Глава 4.

— Билл! Билл! — тряс его кто-то за плечо. — Проснись!
Билл лениво повернулся на другой бок и приоткрыл один глаз, потерев второй.
— Я ей нравлюсь!
Он промычал «угу», причмокнул и опять повернулся к брату спиной.
— Я чувствую это! Она сказала, что ей со мной интересно! Представляешь? И даже подставила щеку для поцелуя на прощание! Я поцеловал ее!
— В щеку? — хмыкнул Билл, шумно зевая. — Достижение, ради которого меня, действительно, стоило разбудить.
— Ты не понимаешь!
— Уж куда мне?
— Мы гуляли, держась за руки! Она смеялась над моими шутками! Я так нервничал, переживал, я боялся рот открыть. А она смеялась. И мне кажется, что я ей нравлюсь! — Том развалился рядом. — Как ты думаешь, если я ей скажу, кто мы, она меня бросит?
— Боюсь, что, если ты скажешь, кто мы, мы от нее никогда потом не отвяжемся. Том, я тебя предупредил насчет последствий? — сквозь зевок пробубнил он.
— Ты такая зануда, — скривился Том. — Все нудишь-нудишь… Ну сколько можно? Она мне нравится, понимаешь? С ней интересно. Луиза такая эрудированная, она так много знает, так интересно рассказывает. И сегодня она слушала меня! Представляешь? Она меня слушала!
— Том, — приподнялся Билл на локтях, глядя на него единственным проснувшимся глазом. — У тебя вчера брат чуть не утонул, представляешь, а ты на это забил! Вообще забил.
— Ну о тебе ж позаботились, — дернул плечами он и хитро улыбнулся.
— Мне не нравится Луиза, — жестко произнес Билл, все-таки открывая второй глаз.
— А мне нравится, — спокойно отозвался Том, одарив брата мечтательной полуулыбкой. — И завтра мы едем в Мале в Султанский парк и Национальный музей. Луиза говорит, что там хранятся прекрасные троны Мальдивских султанов и каменная голова Будды.
— В добрый путь. Я хочу завтра пройти обертывание шоколадом и массаж песочком. У меня такой стресс от твоей Луизы, что мне срочно нужна мощная доза релакса.
— Ты не понял, мы едем вместе с тобой. Луиза обещала, что это будет интересно.
— Зачем вам я? — простонал Билл.
— Я не могу оставить тебя здесь одного. Стоит мне отвернуться, ты норовишь утопиться. Я что матери скажу?
— Расскажешь ей про Луизу, она сразу же проникнется. Я не поеду.
— Поедешь!
— Категорически не поеду!
— Поедешь. И можно я надену твои джинсы и футболку?
— Нет!!!
Ровно в девять утра они погрузились в маленький гидросамолет и полетели в Мале смотреть на каменную голову Будды. Билл недовольно пялился в иллюминатор, изредка бросая косые взгляды на брата в своих любимых джинсах и футболке без рукавов. Том не обращал на него никакого внимания, внимательно слушая подробной рассказ девушки о самой маленькой столице в мире.
— Ты только подумай! Ее площадь всего два квадратных километра, и на таком пятачке умудряется жить шестьдесят пять тысяч человек! А вместе с нами, туристами, там будет более ста тысяч человек! Я посмотрела карту, большинство сувенирных магазинов расположены в северной части острова вдоль Чаандани Магу. Джумури Майдан самая популярная площадь в городе. Там всегда очень много народа — и местных, и иностранцев. Это своеобразное место встречи. А напротив Джумури Майдан, находится Исламский центр с большой мечетью…
— В мечеть не пускают девушек, — проворчал Билл.
— Если они нормально одеты, то пускают, — парировала ходячая энциклопедия. — И мы, кстати, увидим ее золотые купола с моря. Там, знаете, что самое интересное? Деревянная резьба и арабская каллиграфия. А через дорогу от мечети Национальный парк и Дворец Султана. Правда, здорово?
— А-фи-ге-ть, — буркнул он. — А если я отстану от вас и заблужусь?
— Не заблудишься. Здесь все улицы выходят на три основные дороги, так что тебе надо всего лишь попасть к Рыбному рынку на севере к шести часам вечера, а там уж нас будет ждать корабль до дома. «Парадиз» называется, запомнишь? «Парадиз», то есть «Рай», — приветливо улыбнулась она.
— Не бойся, мы без тебя не уплывем, — похлопал его по плечу чрезвычайно довольный Том.
Билл поджал губы и отвернулся.
Мале с неба выглядела как лишай на боку синешерстного зверя. Все такое красивое, живое, воздушное и вдруг это… При снижении это постепенно преобразовалось в маленькие низкие дома-муравейники, какие-то проплешинки зеленого и в машинки-блошки, которые медленно ползали по ниточкам дорог. Гидросамолет плавно сел на воду и подрулил к пристани. Пассажиры неспешно покидали уютный салон.
— Я надеюсь, мы не будем ходить в куче за цветком с наушником в ухе? — мрачно поинтересовался Билл, заметив гида.
— Знаешь, я вчера многое прочитала о Мале, купила в лавке путеводитель, так что, думаю, экскурсовод нам не нужен, — улыбнулась Луиза. — Мне бы хотелось, чтобы тебе тоже было интересно.
— Мне гораздо больше был бы интересен массаж-обертывание «Горький шоколад» с красным перцем чили с последующим увлажнение тела ванильным гелем, — усмехнулся Билл, закидывая сумку на плечо. — И потом, я терпеть не могу ходить пешком.
— Ну надо же когда-то начинать, — в тон ему отозвалась девушка.
Они брели по узким улочкам. Том с Луизой о чем-то болтали, Билл просто глазел по сторонам. Иногда она принималась что-то рассказывать громче, и в целом, ему действительно было интересно послушать и узнать что-то новое. Мимо ездили маленькие машинки, рискуя размазать их по стенам близкостоящих зданий, сновали велосипедисты, прогуливались такие же зеваки, как они. Луиза внимательно рассматривала карту, крутя ее то так, то эдак, прокладывая им маршрут. Иногда ворчала, что карта неточная и по ней они вот-вот заблудятся. По дороге они заходили в какие-то маленькие музеи, больше похожие на сувенирные лавочки. Билл быстро окидывал взглядом помещение и выходил. Подолгу ждал брата на улице. Курил. Скучал. Том же, судя по всему, готов был следовать за Луизой на край света, лишь бы вместе. Билл заметил и то, каким мягким был его взгляд, обожающим, облизывающим. И то, как у Тома иногда дрожал голос. Как несмело он приобнимал ее за талию. А потом, когда становилось ясно, что девушка не против, расстояние между ними сокращалось и бок терся о бок. Они шли с одной ноги. Они держались за руки. И смотрели друг на друга: Луиза чуть насмешливо и задорно, а Том смущенно и взволнованно. Билл даже чувствовал внутреннюю дрожь брата, его неуверенность в себе, его страстное желание понравиться. Билл все больше молчал, думал о своем. В голове роились тысячи мыслей, рождались какие-то обрывки стихов, рифмованные строчки. Рождались и умирали, забывались. Где-то отдаленно разум говорил, что он должен быть счастлив, так как ходит по такой уникальной земле, что вписывает ее дух, узнает новое. Что сейчас он один, без охраны, как обычный человек, которым не был уже слишком давно. Только вот именно, что один. Он всегда был с Томом, они всегда были вместе. А сейчас между ними стоит девушка, из-за которой Том попросту забыл про него. И все из-за какого-то курортного романа с аристократичной полукровкой, мнящей из себя принцессу. Да и ладно, пусть бы развлекался, но зачем таскать его за собой, зачем показывать все эти чувства, тем более зная, что любовь эта закончится вместе с отпуском?
В мечеть Билл не пошел. У входа на него наорал кто-то из местных жителей, он так и не понял за что, из-за этого настроение испортилось окончательно. Сообщив хаму, куда тому стоит пойти, Билл сказал Тому, что подождет их в парке на скамейке, и, не обращая внимания на все протесты брата, твердым шагом ушел прочь. Он уже не знал, что больше его раздражает — Том, стелящийся травой перед девушкой, или Луиза, которой все надо посмотреть. К тому же парень проголодался, и единственной его мечтой было не осмотр достопримечательностей, а сытный обед в тихом ресторанчике.
Побродив по округе, он быстро нашел приятное с виду заведение, забился в угол зала и заказал еду.
Билл почти все съел, когда в ресторанчик заглянула влюбленная парочка. Словно специально села так, чтобы ему было хорошо видно. Он хотел сначала раскрыть свое присутствие, наговорить всякой гадости, потому что за два с лишним часа Том не позвонил ему ни разу, не спросил, где он и как он! Не позвал с собой обедать! Что вообще за ерунда? Они его взяли просто так? Ради развлечения? Чтобы лишний раз испортить настроение? И вообще, с кем Том приехал? На кого он его променял? Что они себе позволяют! А потом он увидел… нежность, от которой сам расплылся в приятной улыбке. Том держал ее за руку, целовал пальцы и смотрел в глаза. Луиза гладила его по щеке, легко касаясь кожи самыми кончиками пальчиков, и улыбалась так нежно, так сладко. Билл чувствовал, как теплеет в груди, как сходит на нет злость и раздражение. Они разговаривали. Он не слышал о чем. Но Том был счастлив. Не играл, не притворялся, он был действительно очень счастлив. В какой-то момент Биллу даже показалось, что брат боится отпустить ее руку, боится потерять контакт с девушкой. Потом он что-то ей объяснял. Опускал глаза, зажимал сложенные лодочкой ладони между ног и говорил, смешно морщась. Луиза улыбалась, что-то спрашивала, дотрагивалась до его плеча. Приободренный брат виновато смотрел из-под чуть опущенных ресниц, и Билл знал, что такой взгляд способен растопить какое угодно каменное сердце. И Луизино сердечко плавилось под его взглядами и улыбками, растекалось, как шоколадка на солнышке. Билл заказал себе еще чай и десерт. Не хотелось, чтобы его заметили, а если он будет сидеть просто так, то это будет нездорово.
Через полчаса Билл понял, о чем они разговаривают. Он готов был поспорить на голос, что Том сейчас рассказывает ей о том, кто такой Том Каулитц и чем он занимается. Брат изображал, как играет на гитаре, как поворачивает голову на ошибку кого-то из группы, как ведут себя фанатки и тянут к нему руки. Это все настолько знакомо, так естественно. Билл улыбался. Слава богу, кажется, все возвращается, Том становится Томом. Луиза, судя по всему, отнеслась к этому хорошо (кто бы сомневался?) и ее утонченный ум принял его трехаккордную душу. Ладно, Билл потерпит. Ради Тома. Еще полторы недели осталось. Уж полторы недели он потерпит эту Мэри Сью рядом с братом.
Том достал телефон и попытался кому-то позвонить. Билл на всякий случай отключил звонок. Спустя какое-то время, брат раздраженно швырнул трубку на стол, что-то сказал девушке. Та достала свой телефон и протянула ему. Он нехотя взял. Набрал номер. Билл ухмыльнулся, глядя на дисплей, — судя по перечеркнутой трубочке, здесь сеть не ловится. И как он раньше не обратил на это внимание? Теперь понятно, почему они не звонили и обедают без него. Том скинул вызов, качнул головой и недовольно закусил губу. Он волновался. Да, брат волновался за него. Приятно. Билл смотрел на него в упор и ехидно улыбался. Нет, он не покажется, не раскроется. Потом он пойдет гулять по магазинам, тратить деньги, а ты слушай свою ходячую энциклопедию, впитывай знания дальше.
Том резко повернулся в его сторону.
Они встретились взглядами.
На секунду его лицо вспыхнуло радостью. Потом удивлением. И, в конце концов, на нем отобразилась обида.
Луиза тоже посмотрела на Билла.
Билл улыбнулся и отправил в рот кусочек торта. Дьявол! Она же теперь не даст ему спокойно пошляться по магазинам…
— Надо же какая неожиданная встреча, — с сарказмом заявил Билл, подходя к ним после того, как доел десерт, допил чай и расплатился.
Том ничего не сказал. Лишь выразительно посмотрел.
— Мы искали тебя, — с укором глянула снизу вверх Луиза.
— Нашли же, — равнодушно пожал он плечами, надевая на лицо маску, выражающую вселенскую скукотищу.
— Том волновался.
— Угу, я заметил, — скривил он губы, опускаясь на стул.
Луиза исподлобья посмотрела на Тома и принялась сосредоточенно мучить шарик мороженого.
— Какие планы на ближайшие четыре часа? — елейным голоском прочирикал Билл.
— Мы хотели пройтись по магазинам. Исламский центр посмотрели весь. Конечно, жаль, что так быстро его обошли, нигде толком не задерживаясь… Там красиво… Просто Том сильно волновался… На самом деле волновался…
— Мы? — фыркнул Билл, словно кот, почуявший на своей территории чужака. Разве что не оскалился.
— Мы… — тихо пробормотала девушка. — Том, ты и я… По магазинам…
— У меня другие планы, — достаточно резко поднялся он, гордо вскидывая голову и обдавая притихшего брата волной презрения. — Не буду вам мешать.
— Билл, постой! — Луиза вскочила следом и схватила его за руку.
Он дернулся так, словно она окатила его кипятком. Девушка опешила. Отпустила запястье.
— Пожалуйста… Останься… Прошу…
Она не смотрела ему в глаза, повесила голову, скрыв лицо волосами. Руки сжаты в кулаки. Но не от злости, скорее от напряжения. Билл посмотрел на брата. Тот недовольно поджимал губы, глядя в никуда. Лишь ноздри раздувались.
— Только не таскайте меня больше по музеям, — миролюбиво улыбнулся он, возвращая зад на мягкий стул.
Потом они бродили по улочкам и заглядывали в магазинчики. И парочка терпеливо его ждала, пока он доставал продавца в лавке с бижутерией. Том только ухмыльнулся и вышел, пообещав, что будет поблизости, а Луиза ковырялась с ним в цепочках, кулончиках и подвесках, показывала что-то интересное с ее точки зрения, оценивала, как все эти цепи смотрятся на Билле. Они перебирали кольца, и парень отметил, что у девушки неплохой вкус и что некоторые вещи, которые она ему показывает, пока он примеряет что-то одно, весьма и весьма симпатичны. Набрав всякой всячины килограмма на полтора, они покинули лавку. При этом себе девушка выбрала всего одни ассиметричные бусы с красивыми камнями, остальное Билл набрал себе.
В другой лавке Луизе понравилась яркая туника с красивым рисунком, нанесенным вручную. И Билл даже отметил, что девушка-то в целом миленькая, не красавица, но вот такая… очаровательная. Они больше не говорили об искусстве, не обсуждали Ван Гога, и она не блистала своими знаниями по поводу архитектуры и истории Мальдив. Лишь изредка, когда они проходили мимо какого-то интересного здания, девушка сыпала терминами и взахлеб рассказывала, какое тут все замечательное, потом ловила на себе скучающий взгляд Билла и замолкала.
Пока она выбирала чай в чайном магазинчике, близнецы курили на улице.
— Ты рассказал ей? — кивнул в сторону витрины Билл, затягиваясь.
— Она сама увидела. Я в музыкальный магазин зашел, хотел посмотреть, что там продается, диски перебирал, а она у отдела с журналами зависла. Потом, смотрю, а в том отделе все стены постерами обклеены… И наших штуки четыре. Да календари с нами же… Вижу, Луиза календарь полистала, журналы смотрит. У меня земля из-под ног ушла… Думал, что всё, сейчас она меня пошлет… А она подошла и спрашивает, как моя фамилия. У самой журнал в руках, пальчик между страниц… Я подумал, что глупо врать, потому что в журнале написано Том и Билл. Том с дредами и пирсингом в губе, Билл черный и с пирсингом в брови. Близнецы… Можно отмазаться, но выглядеть я буду по-идиотски. Я и сказал, что Каулитц.
— Она тут же повисла у тебя на шее от радости? — хмыкнул он.
— Нет. Она извинилась.
— Извинилась?
— Да. Сказала, что если бы знала, что я рок-музыкант, то не стала бы говорить то, что думает про нас. Я ответил, что все объясню ей, если она позволит. Предложил пообедать…
— А она?
— Ты же видел!
— Видел, но не слышал.
— Ну, я сказал ей, что на самом деле играю в нашей группе. Она знала о нас, много слышала, но как-то не обращала внимания, у нее абсолютно другие интересы. Ей нет никакого дела до нашей группы. Сказала, что и в голову не могло прийти, что близнецы Каулитц будут вот так одни отдыхать на курорте… Можно подумать, мы не люди… Я рассказал ей, что никогда не увлекался Ван Гогом, что не учился в музыкальном училище, так как у нас отец музыкант, что вообще… В общем, я ей все рассказал о себе. А она сказала, что ей будет гораздо приятнее, если я буду собой, чем буду казаться кем-то даже ради нее.
— И ты ей веришь? Том, ты готов к тому, что теперь эта деваха будет давать интервью о тебе, рассказывать, какой ты и что у тебя в штанах?
— Она не будет. Не знаю почему, просто я так чувствую.
— Ты идиот, — расстроено покачал Билл головой. — Кретин. Объясняться с менеджерами будешь сам. Она сдаст нас папарацци. Она продаст нас журналистам…
— Хватит причитать, а, — скривился Том. — У тебя паранойя уже. И кстати, Луиза, когда узнала, кто мы, сказала, что это во многом объясняет твое поведение. Она никак не могла понять, почему ты ведешь себя, как ревнивая дура, а потом поняла, что это не ревность, а элементарный страх перед новым человеком. Или все-таки ревнивая дура, а, Билл? — засмеялся он.
— Иди ты! — едва сдерживая улыбку, пихнул его парень. — Конечно, я тебя ревную. Был моим круглосуточно, а потом к телке ускакал, кошак недотраханный.
Каким-то непостижимым образом Луиза добилась того, что оставшийся путь домой она не бесила Билла, а, наоборот, весьма его радовала. Нет, девушка не замолчала, не спряталась, не исчезла, она болтала, как и прежде, только теперь ее вопросы заставляли парня много рассказывать о себе и их жизни. Делала это она настолько аккуратно и виртуозно, что Билл и сам не заметил, как выложил ей всё. Девушка искренне ими восхищалась, умильно хлопала ресничками, восторженно открывала ротик и спрашивала, спрашивала, спрашивала. Том, распустив хвост подобно павлину в брачный период, малость привирал свою значимость в группе. Билл хихикал и поддакивал. Рассказывал ей, как пишет песни, как рождаются стихи, как он чувствует их, как приходят внезапно маленькими вспышками в сознании. Том изображал, как прибегает к брату с гитарой, и они вместе придумывают мелодию. Или Билл врывается к Тому и пытается ему что-то напеть, еще такое сырое, такое некрасивое, кривое, а тот уже знает мелодию, подыгрывает. Случалось, что они спешили друг к другу, показать, что пришло в голову, сталкивались в коридоре и наигрывали-напевали новую песню. Луиза заразительно смеялась и рассказывала, как у нее точно так же вспыхивают в голове картины, и она старается записать-запомнить все самые мелкие детали, чтобы потом ничего не упустить. Как видит мир, в каких красках, какие штрихи добавила бы, а что убрала бы… Она говорила о Ван Гоге… Только теперь спокойно и понятно, о том, какое влияние художник оказал на ее творчество, как научил видеть мир кончиком кисти, как заставил его оживать капельками красок. И Том больше не обнимал ее за талию при Билле (хотя смотрел все так же влюбленными щенячьими глазами), а лишь иногда брал за руку и шел совсем рядом, с одной ноги, бок о бок…
— Давайте пойдем на дискотеку, — предложил Том, когда они высадились на берег своего острова.
— Только сначала поужинаем, — проворчал Билл, оставшийся голодным на корабле из-за того, что решил не дотрагиваться до еды сомнительного вида.
— Было бы здорово, — поддержала его Луиза, которая тоже не ела из-за того, что ее укачало.
— Я закажу, — рассмеялся Том, глядя на бледно-зеленых друзей. — А потом на дискотеку. Хочу веселиться!
— Мы у нас будем ужинать или у вас? — спросила девушка.
Билл пожал плечами. Он устал и ему было все равно, где ужинать, лишь бы побыстрее.
— У нас места больше. У вас же малюсенький номер, а у нас целое бунгало с бассейном и джакузи.
— Тогда дайте мне десять минут, чтобы переодеться.
— О, нет, — простонал Билл.
— Я быстро, правда, — улыбнулась Луиза, приглашая ребят пройти вперед по мостику через искусственный ручей.
Девушка жила в основном корпусе в номере, размером меньше их кухоньки в бунгало, но в целом Биллу там понравилось: уютно, миленько, приятно, а самое главное, нет насекомых, которые иногда встречались у них. Собственно, выбирая отель и вид домика, близнецы как раз ориентировались на то, чтобы всяким тараканам, гусеницам и ящерицам попасть в помещение было максимально тяжело. Хотя расстояние в 200 метров от берега мало останавливало гадов ползущих и летающих, некоторым это все равно удавалось, поэтому Биллу приходилось тщательно проверять свою постель на наличие незваных гостей, перетряхивать пледы, ходить в тапочках по коврам, глядя под ноги, и прежде чем сонно засовывать щетку в рот, убеждаться, что на ней не сидит никакого паразита. А еще Билл понял, что Том тут явно бывал. В отличие от него, брат не осматривался, а сразу же плюхнулся в кресло, закинув ноги на подлокотник, и включил телевизор. Луиза скрылась в спальне. Через минуту послышался звук льющейся воды. О, нет, — закатил Билл глаза, — это надолго…
Она появилась минут через пятнадцать, одетая в короткое шелковое платье, при легком макияже. Волосы чуть влажные у шеи, расчесаны и слегка уложены. На ногах сандалии, тесемки которых переплетены чуть ли не до колен. Красивая. Это даже Билл отметил. Том опять-таки привычно улыбнулся, словно видел ее такой каждый день, поправил тонкую бретельку (скорее специально провел пальцами по загорелому плечику), коснулся губами щеки. Она ответила мягкой полуулыбкой. У Билла что-то нехорошо кольнуло в груди — то ли ревность, то ли зависть, то ли еще какое-то непонятное чувство.
Они ужинали при свечах на террасе. Вечер был очень тихим, океан мягко шуршал где-то вдалеке. Вода в бассейне казалась большим, хорошо начищенным зеркалом. Том еще включил подсветку и вокруг стало волшебно. А где-то на берегу почти неслышно звенели цикады. Все было так спокойно, умиротворенно. Луиза на этот раз рассказывала о поездках на соревнования, о том, какие страны видела, какие там приветливые люди, пытала ребят об их перемещениях. Но тем особо и рассказывать-то было нечего. Они видели Европу в окно турбуса. Проезжали мимо памятников архитектуры. С людьми не общались. А к концу туров все страны обычно сливались в однотипную серую массу, в безумные лица фанаток, в вечный крик, протянутые руки…
Том достаточно уверенно ухаживал за ней. Билл наблюдал за парочкой, потягивая красное вино. В таком наряде, причесанная и накрашенная, с широким браслетом на тонкой руке, да еще в пламени свечи сквозь пурпур вина, она выглядела очень хрупко и нежно. Изящно. Красиво. Кстати, Том опять напялил его джинсы и футболку. Будет смешно, если брат сменит гардероб из-за этой девчонки. Будет очень смешно…
— Ну, мы идем? — повернулся Том, отложив вилку.
— А куда вы хотите пойти? — Билл чуть прищурился, разглядывая свой ремень, поддерживающий его джинсы на Томовой заднице. Эти штаны на Билле некрасиво висели, того и гляди, норовили свалиться, а на Томе сидели как влитые, подчеркивая бедра. Да и ремень не болтается, застегнутый на последнюю дырочку… А уж футболка, облепившая накаченное тело… Дьявол! У него в группе появился конкурент!
Брат, проследив за его сердитым взглядом, удивленно вскинул брови и усмехнулся:
— К нам. В смысле на нашу дискотеку.
— Вы идите, я попозже приду, — хищно улыбнулся парень.
Том захохотал:
— Хотел же «забыть» твою косметичку.
Билл расплылся в ядовитейшей улыбке:
— Я б тебе забыл.
Луиза шуток близнецов явно не понимала, поэтому просто скромно улыбалась в сторонке.
— Помни о последствиях, — наклонился к нему Том и выдохнул в лицо: — Папарацци только и ждут, когда же ты…
— Пошел ты! — увернулся Билл, хихикая. — Могу я хоть один день за неделю выйти в свет красивым?
— Правильно, надо своим мейк-апом разогнать всю местную нечисть.
— И только попробуй обделать мои штаны.
— Имей ввиду, дискотека заканчивается в два часа ночи, у тебя есть каких-то три с половиной часа, чтобы нарисоваться и уложиться. Постарайся успеть хотя бы к концу.
— Свали, — с улыбкой фыркнул Билл, презрительно глядя на брата. — А ты не помнишь, в какую сумку я ее положил?
Он собирался не очень долго — каких-то полтора часа. Вымыл голову и уложил волосы. Потом очень тщательно наносил тон и красил глаза, расчесывал необыкновенно длинные реснички, чтобы каждый волосок отдельно и никаких комочков. Вообще, Билл не любил ходить без косметики. Ему всегда казалось, что он страшный, уродливый, что все смотрят на его кривые зубы и косые глаза. Почему-то, когда его лицо, расписанное волшебной рукой визажистки, принимало из-за особого дымчатого макияжа вид африканской маски, он чувствовал себя увереннее, красивее. Нет, Билл чувствовал себя всемогущим богом! Но на острове глупо наносить макияж, если ты всегда в воде, а сегодня утром Том чуть ли не на коленях умолил его не подводить глаза перед поездкой, чтобы не испугать Луизу. Билл долго пялился в зеркало на лоснящуюся и чуть припухшую после сна физиономию, и, в конце концов, сдался. Уж больно жалкий вид был у Тома. Сейчас же Билл решил стать звездой вечера. Да, он будет опять сидеть в уголке и потягивать коктейли. Да, скорее всего он напьется от скуки, а потом придет в бунгало и рухнет спать, в очередной раз поворчав на Тома, что тот испортил ему вечер. Но ему обязательно надо быть сегодня красивым. Обязательно! Даже не понятно почему…
Дискотеку проводили на площадке около океана. Точнее, над водой построили стеклянный пол, оборудовали все это подсветкой (из-за чего под ногами сновали разноцветные рыбки), на пляже расставили столы, отгородив их друг от друга живой изгородью из какого-то плюща, а те, кому холодно, могли посидеть в просторном помещении. Том с Луизой заняли столик на улице, заставили его какими-то фруктами и канапе, заказали для Билла его любимые «Голубые Гавайи». Поэтому, когда богический Билл пришел на дискотеку, ему оставалось только занять место на любимом диванчике и наблюдать, как парочка отрывается под заводную музыку. Билл бы и сам потанцевал, но он еще недостаточно выпил. Может быть чуть позже. Пока же надо напиться. Что он и делал, меланхолично потягивая крепкий напиток через трубочку, эротично закусывая все это то клубничкой, то кусочком ананаса.
— Скучаешь? — подсел к нему детина размером с Биллова телохранителя, оставленного в Европе.
Парень презрительно перекривился и отвернулся, отодвинувшись чуть дальше.
— Какая сладкая девочка, — протянул тот с очень странным акцентом по-английски. Лицо какое-то неотягощенное интеллектом, голова рыжая — то ли ирландец, то ли американец. Волосатая рука скользнула по его коленке вверх по направлению к бедру.
Билл дернулся и сверкнул глазами. Верхняя губы раздраженно дрогнула. Но он быстро взял себя в руки и посмотрел на мужлана коронным взглядом разгневанного божества, а потом, тщательно проговаривая слова, спокойно и отвратительно вежливо произнес:
— Я хотел бы слиться с вами в экстазе, но, увы, воспитатели в детстве привили мне целый комплекс утомительных санитарно-гигиенических представлений, которые и мешают нашей с вами духовной близости.
Мужчина озадаченно склонил голову на бок.
Билл скинул его руку.
— Если вы немедленно не уйдете отсюда, я буду вынужден пригласить охрану.
— Я просто хотел поговорить, — ничуть не смущаясь, положил руку ему за спину дядька. — Мне кажется, что такая куколка, как ты, — прекрасный собеседник. Откуда ты, детка?
— Послушайте, если вам нужен собеседник, то купите себе хомяка. Желательно глухого, — цедил сквозь зубы Билл, отодвигаясь еще дальше. По-хорошему, надо или закатывать скандал, или звать охрану, или позорно бежать.
— Детка строптивая? Цену себе набивает? Хочешь, я куплю тебя, детка, у твоего папочки? — наклонился мужчина к самому его уху, обдав шею неприятным теплом, а нос запахом алкоголя и лука.
Билл, зажатый в угол, молчал, судорожно рыская взглядом по толпе. Куда запропастился этот чертов Том?!
— Ну что же ты молчишь, детка? Не бойся, я тебя не обижу. Я хороший дядя. Хочешь ягодку? — он взял клубнику и поднес ее к губам Билла. Тот взбешенно взмахнул руками, выбивая ягоду, и попытался встать. Вместо этого мужик схватил его за пояс брюк и швырнул обратно. — Сядь, соска. Подождем папочку. Ты что-то хотела сказать, не так ли?
— Я не имею ничего против тухлой крысиной печенки, но не считаю нужным вступать с нею в дискуссию, — зло зашипел Билл, предприняв еще одну безуспешную попытку вырваться. Какого черта Том занял такой уединенный столик?! Его тут сейчас на столе разложат и никто не поможет, никто не увидит! — Руки убери, мудак!
Мужик… Билл так и не понял, то ли его потрогали, то ли ущипнули… Мужик грубо запустил руку ему между ног, второй, которая так и лежала за спиной, ухватил за тонкую шею, вынуждая отчаянно вырывающегося парня сесть обратно.
— Мужчина, — раздался откуда-то абсолютно спокойный голос Тома, — вы так обращаетесь с моим братом, как будто у вас в кармане лежит запасная челюсть.
— Том! — истерично взвыл Билл, пытаясь забраться ногами на диван.
— Так детка приехала сюда с такой же соской? — хмыкнул он. — Сколько ты хочешь за него? — кивок в сторону запыхавшегося Билла, не прекращающего вырываться. — Проси, не стесняйся. Ну? Сколько ты хочешь за эту куклу?
— Соси член дохлого верблюда, ублюдок, — выплюнул Том, морщась от отвращения.
— Что?! — оскорблено подскочил тот.
Билл извернулся, укусил мужика за руку и рванул вперед, снося стол. Остановился на безопасном расстоянии, не смея бежать дальше и панически боясь за Тома, перед которым вырос этот шкаф.
— Да что же это такое, — удрученно вздохнул брат. — Почему вы постоянно всё переспрашиваете? Мне кажется, ваш девственный кругозор нуждается в срочной дефлорации.
Том был меньше мужика раза в два, а по весу так и вовсе в три, если не в четыре. Он не умел толком драться. Всегда берег руки. Наверное, даже больше, чем Билл берег голос. Они могли с ним покидаться чем-то тяжелым, поругаться, подраться, вцепившись в волосы, но руки для Тома всегда были самым святым местом его организма. И он ударил. Коротко, резко, очень сильно, без замаха. Ударил по лицу, разбивая нос и рот уроду, посмевшего коснуться его брата.
— О, я нашел гениальное описание вашей личности! — усмехнулся он, отходя на пару шагов назад. — Жидкий мозг на твердом стуле.
Мужик убрал руки от лица и сплюнул кровью.
Билл, вытаращившись, пристально смотрел в глаза близнеца. Ему сейчас очень нужна та самая ментальная связь. Они сейчас оба должны рвануть в разные стороны. За двумя зайцами, как известно…
Том стоял совершенно спокойный. Лишь правая рука сжимается и разжимается — удар был сильным, он мог ее повредить. Билл почувствовал, как заныла правая кисть.
— Том! — пискнула Луиза сзади, ухватившись за руку Билла и прижавшись к нему всем телом со спины.
— Что здесь происходит? — прошли вперед два охранника.
И девушку шатнуло в сторону вместе с немного растерявшимся Биллом. Они оказались за спиной секьюрити.
— Этот человек хотел изнасиловать моего брата, — жестко прорычал Том. — Я хочу подать заявление в полицию!
Мужчины повернулись к Биллу. Того трясло, словно кто-то добрый подключил его к розетке. Он прикрыл рот слабо сжатым кулаком и с ужасом посмотрел на охранников. И вдруг понял, что не может произнести ни слова. Лишь перед глазами стоит сжимающаяся и разжимающаяся ладонь брата.
Глаза в глаза.
— Я в порядке, — одними губами.
— Да, я хочу… — сиплым дрожащим голосом выдавил из себя Билл.
Потом был час какой-то откровенной фигни. Воинственный Том громко орал на окружающих, пока Билл, сжавшись в комок, приходил в себя под присмотром Луизы. Она сидела рядом, обняв его, иногда гладила по сгорбленной спине. Билл вздрагивал и жался к девушке. Он бы сейчас что-нибудь выпил крепкого, но перед администрацией и полицией нельзя. Мужик тоже что-то орал, оскорблял братьев, обещал переломать старшему руки, а младшего порвать большой компанией. Вроде бы даже они до чего-то в итоге договорились. Это было уже не важно. Билл понял, что ему срочно надо вымыться. Он решительно поднялся, тоскливо посмотрел на орущего на полицейского брата, который явно не собирался домой, и, покачиваясь, отправился в бунгало. Луиза посеменила рядом.
Он долго стоял под душем и натирал себя мочалкой с самым пахучим гелем, который только смог найти. И все равно тело жгло от чужих прикосновений, особенно горели ноги, пах и шея. Билл пометался по спальне, совершенно позабыв про девушку, натянул плавки и залег в джакузи на улице.
— Ты чего тут делаешь? — нахмурился наконец-то вернувшийся Том, присев на край большой ванны. — Холодно уже, вылезай. Простудишься.
— Не могу, — всхлипнул он.
Том стал серьезным. Взял брата за руку и заставил подняться. Осмотрел всего.
— У тебя даже синяков нет. Вылезай. Все хорошо.
— Рука?
Он показал немного припухшую кисть с едва заметным синяком.
— Я давно не дрался. Ударил неправильно.
К братьям подошла Луиза с полотенцем, халатом и какой-то мисочкой. Полотенце и халат положила на стул рядом, а из мисочки достала кубики льда и водрузила их на изувеченную конечность Тома. Он тут же расплылся в блаженной улыбке.
Билл опять опустился в воду и сжался в комок.
— Ну, кончай депрессировать, — похлопал его по плечу Том. — В конце концов, глядя правде в глаза, ты выглядел так, что я вообще удивляюсь, как ты без приключений… — осекся.
— Билл, — погладила его по голове Луиза. — Ты выглядел сногсшибательно. Ты удивительно красивый. А в макияже ты вообще похож на Мадонну Рафаэля — тобой можно только любоваться. Она восхитительно красива. Такая светлая, невинная, такая волшебная! Я когда ее впервые увидела, поняла, что нет картины прекраснее. И ты такой же волшебно прекрасный! Неудивительно, что этот чурбан потерял голову, увидев тебя. Я никогда не умела настолько идеально краситься. Ты можешь меня научить? Можешь мне помочь? Пожалуйста… Для меня это будет такая честь…
Билл поднял лицо от коленей и, посмотрев на нее, кивнул.
— Вылезай. Тебе надо беречь голос. К чему тебе простуды?
Том протянул ему полотенце и халат. Помог вылезти.
— Пойдемте в столовую. Я чай заварила.
— Я бы выпил водки.
— Я бы тоже.
— Только по чуть-чуть.
— Ага, — в один голос.
Они пили чай на террасе и смеялись. Теперь произошедшее выглядело по меньшей мере смешно. Билл вспомнил, как перепугался и практически впал в ступор, но его разум не дремал, а рот нес какую-то заумную ерунду. Том заметил, что что-то происходит случайно: он увидел, как брат как-то неловко попытался встать, а потом рухнул обратно на диван, явно не по своей воле. И это ему не понравилось. Подойдя ближе, Том понял, что один не справиться и послал Луизу за охранниками, решив, что если он просто тупо будет стоять рядом с Биллом и каким-то дегенератом, то и брат останется целехоньким, и от урода удастся избавиться без особых проблем, когда подойдет охрана. Драться он не планировал, но уж больно мужик нарывался.
— Представляете, — рассказывала Луиза, — эти охранники не говорят ни по-итальянски, ни по-немецки, я пока им объяснила, что мне нужна помощь… Я так испугалась за вас! Особенно, когда Том ударил это ничтожество!
— Ужасно, — выдохнул Том. — Я сам испугался. — И тут же спохватился: — Хотя… Что бы он мне сделал? Бегаю я быстро! Дерусь отменно! Да ничего бы он мне не сделал! Рядом со мной вы под надежной защитой.
Ребята рассмеялись.
— Я знаю, какого вида смерти Том избежит точно, — проговорила она сквозь смех. — От скромности!
И опять все хохотали громко и заливисто.
А потом Билл понял, что третий — лишний, и как бы он сейчас не боялся оставаться в одиночестве, пришлось покинуть сладкую парочку, сославшись на усталость, пережитый стресс и сонливость после трех рюмок водки. Он ушел к себе в спальню, достал ноутбук и принялся разбирать почту и сообщения, поступившие с его тайного дневника. Хотя назвать это дневником в полном смысле слова нельзя. Он почти ничего не писал о себе в открытом доступе, предпочитая приватную переписку с избранными друзьями, изредка выкладывал какие-то понравившиеся фотографии, сделанные фанатами. Его близкие зарубежные друзья знали, как его можно достать, было несколько человек, с которыми он был максимально открыт и честен. Они знали его настоящим, без маски африканского божества, уставшего, капризного, испуганного, отчаявшегося. Он в свою очередь знал, что может им доверять, что все останется между ними, не расползется по сети, и он не будет выставлен идиотом на всеобщее посмешище. Заметив пару друзей он-лайн, он поболтал с ними о том, о сем, вывалив на несчастных эмоции последних дней, умолчав лишь о вечернем происшествии и новой пассии Тома. Ему нужно сейчас общество, он не может остаться один… Боится…
Уснуть никак не получалось. Покрутившись с бока на бок, прогнав в уме еще раз разговор с мужиком, наговорив ему мысленно всякой гадости, набив виртуально морду и отпинав ногами, Билл решил покурить. Надо было выпить успокоительного. Чего-то его нервная система барахлит. Опять трясти начало… Взяв сигареты, он вышел к бассейну и развалился в шезлонге.
В комнате брата во всю горела иллюминация. Поэтому из темноты сквозь тонкую органзу тюли Билл прекрасно видел все, что происходит в спальне. Луиза не пошла к себе в отель, а может Тому стало лениво ее провожать, но факт оставался фактом — девушка сидела сейчас с ногами на постели брата, в его же просторной футболке и о чем-то увлеченно рассказывала. Том переоделся в шорты… Майку не надел. Сидит прямо перед ней по-турецки. Судя по похлопыванию по пузу, хвастается накачанным прессом. Билл скептически покачал головой — ох, какой же он хвастун! Кажется, вечер будет приятным. Надо сделать себе чего-нибудь выпить и устраиваться поудобнее.
Он быстро донесся до мини-бара в гостиной, достал «Швепс», развел его водкой, кинул много льда в стакан и вернулся в свой шезлонг.
Они болтали очень долго. Билл уже наполовину прикончил мерзкое пойло, малость захмелел и теперь хотел зрелищ. Но, кажется, у Тома творческий кризис, потому что приставать к девушке он, похоже, не собирался. Билл завтра его обстебает по полной программе, если они сейчас мило улягутся спать. Хотя нет… Скорее всего, Том уступит ей свою кровать king-size и пойдет спать на диван в гостиной. Кавалер, блин.
Том встал и ушел вглубь комнаты.
Билл заметил, как нервно одергивает Луиза футболку, прикрывает обнаженные ноги. О, да девочка стесняется! Что странно, бегать перед ними в купальнике и платье чуть ниже попы она не стесняется, а сидеть в футболке Тома и светить голыми ляжками вдруг застеснялась.
Брат протянул ей бокал с вином.
Да-да, умничка! Именно так! Сначала выпить на брудершафт, потом поцеловаться, а затем и трахаться! Молодец! Соображает!
Выпили. Поцеловались. Захихикали. Это всё? Билл разочарованно икнул и собрался идти спать.
Том наклонился к ней и что-то зашептал на ухо. Луиза смутилась. Он осторожно коснулся губами шеи. Девушка очень боязливо провела по плечу. Том отстранился и что-то спросил с серьезным видом. Видимо, его интересовал момент с ее нерешительностью, может быть она не хочет? Билл зажал рот, чтобы не заржать. Вот братец попал! Он вокруг нее столько вьется, а она не дает. Гы, Томми, смешно.
Луиза что-то ответила и, судя по озадаченному лицу Тома, ее ответ лишил его возможности думать. Он как-то от нее отодвинулся и уставился удивленно. Переспросил. Она кивнула и опустила голову. Стыдно.
Билл тоже принял вертикальное положение и вытянул шею, чтобы лучше было видно.
Том спрашивал. Она кивала или мотала головой. Он улыбался. Опять принес вино. Выпили. Том забрал у нее бокал, осторожно уложил на спину и начал целовать. Луиза даже пальцем не пошевелила, чтобы как-то приласкать брата. Руки лишь сжимали простынь. Не хочет. Вот ведь облом-то какой, Томми, — зловредно подумал Билл.
Он целовал ее и гладил, щекотал, фыркал. До слуха Билла доносился их смех. Он ласкал ее настолько осторожно и нежно, что Билл затаил дыхание на несколько секунд, заинтересованно склонив голову на бок, запоминая, как брат двигается, примеряя на себя, чтобы в будущем так же любить свою единственную. Луизе нравилось. Она робко стала отвечать. Но сегодня Том полностью взял инициативу в свои руки.
Через некоторое время он стянул с нее футболку, оставив в простых черных трусиках-плавочках. Грудь у Луизы оказалась некрасивой: острая и какая-то треугольная, как козье вымя. Да и сама она дохлая и угловатая. Господи, и чего в ней Том нашел?
Он аккуратно брал каждую грудку в рот и посасывал. Билл еще подумал, что такое и ласкать-то неприятно, наверное. Что там ласкать-то?
Том изучал ее тело, спускаясь языком вниз. Он зацеловывал, вылизывал, покусывал. Луиза постанывала, выгибалась, трусливо хваталась за его плечи или руки. Том улыбался.
Потом он дополз до трусов и попытался их снять. Девушка сначала вцепилась в них, что-то сказала. Том ответил, ухмыльнувшись. Она разжала пальцы. Трусики полетели на пол. Он удобно устроился между ее ног и… Билла чуть не вырвало. Том полез ТУДА лицом! Господи! Ужас какой! Он даже представить не мог, что Том додумается до такого! Боже, он же этим ртом ест! Нет, Билл ничего не имел против орального секса. Более того, он очень его любил, просто обожал, если честно. Но одно дело, когда в рот берут его член, и совсем другое лезть ТУДА языком! Но брату, похоже, процесс очень нравился. Билл почувствовал, как спиртное весело спешит наружу. Вскочил на ноги, удлиняя ему путь, и, брезгливо глянув на судорожно сжатые ручки, тонкие ножки и дредастую голову между ними, предпочел пойти спать. Какой-то дурной эротический канал. Надо зубы почистить. Фу! Такое чувство, что это он ТАМ языком лазит.
Впрочем, зубы Билл решил не чистить. Глаза слипались и он боялся прогнать горячей водой подступивший к векам сон. Он все так же брезгливо морщился. Зачем-то сходил на кухню, достал перышко лука и с довольным видом его зажевал. Теперь к нему никто не полезет целоваться! — мстительно думал он, укутываясь в одеяло и проваливаясь в сон.

да, он тут вышел очень забавный и абсолютно безмозглый )))))

мне 33 года 3 месяца и 28 дней. через 15 минут будет 29 дней.

да, пишу, издаюсь, + я редактор и журналист, поэтому писать - это моя работа ))))

Глава 7.

Он проснулся, когда за окном стояла глубокая ночь, громыхал гром и сверкали молнии. Ливень стучался в окна, трепал сквозь небольшую щель тюль, образуя в спальне сквозняк. В бунгало было тихо-тихо. Ни шороха. И если бы ни дождь, Билл бы решил, что мир вымер, пока он спал.
Он попробовал сесть. Это получилось. Голова не кружилась и была относительно светлой. Не болит, что немаловажно. Осторожно встал, боясь отойти от кровати и снова грохнуться в обморок. Вроде бы ноги держат, хотя и не слишком уверенно. Сделал пару шагов до торшера. Включил свет. Прищурился. Около кресла валялся ворох одежды. Билл присмотрелся — несколько футболок. Видимо Том, когда переодевал его, мокрого от пота, кидал их в сторону, чтобы не мешались, а потом просто собрал в одну кучу на полу — все равно стирать. На столе лежали вскрытые шприцы и упаковки с лекарствами. Билл не помнил, чтобы брат его колол. Потрогал ягодицы — больно. Значит колол… Он совсем не помнит этого момента… Вообще какие-то провалы в памяти — тут помню, там не помню.
Шаркая ногами, отправился на кухню. Пустой желудок сводило судорогой, надо было в него положить хоть корочку хлеба. И очень хотелось пить. Стараясь не шуметь, он достал йогурт, сделал пару глотков и замер около раковины, ожидая реакции организма. Организм поворчал, покряхтел и принял продукт. Билл быстро выпил содержимое бутылки, но от раковины отходить не стал. Сам за собой он убрать не сможет, просить Тома — бесчеловечно, а вызывать среди ночи горничную слишком накладно. Вроде бы не тошнит. И голова не кружится. Как же ему повезло, что есть Том. Будь он один, он бы непременно загнулся. Но Том не даст, не отпустит его просто так. Надо будет извиниться за те слова. Он был не прав. Да и Том в глазах этой итальянской девочки будет выглядеть подонком, а он ведь не такой, брат хороший, заботливый. Он умеет любить, хочет любить и имеет на это право. Да и девочка хорошая, смешная, ласковая. Вон как Том перед ней распушился, вьется плющом, все свое очарование в ход пустил. Билл улыбнулся. Он извинится завтра же. Остается надеяться только на то, что Том не наломал дров в то утро.
Однако извиниться он не смог. Утром Билл столкнулся с ним в коридоре — брат стоял промокший насквозь и пытался развесить на крючках толстовку, с которой лилась вода. Джинсы мокрые и все в песке. Футболка облепила тело.
— От Луизы? — робко спросил Билл, ища хоть какую-то зацепку для такого важного разговора.
— Нет, — буркнул он, проходя мимо.
— Как она? — тихо-тихо.
Том слышал. Но не ответил. Оставляя мокрые следы, прошлепал к себе в комнату и закрыл дверь.
Билл сел на диван в гостиной и принялся ждать, тупо переключая каналы.
Том не появился и к вечеру, хотя не спал — Билл слышал, как брат разговаривает с кем-то по телефону. Он подошел к двери, вошел и скромно уселся на ближайший стул. На кровати работает ноутбук. Судя по смятому покрывалу, Том просто валялся на постели и лазил в Интернете. Загородив трубку рукой, спросил:
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет.
Том кивнул и вышел из комнаты.
Вышел и не вернулся.
Билл чувствовал себя полнейшим ничтожеством.
Он предпринял еще одну попытку поговорить и извиниться.
Том обнаружился в столовой с тарелкой, в которой лежала прекрасная отбивная, картофель фри, рядом стояла мисочка с салатом и бутылка свежевыжатого сока. Он увлеченно с кем-то переписывался по телефону. Билл оценил скромность трапезы, мысленно заткнув бунтующий голодный желудок.
— Я просто хотел сказать спасибо, что ты…
Том не слушал. Приложил трубку к уху и опять с кем-то принялся болтать.
Билл рассеянно кивнул и с горечью проговорил себе под нос:
— Третий лишний, я понял…
Он не выходил из своей комнаты почти весь следующий день, наблюдая за дождем на улице. Хотелось распахнуть окно, выйти на воздух и дышать полной грудью. Хотелось кричать от боли и отчаянья, что так сильно обидел самого близкого и родного человека. Хотелось, чтобы он пришел, спросил о самочувствии, поговорил… Рассказал…
Он не приходил.
Он за весь день ни разу не зашел, хотя сидел дома.
Билл решительно встал, распахнул стеклянные двери, ведущие на террасу, и шагнул под дождь. По крайней мере, хоть какое-то свое «хочу» он исполнит!
Ледяной ветер облизал тело. Капли неприятно покалывали. Билл запрокинул голову, подставляя лицо дождю. Очень холодно. Океан из лазорево-голубого превратился в уныло-серый. Штормит сильно. Волны вздыбливаются барашками. Бьются о валуны у берега. Надо туда, на берег. На песок. Босыми ногами. Бежать. Задыхаться. Кричать. Кричать так громко, чтобы охрипнуть, сорвать голос, чтобы порвать связки и никогда больше не петь, свернуться комком дома и тихо уйти. Он не может жить в одиночестве. Не умеет жить в изоляции. Он не будет этому учиться. Никто не заставит его к этому привыкнуть.
Босые ноги скользили по деревянному настилу мостиков. Зубы лязгали от холода, а руки растирали промерзшие плечи. Ветер словно поставил себе задачу скинуть его в воду, но черта с два он угадал! Билл с трудом добрался до пирса, чувствуя, что сил особо уже не осталось. Но он хотел попасть на мокрый песок. Зачем? Он и сам толком не осознавал. Там можно будет кричать. Ветер будет рвать его крик, разносить по свету. Вместе с криком уйдет все ненужное, лишнее. Вместе с криком уйдет боль и отчаянье. Вместе с криком придет понимание и… Внезапно стало очень темно.

***

Вата, пропитанная нашатырным спиртом, — зло. Это Билл понял, когда острая вонь в очередной раз разрушила ему мозг. Он открыл глаза с твердым желанием возмутиться, по какой причине его кто-то будит таким изуверским способом, но, открыв, тут же закрыл — на лицо откуда-то сверху лилась вода. И холодно… Кошмарно холодно…
— Билл? — слабый голос брата и едва ощутимые похлопывания по щекам.
— Неоставляйменяодногопожалуйста! — скороговоркой выдал Билл, хватая его за руку.
Том выматерился и недовольно буркнул:
— Да тебя одного оставишь… Куда ты поперся, я могу узнать?
Билл сел и сжался от холода.
— Мне захотелось погулять.
— Придурок.
Билл промолчал. Челюсти сводило от холода. Зубы выбивали отчаянную дробь.
— Нагулялся? Воспаление легких решил заработать? — заводился Том. Он метался перед ним из стороны в сторону и периодически всплескивал руками. Билл обхватил голову и сжался так, что выступившие острые лопатки стали похожи на обломанные крылья. — Какого хрена ты поперся на улицу?! Я какого черта вокруг тебя сутки скакал, чтобы тебя сейчас в океан смыло?! Ты вообще о ком-то думаешь, кроме себя?! Или ты у нас пуп земли, вокруг которого вращается солнце?! Как же ты задолбал меня своим креативом! Все тебе не так, все тебе не то! Чтоб я еще раз с тобой куда-то поехал?!
Том со злости топнул ногой и зарычал.
— Иди домой, убожество!
Билл даже не пошевелился.
— Ну и пошел к черту!
Развернулся и широким шагом пошел прочь.
Билл смотрел ему в спину. Он не мог встать — ноги отказывали.
— Том… — окликнул он брата и протянул руку, прося о помощи.
Странно, но желание извиняться у него пропало. Вот вообще прошло. Он даже обиделся на Тома за то, что тот его постоянно игнорировал, хотя сбегать перестал. Теперь они вдвоем сидели в одной комнате — Билл смотрел телевизор, а Том с кем-то трепался в Интернете. Погода, как назло, стояла отвратительная, и выходить куда-либо из домика им не хотелось. Луиза тоже не приходила. Том о ней не заикался, а Билл почему-то переживал. Да, он добился, чего хотел, но никакого удовольствия от результата не испытывал, более того, их отношения с братом стали настолько натянутыми, что напряжение висело в воздухе грозовой тучей, готовой вот-вот разразиться молнией и громом.
— Знаешь, — сказал он на третий день непогоды, стоя у окна и уныло рассматривая серую завесу дождя над океаном. — Пока ты встречался с Луизой, погода была хорошей. Может, ты пойдешь к ней? У нас последние три дня остались, не хочу торчать в бунгало в твоем тухлом обществе в такую гнилую погоду.
— Герр Каулитц соблаговолил выдать мне разрешение на встречу с девушкой? — ехидно усмехнулся Том. — Как милостиво с его стороны.
Билл обернулся.
— Том, я…
— Пошел ты, — бросил он брезгливо, забрал ноут и ушел к себе. — И только попробуй еще раз куда-нибудь свалить! Я за тобой под дождем больше бегать не буду! — проорал из спальни.
Билл скрипнул зубами. Ладно, дома помириться проще, чем здесь. У каждого свои претензии, свои амбиции, свои глупости. Бодаются, как два барана, не понятно из-за чего. А дома совместная работа, досуг, общее утро на кухне, общие вечера с общими друзьями и подругами. Дома все будет так, как должно быть. Как было всегда. Все будет хорошо, надо лишь вернуться домой.

почему он баран? он просто оченьлюбит тома )))))))))

пробовала. но печатают в этом. сейчас будем под меня серию делать, там уже другой жанр, там чиклит для девочек. надеюсь, что понравится )))))