****
Она смотрит на постеры, где они вызывающе, ослепительно красивы, заключенные в кусок глянца. Братья смотрят друг на друга, губы Билла приоткрыты в немом стоне, во взглядах искрится желание. Нужно быть слепым, чтобы не понять.
Ее разум мутится.
Глаза в глаза.
Том притягивает Билла за талию и валит на диван, забираясь теплыми ладонями под футболку, ощупывая ребра. Младший лишь выдыхает тихое «да» и вжимает колено в пах брата.
Она гладит себя, не отводя взгляда от их глаз. Шоколад, чай, мед, янтарь, у нее не хватает эпитетов, чтобы описать этот бесконечно прекрасный цвет, она может только восторженно выдохнуть, прикасаясь к своему животу. Внизу ворочается что-то странное, горячее. Она царапает черно-белым маникюром ребра и спускается ниже.
Последнее, что цепляет ее взгляд – мозолистые и сильные пальцы старшего.
Он трогает его везде, и это так чудесно, так волшебно… Каждый их «раз» - словно первый, наощупь, вслепую, пробуя, наслаждая открывшимися местечками, обнаженной кожей, исследуя потаенные уголки… И каждый «раз» - как последний, будто все, завтра раз, и на костер, и этот огонь уже горит под их пальцами, под их губами. Запомнить, зацеловать, заклеймить, оставить отметины, что вот да, было это, и ничем это не смыть и не стереть. Билл закатывает глаза - видны лишь белки - и прижимает голову старшего к паху. Чужие…не чужие, самые что ни на есть родные губы двигаются на члене, язык нежно теребит уздечку, проходится вокруг уретры, чуть нажимая. Том не поднимает глаз – он знает, что для Билла это будет слишком.
Она приподнимает футболку с логотипом и касается своей груди подушечками пальцев, сильно сжимая сосок. Ей сладко. Она гоняет картинки в голове, как киноленту, останавливает на самом любимом кадре – и вновь сначала. Фильм бесконечен, как и ее воображение. Она облизывает два пальцы, проходись языком между ними, представляя, конечно, совсем не пальцы, и ведет скользкую, тягучую дорожку к низу живота. Она всегда тиха в такие моменты. Она лишь выдыхает чуть громче, когда пальцы, наконец, достигают влажного и мягкого.
Он внутри. Билл поскуливает, пытаясь то ли отодвинуться, то ли прижаться ближе. Между их телами скользко и влажно, руки Тома соскальзывают с талии младшего. Он лижет его ухо, пытаясь отвлечься и не начать остервенело вбиваться в него. Его руки напряжены, над губой бисеринки пота, глаза полузакрыты и светятся похотью. Внутри Билла невыносимо горячо, влажно, узко. Его всего сдавливает, Билл наверняка чувствует каждый изгиб, каждую вену внутри себя…
- Господи, Том, ну давай же…Я не могу просто… - Билл приподнимается и присасывается поцелуем к его шее, - Пожалуйста…
- У-у-успокоился теперь? - спрашивает Том, он охрип от возбуждения, слова колют сухой язык. Капля пота с его носа падает на живот младшего, на его напряженных руках вздулись вены.
- Похуй, Том, сделай же это, наконец!!! Я так хочу, просто…господи….
И Том делает.
Каждый раз всегда лучше, чем предыдущий.
Она двигает внутри себя тремя пальцами, внутри что-то подрагивает. Ей склизко и противно от самой себя, но она никогда не оставляет незаконченных дел. Она вообще целеустремленная девочка.
Она касается клитора пальцами, начиная с умелых движений по кругу. Ее трясет. Губы сохнут и покрываются корочкой, сереют. Она почти умирает в такие моменты. Картинки меняются все быстрее. И вот, вот почти, и она видит на самом деле, это даже не фильм, это реальность. Она зовет ИХ, выдыхая понятное только ей, общее для близнецов имя…
Пальцы выскальзывают с отвратительным звуком. Ей хочется выблевать себя на кафель.
- Боже, боже, Том…
- Заткнись…
Младший закусывает губу и поддается, чувствуя каждый позвонок своей спины, прижимая мокрый вставший член к животу Тома. Этого оказывается достаточно.
Том сыплет ругательствами, Билл тихо вскрикивает, кусая брата за палец, и липкая сперма заливает их животы. Внутри у Билла горячо и мокро.
Том перекатывается и выходит из родного тела, тяжело дыша, будто пробежал марафон. Он трогает пальцем отверстие Младшего. Билл хнычет, пока Том растирает свою сперму по его промежности.
- Том…
- Что, б*ядь? – Старший обычно не слишком расположен к разговорам в такие моменты.
Младший мечется на кровати, садится и утыкается лицом в коленки.
- Все, Том, все…Еще одна, понимаешь, еще?
Его плечи мелко трясутся, а слезы капают, смешиваясь со спермой на его теле.
Каждый «раз» после оргазма Билл плачет.
Она касается большим пальцем ноги ручки крана, поворачивая ее, и вновь трогает, гладит себя, пока ванна наполняется теплой водой. Ее глаза устремлены в потолок, она больше не хочет смотреть на фото. Все внутренности будто выкачали. Такое ощущение, что внутри все сгнило. Ей пусто и гадко на самом деле. Она не хочет думать о НИХ. Зависть плещется в ней, как серная кислота, разжижая кровь.
Она выключает воду и берет лезвие с краешка ванны. Оно матово блестит в свете лампы. Она читает на нем «Gillet» и вспоминает тот ужасающий черный жилет, в котором был одет Билл на презентации. Она улыбается. В конце концов, все мгновения ее жизни так или иначе связаны с ним, так почему смерть должна стать исключением?
Она делает надрез сначала на бедре, наблюдая как вода медленно окрашивается в розовый. Боли почти нет, ее тело расслабленно после оргазма, ненапряженно и вяло, как медуза. Она снова улыбается. Она вообще очень улыбчивая девочка, эта Эллиссон
Она смотрит на себя в зеркало, на прилипшие к шее волосы.
На Младшего.
На себя.
На Младшего.
На себя…
Она бьет кулаком по углу ванной, вскакивая из воды, откидывая лезвие на дно.
Она совсем забыла.
Господи, она такая глупая, ну как она могла только подумать о таком?
Глупая, дурочка!
Ей еще рано умирать! Так рано…
Ведь через неделю выходит новый клип.
Она не может такого пропустить.
И так – раз за разом, но она терпеливая девочка, эта Эллиссон.
Вот только каждый раз – хуже, чем предыдущий.
THE FIN
10/11/2011
01:54
Луганск, Украина
©Панацея
Отредактировано Панацея (2011-01-11 11:42:56)
