*            *           *

Билл приподнял голову с подушки и огляделся. Он был один. Часы показывали без четверти одиннадцать. Набросив рубашку и брюки, он вышел из спальни, прислушиваясь к звукам, но в квартире было пусто. Следов присутствия Тома или его одежды не было нигде.
Размышляя над тем, что бы это все могло значить, он зашел в кухню, замечая на столе корзину, накрытую белым полотенцем, и записку.

«Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо выспался.
Оденься потеплее, нам предстоит сегодня долгая прогулка.
Скоро буду. Том».

Приподняв полотенце, Билл заглянул внутрь и улыбнулся.
Пикник.
В ноябре. Сумасшедший…

Он радостно потянулся и, улыбнувшись дождю, барабанящему по окну, пошел одеваться.

Билл как раз закончил со сборами, когда в дверь позвонили.
Том стряхивал капли с капюшона и радостно улыбался.
- Ты готов?
- Да, - Билл пропустил его внутрь.
- Тогда одевайся скорее. Нас ждут.
- Кто?
- Увидишь.
Он кивнул на корзину, которую Том принес из кухни, и начал надевать сапоги.
- Что мы собираемся отмечать?
- День рождения.
Билл звякнул молнией и медленно разогнулся, потрясенно глядя на Тома.
- Ты же не хочешь сказать, что…
- Нет-нет, не у меня. Мы с тобой почетные гости.
- Но меня никто не приглашал… Да и я без подарка. Ты уверен, что мне будут рады?
- Еще как. Они будут счастливы.
Билл недоверчиво посмотрел на него и улыбнулся, накидывая пальто.
- Ну, если ты так уверен…

Он шел к машине на полшага позади Тома, чуть щурясь от мелкого летящего дождя, и непонимающе оглядывался, ища глазами того, кто бы мог их ждать. Машина была пуста… По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
- Том, а где… - начал он, когда Том открыл заднюю дверь, произнося:
- Знакомься.

На сиденье стояла емкость, напоминающая широкое ведро, в которой бодро плескались две рыбы.

- Том, это же осетры!..
- Эльбские осетры, и сегодня они поедут домой.
Лицо Билла засветилось, он радостно обнял Тома, который тут же соединил руки на его спине.
- Теперь ты не сомневаешься, что они счастливы тебя видеть?
Билл улыбнулся и кивнул.
- Да, я уже заметил восторг в их глазах.

Том тоже улыбнулся: если в чьих-то глазах и читался восторг, то это были не осетры.

- Поехали. Сейчас рано темнеет, а дорога как стекло.
- Давай я поведу.
Том остановился в нерешительности, глядя ему в глаза.
- Сомневаешься, достаточно ли я хороший водитель?
- Нет, ты слишком хороший водитель.
- Брось. Я прекрасно понимаю, что это не спортивная машина и мы не на автодроме. А вожу я лучше, не в обиду тебе, особенно в таких условиях.
- Хорошо, - он отдал Биллу ключи и улыбнулся. – Только у нас пассажиры, нужно воду не расплескать.
- Не беспокойся, вам ничто не угрожает.

Опасения Тома по поводу поездки не оправдались. Билл расслабленно держал руль, и опасный огонек ни разу не мелькнул в его глазах. Машина плавно трогалась и так же плавно, но уверенно тормозила, как будто они ехали не по ноябрьскому гололеду, а по летнему нагретому асфальту. Том с интересом поглядывал на него, но выражение лица Билла мало отличалось от того, с которым он пил чай или слушал лекции, только взгляд от дороги почти не отрывал.

- Если хочешь, поспи. Нам еще около двух часов ехать, - Билл улыбнулся ему, глядя, как Том борется с закрывающимися глазами.
- Когда не я за рулем, меня всегда укачивает.
- Ну и воспользуйся этим.

Том открыл глаза, когда прохладный воздух ворвался в салон, и почти сразу дверь аккуратно захлопнулась. Машина стояла на небольшой заправке, судя по часам, недалеко до места назначения. Спать больше не хотелось, и он перегнулся через сиденье, рассматривая своих «пассажиров». Они мирно плавали, едва заметно шевеля плавниками, и приоткрывали жабры, чтобы выпустить воду, которую набирали через рот. Кажется, Том нашел способ научить Билла ездить спокойно.

Водительская дверь снова открылась и с легким хлопком закрылась.
- Уже не спишь?
- Угу, рассматриваю именинников. Хорошо себя ведут?
- В основном да, правда, было у них пару раз желание выйти на полпути.
- Серьезно? И как ты их уговорил не делать этого?
- Они сами так решили, - Билл улыбнулся, повернув ключ в зажигании, и начал выруливать с заправки. - Чуть не передрались, кто первый, в результате – никто.
- А может они, наоборот, друг без друга не хотели, - он тоже улыбнулся.
- Тогда чем им плохо там, где они есть?
Том пожал плечами.
- Видимо, как и у людей, всегда хочется чего-то большего.
Билл глянул на него и снова устремил взгляд на дорогу.
- Иногда нужно просто набраться терпения, и что-то большее придет само. Плыть хорошо, когда есть куда, а если биться о стенки своей банки, только зря потратишь силы. Даже если выпрыгнешь, может стать только хуже.

Машина скоро съехала с главной трассы и пошла по склону, подножье которого омывало море. В солнечную погоду здесь, должно быть, было волшебно, потому что даже серое небо, простирающееся до горизонта, вода отражала совершенно невероятным образом, окрашивая волны всеми цветами от серебряного до лилового. Дождь почти прекратился, дорога впереди блестела, а с полысевших веток свисали большие капли. Впереди показался маяк, отмечающий устье Эльбы.

Осетры, как будто почувствовав приближение дома, возобновили возню. Билл покрепче перехватил руль и улыбнулся Тому.
- Как думаешь, у них есть те, кто их там ждет?
Том улыбнулся в ответ.
- Обязательно.

Повисла пауза.
- А сами они… Как только все закончится, разбегутся в разные стороны, каждый к своим друзьям и заботам?.. – лицо его оставалось спокойным, но голос был слишком тихим.
- Это их выбор, Билл.
- Ты прав.
Том снова слегка улыбнулся.
- Но я думаю, что они слишком много пережили вместе, чтобы просто так забыть друг о друге.
- Думаешь, переживания сближают?
- Конечно.

Билл молчал.

- Ты так не считаешь?
- Нет.
- Почему?
- Их сближает то, что у них одна беда. Если бы это случилось только с одним из них, он остался бы с ней один на один.
- Почему? – Том непонимающе смотрел на него. - За тех, кто дорог, ведь переживаешь сильнее, чем за себя.
- Вот для того, чтобы те, кто дорог, не переживали, улыбаются и говорят, что все в порядке, а сами остаются один на один, - он улыбнулся одними уголками губ. – Ты никогда так не делаешь, Томми?
Том опустил глаза.
- То, в чем я так делаю, мелочи по сравнению с серьезными проблемами. Избавить кого-то от лишнего беспокойства – это одно, а умолчать о чем-то важном – это показатель того, насколько доверяешь.
Билл бросил на него быстрый взгляд.
- Ты сказал бы мне о том, что тебя беспокоит, зная, что это обеспокоит и меня, но я ничего не смогу с этим сделать и буду только зря переживать?
- Если ты ничем не можешь помочь, то тебе не стоит забивать этим голову.
- Вот видишь, доверие тут ни при чем.

Берег зарос высокой травой и кустами. Река, подпитываемая осенними ливнями, поднялась и местами вышла за пределы русла. Дерн так пропитался водой, что колыхался под ногами, а в следах тут же собирались лужи.
Билл притормозил не далеко от реки, где вдоль берега шла широкая полоса песка, а из воды торчали довольно большие камни.

- Хочешь лично опустить каждого в воду?
Билл пожал плечами.
- Давай одновременно. Может, они и правда так сдружились, что получат удар, как только мы их разлучим.
- Да, это будет трагедия. Мы их три часа везли до Эльбы, а они всплывут вверх брюхом, как только окажутся в воде.
Билл посмотрел на него с укором, но тоже не смог удержаться от улыбки.
- Мне интересно, как быстро они поймут, что свободны. Давай поставим ведро в воду, так чтоб оно полностью погрузилось и посмотрим.
- Билл, для этого надо войти туда по колено, не думаю, что это хорошая идея.
- Необязательно, видишь - валуны.
- Нет, я не хочу, чтобы ты туда нырнул.
Билл ничего не ответил, только мягко улыбнулся, на что Том тяжело вздохнул.
- Ладно, но идем вместе и я впереди.

Обе рыбы, едва только почувствовали, что речная вода перетекает через края посудины, быстро оживились и через секунду, мелькнув на прощание темными спинами, ушли под воду.

- А они сообразительнее, чем я ожидал. Я думал, их придется уговаривать.
- Да, вода в ведре была значительно чище и теплее.
- Не оценили городской комфорт.
- И «спасибо» не сказали, видно, боялись, что мы передумаем.
Билл улыбнулся и в пару осторожных шагов по камням оказался на берегу.
- Полагаю, мы должны это отметить?
- Угу, - Том тоже улыбнулся, ступая на песок, не забыв про себя поблагодарить всех святых за то, что они не разделили участь осетров. – Я знаю тут одно место, думаю, что там будет лучше всего.
Билл кивнул, слегка пожимая плечами в знак согласия.

Маяк стоял на возвышении скалистой платформы, чтобы его хорошо было видно со всех сторон с моря и с реки. Он был построен, очевидно, в начале прошлого столетия, но тщательно поддерживался в приличном состоянии, будучи совершенно необходимым в этой части побережья и давая возможность отыскать фарватер для прохода по реке в кромешной тьме.

Смотритель, пожилой мужчина в поношенных штанах и полинялой куртке, получив двадцать евро, с удовольствием махнул молодым людям на вход наверх и исчез в своей коморке.

Том шагнул на первую ступеньку и оглянулся на побледневшего Билла.
- Что случилось? Тебе плохо?
- Нет… Я думал, здесь будет лифт.
- Хм… - Том нахмурился и прислонился к стене. – Ты боишься темноты или высоты?
Билл фыркнул.
- Скажешь, тоже, - и неуверенно ступил на лестницу. – Как думаешь, сколько здесь этажей?
- Думаю, около пятнадцати.
- Ладно, идем, - его голос прозвучал сдавленно и глухо, и Том снова непонимающе посмотрел на него.
- Билл, если не хочешь, не пойдем.
- Нет, я хочу, - он обернулся и постарался улыбнуться. – Я хочу увидеть море с высоты и посмотреть, как будет темнеть небо.
Том ободряюще улыбнулся.
- Я пойду за тобой, на всякий случай.
Но от этого Билл еще больше побледнел и, быстро развернувшись, зашагал вверх.

Лестница не была темной: в каждом пролете виднелось небольшое окошко без стекла и висели лампы, которые, видимо, загорались вместе с маяком. Но довольно высокие и крутые ступеньки делали подъем сложнее, чем можно было предположить, и Том сам не отказался бы, чтобы за ним кто-нибудь шел «на всякий случай». Билл поднимался быстрее, чем можно было ожидать, и где-то на уровне восьмого этажа Том окликнул его.
- Постой. Давай передохнем, - он поставил корзину на ступеньки.
Билл кивнул, бросив взгляд на часы, и прислонился раскрасневшейся щекой к холодным кирпичам стены. Он выглядел потерянным и стоял с закрытыми глазами, почти не шевелясь.
Том сделал пару шагов к нему и взял за руку.
- Что случилось, м? – он улыбнулся и потряс его за кончики пальцев.
Билл открыл глаза, встречаясь с ним взглядом, и тоже улыбнулся. Внезапно он обвил шею Тома, приближая губы к его губам, и, прежде чем позволил им встретиться, прошептал:
- Ты – лучшее, что со мной случалось.

Задней мыслью Том подумал, что это был лишь способ уйти от ответа, но нежные губы, ласкавшие его, не оставили ни одного шанса развиться каким бы то ни было мыслям. Билл сильно прижался к нему и отчаянно целовал, пока оба не поняли, что вокруг становится жарко и вовсе не от утомительного подъема. Он с трудом оторвался, опуская взгляд с глаз Тома на его покрасневшие губы, и отступил на шаг.
- Я уже начинаю жалеть, что мы так далеко от дома.
Том кивнул, выражая согласие.
- Если хочешь, можем… - он показал на лестницу вниз, но Билл замотал головой.
- Нет, мы не так часто выбираемся. И я, в конце концов, не зря добрался до середины, я хочу увидеть отсюда море.
Том улыбнулся.
- Упрямство у тебя в крови.
- Да, - Билл легко согласился и снова зашагал вверх, оборачиваясь на ходу. – В этом только ты мне можешь составить конкуренцию.

Ветер гулял по смотровой площадке, унося все, что можно было унести, и обдувал разгоряченные ходьбой лица юношей. Догорающего солнца не было видно за облаками, но сами облака были окрашены розовым, оранжевым и фиолетовым, благодаря чему вода принимала такие же оттенки.

Билл глубоко вздохнул, рассматривая все вокруг, и улыбнулся.
- Посмотри, какие волны… - он кивнул, указывая вперед на колышущееся море. - Оно похоже на большой ковер, который движется от любого прикосновения.

Том смотрел. Но не на волны.
На обычно фаянсовых щеках Билла играл румянец, ветер развевал его волосы. В глазах отражалось небо, делая взгляд еще более загадочным и волнующим. Прямое пальто до колена с красиво поднятым воротом, слегка касающимся подбородка, аккуратно облегало высокую фигуру. Тонкие руки с длинными пальцами лежали на парапете, упираясь в него ладонями. На губах застыла едва заметная улыбка, которую только Том мог различить у него.
Он казался не реальным, почти неземным, и безумно хотелось до него дотронуться, чтобы убедиться, что он здесь. Том коснулся его рукава, и Билл перевел на него взгляд. Уголки его губ дрогнули - улыбка стала шире. Рука Тома скользнула по его спине, привлекая ближе.

- Расскажи мне, почему я не могу просто смотреть на тебя без желания поцеловать?
- О, это очень большая тайна, - Билл уперся лбом в его лоб, слегка качая головой. - Я не могу ее раскрыть даже тебе.
- А тебе это не надоедает? – Том слегка касался его губ и отпускал, как будто дразня.
Билл снова покачал головой, на этот раз энергичнее.
- Нет.
- Это хорошо, потому что я не собираюсь изменять своим привычкам, - он почти прошептал и снова потянулся к его губам.
- Мне нравятся все твои привычки, - такой же шепот в ответ, и губы ответили на его требовательное движение.

Том закрыл глаза, позволяя себе забыть обо всем. Он уже не представлял, как жил раньше без Него. Как он обнимал и целовал кого-то, кто не Он… Не представлял и не хотел представлять, даже думать не хотел…
Как сможет прожить без него три недели.
От одной этой мысли в груди все сжималось настолько сильно, что, казалось, ребра сейчас сдавят его сердце, и оно, уже не способное выполнять свою функцию, замрет. Он внутренне задрожал и закончил поцелуй, пряча лицо у него на шее.
Голова кружилась от того, сколько же часов, минут, секунд он проведет без своего гения. Как сможет заснуть, не обнимая его? Он так отчетливо ощутил настолько это ужасно, что невольно зажмурился. Ни рук, ни губ, только голос, искаженный динамиком… Билл все еще был с ним, и в эти часы хотелось надышаться им на все время, что придется провести без него. Но это было невозможно. Даже сейчас, когда он стоял рядом, Тому уже не хватало его.

Билл не двигался и ничего не говорил, обнимая его за шею. Оба знали, о чем думает каждый из них и знали, что другой тоже знает. Том не понял, сколько они так простояли, пока не почувствовал, как Билл легонько сжал его плечо и отпустил, избегая встречаться взглядом.
- Том, ты же знаешь, что это ненадолго, – на секунду Тому показалось, что Билл скорее уговаривает себя, чем его.
- Знаю, - он постарался, чтобы голос звучал как можно спокойнее и убедительнее.
- Вот и хорошо, - Билл улыбнулся, облизав губы, и отвернулся, рассматривая темнеющее небо.
- Ты мне не скажешь куда едешь?
- Помнишь, я рассказывал, что ездил раньше на побережье с родителями?
- Да… Вы снимали там небольшой домик или что-то вроде того.
- Да, вроде того, - он посмотрел в глаза Тому. – Я буду с тобой на связи каждый день.
Том погладил его по руке и чуть улыбнулся, видя его беспокойство.
- Не волнуйся, я взрослый мальчик, все будет хорошо. Ты можешь с чистой совестью оставить меня без присмотра.
- Правда? – он сглотнул; его губы растянулись, но это вряд ли можно было назвать улыбкой.
- Правда. Я не хочу, чтобы ты дергался и нервничал, переживая, все ли у меня хорошо. Я тебе обещал – я держу свое слово. К тому времени, как ты вернешься, я все закончу, и у нас будут прекрасные зимние каникулы.
На этот раз улыбка Билла была самой настоящей, и он снова обнял его.

Не то, чтобы Том сказал именно то, что чувствовал, возможно, это его нужно было успокаивать и убеждать, что все будет в порядке, но таким потерянным и несчастным он Билла никогда раньше не видел. Даже когда Билл грустнел, между его бровей появлялась складка, а лицо становилось отстраненным и холодным, это было скорее похоже на то, что он сердится, чем расстроен. Но сейчас он был весь как на ладони, и Том не мог позволить себе быть слабым. Каждый его взгляд, улыбка и движение говорили о том, что он не хочет уезжать, и Том простил, что он уезжает в такой момент. Он делал это вопреки своему желанию, значит, на то были очень веские причины. Этот сильный человек, несмотря на свой юный возраст, никогда не был слабаком или трусом, и раз уж он до такой степени был сейчас открыт, что не мог скрывать свои чувства, Том не имел права думать о себе.

Билл снова поднял голову с его плеча и улыбнулся. К нему вернулось его обычное выражение лица, и можно было ожидать, что он вот-вот вспомнит о живописи или академии.

- Мы с тобой собирались отметить кое-что, - заметил он, слегка прищурившись и кивая на корзину у их ног.
- Ты прав, - Том с облегчением вздохнул, отмечая, что такой Билл ему нравится куда больше, чем растерянный и потухший, и достал два бокала. – Я брал для себя яблочный сок, думал, я буду за рулем…
- Отлично, налей мне сока.
- Ты уверен? Может, назад я поведу?
- Нет, я сам.
- Ладно, я тоже сока выпью. Иначе боюсь заснуть, не допив до дна.
- Значит, в оба бокала.

Том присел, доставая пачку сока, и, не удержав в руках салфетку, проследил, как ветер поднял ее и швырнул за стену. Легким белым платочком она полетела, подхватываемая порывами, не спеша опускаться вниз. Он перевел взгляд на Билла и… замер, чувствуя, как бешено забилось его сердце. Билл сидел на нешироком парапете, доходившем ему почти до груди, и внимательно смотрел на Тома.

- Билл…
- Отсюда прекрасный вид.
- Я так понимаю, просить тебя слезть бесполезно?
Билл слегка кивнул, улыбаясь.
- Ты боишься высоты?
- Я боюсь, когда ты сидишь на краю стены в сорока метрах над землей.
- Тогда иди сюда и обними меня, чтобы мне точно ничто не угрожало.

Том вздохнул поглубже и протянул ему бокал с соком, обнимая освободившейся рукой.
- За спасенных осетров, прогулку и прекрасный день, согласен?
- Билл… - быстрый полушепот, глядя в глаза. - Вот меня можно оставить без няньки, но как я могу отпустить тебя так надолго? – он провел рукой по его спине, отодвигая от края, и уткнулся лбом в его шею. - Вдруг ты захочешь выпустить рыбку и нырнешь в реку? Вдруг ты захочешь посидеть на парапете, и тебя сдует ветром? Вдруг ты поедешь покататься и забудешь, что в машине есть тормоза? Ты понимаешь, что со мной тогда будет?
Билл отставил бокал, крепче сжимая его спину, и прислонился щекой к его виску.
- Все будет хорошо, до сих пор ведь этого не случалось.
- Это может случиться только однажды.
- От этого никто не застрахован… - получилось совсем тихо. – Ты ведь не можешь запереть меня в стерильной комнате с мягкими стенами.
- Если понадобится, я сделаю и это.
Билл улыбнулся, глядя в его глаза и касаясь пальцами лба.
- Это лишнее. Я уверен, что будь на моем месте кто-то другой, тебе это не казалось бы таким опасным и ужасным.
- Ты прав. Кто-то другой меня не интересует.
- Я уже сказал, что буду на связи каждый день. Я буду каждое утро желать тебе доброго утра и каждый вечер желать спокойной ночи. Буду рассказывать тебе, как у меня дела и как сильно я скучаю. Что мне еще сделать, чтобы ты перестал беспокоиться?
- Поцелуй меня.

Билл нежно улыбнулся и легко спрыгнул с парапета, опуская одну руку ему на затылок, а другой гладя по щеке. Его губы так быстро и порывисто завладели губами Тома, что тот задохнулся от нахлынувших ощущений и полностью отдался власти целующего его парня. Билл умел целовать. Он умел целовать так, что земля начинала кружиться с сумасшедшей скоростью и подкашивались ноги, в голове становилось совершенно пусто, а все тело охватывала сладкая дрожь. Именно таким Том запомнил их первый поцелуй в клубе и именно к таким поцелуям он никак не мог до сих пор привыкнуть, не будучи готовым к ним, сколько бы раз ни встречались их губы. Иногда Билл отвечал на его поцелуи, то нежно, то страстно, не менее волнующе, но иногда он сам целовал, и тогда для Тома исчезал весь мир. Возможно, именно такие моменты заставляли его каждый раз возвращаться к мысли, которая когда-то казалась ему безумной, а сейчас немного пугающей, но очень волнующей и манящей.

- Еще поцеловать? Или ты уже забыл все глупости, которые себе напридумывал?
Том приподнял ресницы, встречаясь с карими глазами напротив, внимательно изучающими его лицо.
- Ты же знаешь, что мне всегда будет мало.
- Ты хочешь есть?
Том широко распахнул глаза, удивляясь такой резкой смене темы.
- Нет.
- Тогда поехали домой. Мы уже выполнили план, а нам еще ехать и ехать, - Билл облизал губы и прищурился с легкой улыбкой. - Я не уверен, что после еще одного такого поцелуя не решу, что это самое подходящее и романтичное место в мире для чего бы то ни было.

Том улыбнулся и кивнул. Если бы не ноябрьский ветер, он уже и сам начал бы задумываться об этом.

Обратная дорога всегда кажется короче. В этот раз она и была короче во многом благодаря тому, что Том болтал, пытаясь скоротать время, а Билл, чувствуя себя уверенно на пустой и прямой дороге и пользуясь тем, что в темноте не видно, с какой скоростью пролетают деревья, мило улыбался и чаще поглядывал на Тома, чем на спидометр. Возможно, Том это и заметил, но в этот раз не возражал: дня уже не осталось, а ночь не хотелось тратить на дорогу.

Времени с ним всегда было мало, сколько бы они ни провели его вместе. Всегда было и будет мало его взгляда и легкой улыбки, которая предназначалась только Тому, мало шелковых волос, которые так легко проскальзывали между пальцами, мало его запаха, от которого Том дурел, лишь только сжимал его в объятиях.  Всегда было и будет мало его рук и губ, сводящей с ума нежной кожи на шее и внизу живота и едва выступающих косточек на ключицах и бедрах, его тонких всхлипов и полузадушенных стонов, от которых вдоль позвоночника бежали мурашки. С ним этого всегда было через край и всегда было мало.

Оба поднимались в квартиру, стараясь не встречаться взглядами и не касаться друг друга, и едва Билл захлопнул дверь, натянутая струна, как будто, оборвалась. Напряжение последних нескольких часов вылилось в отчаянные безудержные ласки и один бесконечный поцелуй, который невозможно было разорвать, даже если бы мир начал рушиться вокруг них. На пол полетел шарф Билла, закрывавший доступ к его шее, и почти в ту же секунду с его плеч было спущено тяжелое пальто, мешавшее Тому запустить руки под тонкий свитер. Раздался визг молнии, и куртка Тома опустилась рядом, а Билл рисовал губами узоры на тонкой коже за его ухом. Оба свитера быстро разделили судьбу верхней одежды, давая встретиться двум разгоряченным торсам, и снова руки и губы переплелись в нетерпеливом танце.
Только когда звякнула первая пряжка, Билл вздрогнул и, как будто, очнулся, прижимая к себе Тома и успокаивающе глядя его по плечам. Том понял, что значит это движение, и уткнулся в его шею.
- Если нас не разделить сейчас, все закончится слишком быстро… а у нас еще вся ночь впереди, - услышал Том над ухом срывающийся шепот и кивнул, стараясь успокоить дыхание. - Иди первым в душ.
Том снова кивнул и отпустил его.

Прислушиваясь к звуку льющейся воды, Том пытался заставить себя думать немного спокойнее об обладателе того тела, с которого эта вода стекала. Душ помог только частично на первые десять минут, сейчас же прохладный воздух помогал влажным каплям испаряться с его спины и бедер, и он снова чувствовал напряжение, как будто между тем, что произошло в коридоре, и нынешним моментом не было перерыва.
Мысли плавно сменяли друг друга, заставляя его вспомнить каждую деталь этого дня, и странное желание где-то в груди снова напомнило о себе. Вместе с ним желание родилось и внизу живота, но совсем не так, как обычно.
Непонятное, нелогичное, необъяснимое, но очень ясное и отчетливое. Дыхание сбилось, тело снова бросило в жар, и даже отголоски недавней разрядки из расслабляющей усталости превратились в сладкую ноющую боль во всем теле. Боль желания, которое в последнее время появлялось все чаще. Всегда было что-то, что заставляло его отложить, но чем больше он откладывал, тем больше чувствовал эту необходимость.
Том хотел Его. Хотел его всего… любого и разного. Хотел быть с ним, быть любимым им и… принадлежать ему. Вспоминая поцелуи и объятия Билла, Том осознал, что действительно хочет этого. Не просто согласен, не просто смирился, не просто хочет рискнуть или попробовать, а именно хочет. Хочет почувствовать его, хочет сам узнать, что значит «принадлежать ему», без остатка.

Сама по себе эта мысль пугала, и, едва она появилась в голове, захотелось снова отбросить ее. Но это уже была не просто мысль. Это была навязчивая идея, наркотик, от которого ломка появилась до того, как попробовал. И хотя Билл еще не вышел из ванной и не знал о его решении, отступить было уже невозможно. Том отдался этой мысли и уже чувствовал, как она проникает в него и опьяняет только одним фактом, самой возможностью и только одним предчувствием.

Он лежал на животе, опустив голову на руки, и не заметил, как вода перестала течь. Кровать рядом с ним слегка прогнулась, а спины коснулась теплая ладошка. Том вздрогнул, сердце забилось в два раза быстрее.

- Прости, я тебя разбудил?

Том покачал головой. Почему-то сказать что-то вслух вдруг стало невыносимо сложно.
Сейчас Билл посмотрит ему в глаза или услышит его голос и все поймет, и тогда обратного пути не будет… Но Билл только лег рядом, а его рука нежно заскользила по спине.

- Устал?

Том снова покачал головой. Мягкие губы коснулись его плеча и стали проводить дорожку из поцелуев к шее.

- Что не так, скажи мне? - легкий шепот над ухом, заставляющий приподниматься волоски на коже.

Том повернулся на бок, положа руку под голову, и слегка улыбнулся, пытаясь скрыть волнение.
- Я хочу тебя, - получилось почти одними губами.

Билл слегка приподнял брови, непонимающе глядя ему в глаза. Это было сказано не так, как обычно. Обычно, когда Том хотел его, его руки и губы были повсюду, и без слов можно было понять, чего хочет Том. Он произносил это только потому, что не мог молчать о своих желаниях, а не для того, чтобы о них рассказать. Сейчас же Том не делал ничего, а решимость в его глазах едва-едва побеждала страх.

- Я… - он замолчал, глядя, как Билл щелкнул выключателем на ночнике, и комната погрузилась во тьму, - хочу… - медленно продолжил он, понимая, что не совсем определенно выразился, но Билл приложил палец к его губам.

- Помолчи, - его губы так властно и собственнически завладели его губами, а язык так настойчиво и по-хозяйски ворвался в рот, что у Тома захватило дух, а сам он оказался прижатым к подушке.
Одна рука Билла сжала его волосы, заставляя запрокинуть голову, а вторая уверенно скользнула между ног Тома, проводя по промежности и слегка нажимая на тугое кольцо сжатых мышц. Внутри все задрожало и напряглось. Первая мысль была о том, что он сам не понимал толком, чего хотел.

Он вдруг почувствовал себя таким слабым и уязвимым, стало так непонятно… так обидно… и больно?.. Что идея принадлежать кому-то, перестала казаться такой привлекательной и романтичной. Не слишком приятное чувство, когда тебя… имеют?.. Остановить его? Все существо Тома протестовало против такой формы «принадлежать».
Но… это же Билл. Его Билл. Его гений. Его любимый. Нежный или страстный, он никогда не сделал бы Тому больно. Значит, проверка?..
Он снова проверяет его. От сердца отлегло.
Он расслабился и, с трудом переводя дыхание, притянул Билла на себя, начиная вылизывать его рот.

Едва Билл почувствовал, что Том отвечает, а пальцы ободряюще гладят его шею, он слегка улыбнулся и убрал руку, а поцелуй из напористого и властного превратился в бесконечно мягкий и тягучий. У Тома снова захватило дух, но на этот раз от сумасшедшей нежности, с которой Билл делал это.

Том знал, что Билл может быть нежен, чертовски нежен… но все же не представлял настолько. Он плавился и таял от каждого поцелуя и прикосновения. Руки легко и почти невесомо скользили по его телу, вызывая дрожь. Желание снова и снова чувствовать их на себе переполняло и грозило вылиться в стон. Темнота комнаты делала движения непредсказуемыми и от этого еще более возбуждающими. Теплые губы нежно и горячо ласкали его бока и живот. Все тело дрожало, не переставая, и каждое касание отдавалась в нем почти болью.

- Билл… я сойду с ума…
- Я тебе не дам, - но он не услышал ответа, только почувствовал, как закружилась голова, когда горячие губы спустились по животу вниз и… накрыли его.

Это было слишком. Слишком сладко и слишком мучительно.
Том перевернулся на живот, не давая больше так ласкать себя, чтобы сохранить остатки рассудка.

Рука осторожно отвела со спины дреды, а губы снова нежно и горячо коснулись его шеи. По спине пробежала волна мурашек и сразу еще одна, когда тонкие пальчики провели от шеи вниз по спине и заскользили по ягодицам. Том уговаривал себя дышать, но дыхание сбивалось, и все сложнее было не вздрагивать каждый раз, когда руки или губы касались разгоряченной кожи.

Прикосновения больше не были такими пьяняще нежными, они были чувственными и разжигающими. Билл почти лежал на нем всем телом. Его грудь прижималась к спине, руки блуждали по бокам, а бедра касались ягодиц, красноречиво говоря, что он возбужден не меньше Тома, но это уже не смущало.
Можно ли просто лежать на человеке и сводить его с ума только тем, что прижимаешься, как будто пытаясь стать единым целым? Можно… и Тому казалось, что они уже стали. Он чувствовал, как часто и громко бьется сердце в груди, прижимающейся к нему, и понимал, что именно то, что он слышит этот стук, заставляет и его сердце биться в два раза чаще.

Легкими поцелуями Билл спустился вниз и уже не мурашки, а горячие волны одна за другой обдавали все тело. Том почувствовал, как ладошки с широко расставленными пальчиками прошлись от поясницы по ягодицам вниз и вверх. Пальчики слегка согнулись – и кожа начала гореть от легких царапин, которых тут же коснулись горячие губы. Вслед за поцелуями последовал едва ощутимый укус – и снова жар волной разлился по телу.

Руки сначала нежно, а потом сильнее сжали ягодицы и слегка развернули, а мокрый язычок тут же скользнул между ними. Будто разряд тока прошел по телу, Том так резко вскинул голову, что тяжелые дрэды больно хлестнули по спине. Крупная дрожь била тело и вынуждала вцепиться в подушку, чтобы остался хоть один шанс не потерять связь с реальностью. Он почувствовал, как Билл снова сжал его ягодицы, заставляя расслабиться, а потом снова горячее дыхание и нежные губы.

Что стало с Томом? Что стало с самоконтролем и выдержкой? От них не осталось и следа. Он извивался, сминая простынь, и стонал уже во весь голос, не пытаясь больше заглушить его подушкой. Он не заметил, как пальцы Билла оказались внутри, лишь ощутил, что они коснулись чего-то… и это был последний шаг в никуда.

«Хочу?»
Том сказал ему «хочу»?.. Нет. До этого момента он и понятия не имел, о том, что значит это слово. Дико, необъяснимо, но больше чем когда-либо и чего-либо в своей жизни… того, чего никогда не было, и чего он никогда не мог себе даже представить, просил, умолял, требовал и готов был отдать что угодно за то, чтобы почувствовать его в себе.
Билл, тоже державшийся на грани, слегка тронул его за плечо, заставляя перевернуться на спину, и опустился между его ног, машинально целуя грудь и живот.

- Включи свет. Я хочу видеть твое лицо.
- Не надо. Я и так уже как рак.

Билл подтянулся вверх, щелкая выключателем, и Том увидел, что ему совершенно не до шуток. Лицо его было предельно сосредоточенным, глаза, черные до безумия, возбужденно горели. Том понял, что это было необходимо не для того, чтобы его смутить. Билл хотел видеть, что он чувствует.
Видя, что в глазах Тома скользнуло волнение, он слегка улыбнулся, одновременно нежно и соблазнительно, как умел только он.

- Как рак, ты будешь завтра утром, а сейчас ты забудешь свое имя.

И Том забыл.
Жадно хватая ртом воздух и захлебываясь собственными вдохами, он забыл в этот момент обо всем.
Не чувствуя даже собственного тела, только его нежные руки, горячие губы на шее и плавные движения, каждое из которых приближало его к чему-то, чего он пока не понимал, боялся и одновременно безумно хотел.
Наконец, он чувствовал Его. Наконец, принадлежал Ему в полной мере… и да, это было лучшее, что было в его жизни.

«Билл…» - было единственным, что он знал и помнил, и повторял, не переставая. Его сладкий дурманящий шепот и биение сердца – единственное, что он слышал и хотел слышать всегда.
Билл… Имя как выдох, как стон и как взрыв сотен тысяч салютов перед глазами.
Том зажмурился  и резко и глубоко вдохнул, откидывая голову. Небо в алмазах… Тысяча звезд на том же темно-синем небе, которое он видел с крыши обсерватории, и которое сейчас было видно, не выходя из комнаты, не покидая кровати и не разжимая объятий.

«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю...» - стучало сердце и во все горло кричало сознание, но губы отказывались произнести что-либо связное.

Том прикрыл глаза, не в состоянии даже поднять руки, чтобы обнять того, кто сейчас точно так же без сил лежал рядом, рассеянно гладя его по груди.
Наслаждаясь все еще разливающимся по телу теплом и усталостью, и, слушая тяжелое дыхание любимого, незаметно для себя он уснул.