперма. Боль ушла, вместо нее пришла пустота, я вообще ничего не чувствую, даже стука собственного сердца. Том схватил меня за волосы и, отдернув от холодильника, швырнул на пол. Я не шевелился, сил не было даже на то, чтобы дышать.
- Теперь ты доволен, или еще добавить?!?!?!? - братец завис надо мной, как охотник над поверженной жертвой и вдруг со всей силы пнул меня по животу.
Один раз, другой, он просто вымещал на мне всю накопившуюся злость, мне было все равно, все, что я сейчас хотел, это растворится в воздухе, исчезнуть совсем из этого гадкого, ненавистного мира.

19 часов спустя, 1 сентября.

Интересно, Ангелы вообще существуют? Наверное, да! Однажды я видел их во сне, когда был маленьким. Они были такими прозрачными, невесомыми, сотканными из сотни светящихся пылинок…
Я не умер, хотя бы, потому что чувствую боль, все ещё чувствую. Значит Том, все-таки оставил меня в живых, "пощадил тяжелую обузу". Лучше бы он убил меня вчера, лучше бы сегодня не наступало…
С днем рождения, Билл, с днем рождения, грязный пес! Да, да, именно, пес - такой же побитый, выкинутый из теплого дома в грязную конуру.
Жалеть себя можно бесконечно, плакать над своей несчастной судьбой, но только все это не помогает! Нужно попытаться хотя бы открыть глаза, пошевелить рукой. Ангелы, где вы, помогите мне! Я знаю, что не имею право просить вас о чем-то, ведь я отвергал церковь, высмеивал священников, говорил, что Бога не существует.
Два шага, всего два шага, и проклятая черта осталась позади, а за ней: счастье, детство, слава, вся та наивность и доверчивость, что закрывала истинную правду.
Глаза не открываются, веки будто стали весить целую тонну. Все тело жутко ноет, дышать тяжело, возможно Том сломал мне пару ребер. Я издал слабый стон и все-таки открыл глаза. Сначала все вокруг расплывалось в непонятную мешанину, но через пару минут стало принимать вполне различимые очертания: деревянные шкафы на кухне, чертов холодильник, стул напротив меня и сидящий на нем Том. Он довольно ухмыльнулся, увидев, что я пришел в себя и взял со стола какую-то ампулу с жидкостью.
- Долго же ты дрых! Как всегда мне приходиться тебе помогать…
Помогать? Что он имеет в виду. Я нервно слежу за тем, как брат набирает в шприц жидкость из ампулы. Что в ней: обезболивающее, наркотик, яд? Мои руки прикованы наручниками к батарее, так что я не могу сдвинуться с места, любое движение приносит нестерпимую боль в груди.
- Больно не будет, ты еще скажешь мне потом спасибо. Ах да, я забыл, ты же у нас не можешь говорить! - Том присел рядом со мной на корточки и, сжав мою затекшую руку, воткнул иголку в вену.
Сначала я ничего не почувствовал, но потом теплая волна стала медленно распространятся от руки по всему телу, заполняя собой все, даже мысли. Странно, но боль и в правду отступила, должно быть, Том вкатил в меня хорошенькую дозу какого-то сильного наркотика. Краски стали яркими, настолько, что противно резало глаза и хотелись зажмуриться. А потом мне стало просто до неприличия хорошо, хотелось замурлыкать под нос какую-нибудь беззаботную песенку, хотелось…
- Чего лыбишся, скотина? Уже вдарило? - Том щелкнул наручниками и освободил мои руки, я безвольным кулем рухнул на пол, вяло потирая затекшие запястья.
- Ну что, пойдем умываться, братишка? Я уже и водички в ванну набрал! - Том кое-как поднял меня с пола и поволок в ванную, я лишь глупо улыбался белому облачку, парившему под потолком и сидящему на нем симпатичному маленькому Ангелочку, подмигивающего мне голубыми глазенками .
Том распахнул дверь и скинул мое тело в ванную. Сначала было хорошо и свежо, вода приятно холодила горящее тело, но спустя некоторое время до моего притупленного сознания стало доходить, что она ледяная. Дикий ужас иглой пронзил всё тело, я, уцепившись за край ванной, попытался встать.
- Ну, ну, ну - куда же ты? Водные процедуры только начались! - Брат надавил мне на грудь, отчего сломанные ребра противно захрустели, и опустил обратно в ледяной плен.
Я забарахтался из последних сил, как щенок, который понял, что любимый хозяин хочет его утопить. Не знаю, откуда взялись силы, но я с разворота ударил Тома по лицу и, неуклюже выбравшись из ванной, упал на скользкий, залитый водой пол. Где-то в углу стонал брат, ощупывая разбитый нос. Надо только добраться до входной двери и попасть на улицу, там мне обязательно кто-нибудь поможет. Я поднялся на четвереньки и быстро, насколько позволяла боль, сковывающая ребра, пополз в гостиную. Один метр, второй, серая дверь, ведущая на улицу, стремительно приближалась. Наконец, достигнув цели, я с трудом поднялся, стиснув зубы, и стал на ощупь искать дверную ручку.
- И куда это мы собрались? - Том все-таки настиг меня и, сжав мое горло, прижал к двери.
Один щелчок, второй - ручка наконец поддалась, и дверь резко распахнулась, я не удержал равновесия и повалился наружу, увлекая за собой брата. Больно ударившись о каменные ступеньки, я скатился вниз. Опять эта боль! Она когда-нибудь прекратится? К черту боль, нужно попросить о помощи. Утопая руками в вязкой глине, которую уже дня три поливало дождем, я пополз к дороге.
- Билли, где я? Что случилось? - голос молнией врезался в уши. Родной голос брата, а не того садиста, который пытался убить меня пару минут назад. Я невольно обернулся и посмотрел на Тома, он поднялся на колени и, держась за перила, вытирал рукой кровь, сбегающую из уголка рта.
- Билл? Что с тобой? - в моих глазах застыли слезы - тяжелые, смешанные с уличной грязью и пылью, попавшей в глаза. Что-то внутри меня рвалось к брату, нужно помочь ему, найти помощи самому. Но воспоминания ближайших суток перебороли это чувство и я, отвернувшись, пополз дальше.
Люди, на дороге были какие-то люди, они должны помочь мне, должны.
"Помогите!" - рот открылся в беззвучном крике. Мужчина, проходивший мимо меня, нервно оглянулся, в его глазах отразился ужас при виде моего изуродованного лица, перепачканного кровью. Незнакомец достал из кармана телефон и стал набирать какой-то номер, должно быть скорой помощи?! Сзади раздался шорох, я повернул голову и увидел Тома, он, пошатываясь шел ко мне.
- Билл… - Брат опустился на колени и прижал мое изувеченное, пропитанное болью тело к себе. Я не сопротивлялся, смысла не было.
- Билл, я не помню, что произошло! Я что-то натворил? Это все проклятые наркотики! - голос у брата был хриплым, срывающимся.
Я отрицательно покачал головой и слабо улыбнулся. Том вернулся, мой брат Том вернулся! Теперь все будет хорошо, хорошо… Странно, но я почему-то опять увидел Ангела, он стоял за спиной брата, на этот раз не смешной ребенок, а высокий красивый юноша, или не юноша? Впрочем, какая мне разница, главное, что боль вновь отступила, только сердце еле слышно стучало в груди.
Один удар, второй… Мысли путались, я поднял глаза и посмотрел на Ангела, он улыбнулся мне и протянул руку, Ангел, сотканный из сотен тысяч золотых пылинок. Я медленно поднялся и шагнул ему навстречу, стало так тепло, так приятно, сердце больше не билось…
- С днем рождения, Билл… - Ангел взял меня за руку и повел по улице, время остановилось, люди не двигались, а птицы застыли в небе.
- Спасибо! - я говорю, я снова заговорил! Так непривычно слышать свой собственный голос…
- Куда мы пойдем сегодня, Билл, я отведу тебя в любое место! Куда захочешь! - Ангел посмотрел на меня безмятежными голубыми глазами, похожими на небо.
- В детство… Да, в мое детство, я снова хочу стать ребенком… - я уже не иду, а лечу. Не важно куда, главное, что боли нет, только спокойствие и безмятежная детская улыбка на лице.
Шаг, второй - я уже больше никогда не вернусь к этой проклятой черте, никогда! Я переживу заново, все, что со мной случилось, я исправлю все ошибки, я смогу, у меня получится, обязательно получиться….

The End….